Уинстон Грэхем - Демельза [litres]

В пятницу в доме у Тревонанса должно было состояться общее собрание акционеров «Карнморской медной компании». Росс планировал приехать заранее и вместе с Ричардом Тонкином обсудить состояние дел.

С самого открытия медеплавильного завода конкуренты вставляли им палки в колеса: склоняли к бойкоту владельцев шахт, пытались вытеснить молодую компанию с рынка сбыта очищенной меди, на торгах всякий раз занижали цены.

Но до сих пор акционеры как-то справлялись со всеми трудностями.

Росс в первый раз с вечера вторника выбрался из дома. Подъезжая к Грамблеру, он без особого удовольствия заметил, что ему навстречу скачет высокий кавалерийский офицер.

Макнил осадил лошадь и слегка поклонился:

– О капитан Полдарк, а я как раз хотел с вами повидаться. Вы располагаете временем, чтобы вернуться и побеседовать со мной полчаса?

– Я бы с радостью, – ответил Росс, – но у меня деловая встреча в Тревонансе. Может, проедетесь со мной?

Макнил развернул лошадь:

– Да, пожалуй, мы сможем поговорить по дороге. Я собирался заехать к вам раньше, но был занят: то одно, знаете ли, то другое.

– О, понимаю – контрабандисты.

– И не только они. Вы помните то дельце о побеге убийцы?

– Так вы полагаете, он сбежал?

Капитан Макнил подкрутил ус:

– Ясно, сбежал! Удрал из вашей бухты, капитан, и на вашей собственной лодке!

– Ах вот оно что. А я думал, там была стычка ваших драгун с контрабандистами. Сержант… э-э-э…

– Полагаю, сержант Драммонд ясно изложил вам свою позицию по этому делу.

– Я посчитал, что он ошибается.

– Можно узнать почему?

– Как я понял, в том деле были замешаны несколько человек. Убийцы не бегают стаями.

– Да, но местные сочувствовали убийце.

Какое-то время они ехали молча.

– Жаль, что вы не поймали хотя бы одного из этих мерзавцев. Из ваших никто не пострадал?

– Не в том смысле, что вы имеете в виду. Разве что достоинство слегка пострадало. Если бы мы поймали хоть одного, негодяю бы точно не поздоровилось.

Росс решил сменить тему:

– Капитан, вы видели много церквей? Церковь Сола напоминает мне ту, что я встречал в Коннектикуте, вот только наша хуже сохранилась.

Но Макнила было не так-то просто сбить с толку.

– И еще меня смущают уключины, – сказал он. – Интересно, где злоумышленники их раздобыли?

– Дэниэл, если это был он, запросто мог их украсть. Здесь все в свободное время рыбачат, так что достать уключины не проблема.

– Похоже, вы не очень-то расстроились из-за пропажи лодки.

– Я стараюсь ко всему относиться философски. Полагаю, когда тебе под тридцать, пора уже этому научиться. Такой подход своего рода защита. Ведь с годами человек начинает лучше сознавать настоящие потери – времени, достоинства, юношеских идеалов. Конечно, мало радости остаться без лодки, тем более что лодка была хорошая, но вздыхать по ней – это все равно что вздыхать по ушедшей молодости.

– Такое отношение делает вам честь, – сухо заметил Макнил. – Я постарше вас на годик-другой, не позволите на правах старшего дать вам один совет?

– Конечно.

– Будьте поосторожнее с законом, капитан. Этот старый чернильный кальмар изворотлив и капризен. Его можно игнорировать дюжину раз, но, как только он в вас вцепится, вы сразу поймете, что от него так просто не вырваться. Однако позвольте заметить, что я во многом с вами согласен. Армия меняет взгляды на жизнь. Все эти судьи и приходские констебли начинают вызывать раздражение. Поверьте, я и сам через это проходил… – Макнил вдруг хохотнул. – Но это…

– Видите вон тех детей, Макнил? Тут вокруг растут одни только буки. Дети нарвут листьев, чтобы отнести их домой приготовить. Еда не слишком сытная, и от нее пучит живот.

– Да, – мрачно сказал капитан, – я хорошо их вижу.

– Признаюсь, меня тоже порой многое раздражает, – продолжил Росс. – И приходские констебли с местными судьями в том числе. Но думаю, это началось раньше, чем вы себе представляете. И чтобы избежать проблем, я поступил в Пятьдесят первый пехотный полк.

– Спорить не стану. Как говорится, бунтарь – всегда бунтарь. Но бунтарство, капитан, бывает разным, так же как и преступления. И когда на помощь приходскому констеблю отправляют отряд королевской кавалерии…

– И причем превосходный отряд.

– Благодарю. Так вот, в этом случае безрассудство граничит с глупостью, а это ни к чему хорошему не приведет. Военные в штатском – не самые почтительные люди, а уж в форме – тем более.

Они миновали церковь Сола и поехали в сторону Тренвита.

– Мне кажется, у нас много общего, капитан Макнил.

– Можно и так сказать.

– Я часто попадал в передряги и всегда выпутывался. Думается, и вы тоже.

Капитан рассмеялся, и с соседнего поля вспорхнули птицы.

– Полагаю, вы сможете согласиться с тем, что, хотя мы чтим закон, в жизни есть куда более важные вещи, – сказал Росс.

– Например?

– Дружба.

Они еще немного помолчали.

– Закон такое не признаёт.

– О, я от него этого и не жду. Я лишь прошу вас признать это.

Шотландец в очередной раз закрутил ус:

– Вы больше уже не носите военную форму, но я-то мундир не снимал. Так что всякими там моральными аргументами меня в угол не загнать.

– Но моральные аргументы – самая эффективная сила в мире, капитан. Именно они, а не сила оружия одолели нас в Америке.

– Что ж, в следующий раз испробуйте их на моих солдатах. Думаю, они оценят такую перемену. – Макнил осадил лошадь. – Боюсь, мы зашли слишком далеко, капитан.

– До бухты Тревонанс еще миля пути.

– Но к соглашению мы за эту милю не придем. Пора прощаться. Я был бы рад, если бы вы по достоинству оценили мое предупреждение.

– О, я оценил, можете в этом не сомневаться.

– Ну, стало быть, сказано достаточно… На этот раз. Возможно, мы еще встретимся… И надеюсь, при других обстоятельствах.

– Буду рад снова вас увидеть, – сказал Росс. – Если когда-нибудь окажетесь в наших краях, мой дом в вашем распоряжении.

– Благодарю.

Макнил протянул Россу руку, тот снял перчатку, и они обменялись рукопожатием.

– Вы где-то поранились? – спросил Макнил, взглянув на содранные костяшки пальцев Росса.

– Да, попался в ловушку для кроликов.

И они разъехались, Росс отправился своей дорогой, а Макнил повернул обратно, в сторону Сола. Драгун энергично подкручивал усы, и сдавленный смех то и дело сотрясал его крупное тело.

Медеплавильный завод растянулся вверх по склону бухты Тревонанс.

Клубящийся дым от печей был виден еще издалека, а в безветренный день солнце не могло пробиться сквозь его завесу. Работа велась с удвоенной силой. Повсюду возвышались горы угля и золы, нескончаемой вереницей шли мулы, у плавильни и причала копошились люди.