Уинстон Грэхем - Демельза [litres]

– Простите, Элизабет еще не спускалась, – сухо сказал Фрэнсис. – Она нынче завтракает наверху.

Демельза покраснела:

– Я пришла не к Элизабет. Я хотела повидаться с вами.

– Вот как? В таком случае прошу, присаживайтесь.

– Мне бы не хотелось помешать вашей трапезе.

– Я уже позавтракал.

Демельза села, а Фрэнсис так и стоял, положив руку на спинку стула.

– Итак?

– Я пришла, потому что должна вам кое о чем рассказать, – начала Демельза. – Я знаю, что вы поссорились с Россом, после того как сбежала Верити. Вы думаете, что в этом виноват Росс.

– Это он вас прислал?

– Нет, Фрэнсис, вы же знаете, что он бы никогда так не поступил. Поверьте. Росс не имеет к побегу вашей сестры никакого отношения. Я это точно знаю.

Фрэнсис зло посмотрел Демельзе в глаза:

– Почему я должен верить вам, если не поверил ему?

– Потому что я могу рассказать вам правду.

Он усмехнулся:

– Сомневаюсь.

– Да, Фрэнсис, могу. Дело в том, что это я помогла Верити, а вовсе не Росс. Он ничего об этом не знал. Он, как и вы, не одобрил бы ее побег.

Фрэнсис пристально посмотрел на Демельзу, нахмурился и отошел к окну; он как будто даже не хотел слушать ее признание.

– Я думала… Я верила, что так будет лучше для Верити. Я мечтала, чтобы она была счастлива… – Демельза начала запинаться, она так хотела обо всем рассказать Фрэнсису, но у нее не хватало смелости. – После бала я сама вызвалась… вызвалась быть посредницей. Капитан Блейми присылал мне письма, а я передавала их вашей сестре. Она давала мне свои письма, и я вручала их почтальону, который развозит газеты. Росс вообще ничего об этом не знал.

В гостиной повисла тишина. Только часы тикали. Фрэнсис сделал глубокий вдох и выдохнул на оконное стекло:

– Стало быть, это все вы…

Демельза встала:

– Поверьте, мне было тяжело прийти к вам и во всем признаться. Представляю, что вы сейчас обо мне думаете. Но я просто не могла смириться с тем, что вы по моей вине поссорились с Россом. Пожалуйста, поймите, я совсем не хотела причинить вред вам или Элизабет. Да, вы правы, я вмешалась не в свое дело. Но я поступила так только из любви к Верити. Я не хотела…

– Убирайтесь! – велел Фрэнсис.

У Демельзы комок подступил к горлу – она не думала, что все обернется так плохо. Она лишь хотела исправить свою ошибку, но в результате сделала только хуже. И Фрэнсис, похоже, не изменил отношения к Россу.

– Поймите, – сказала она, – я пришла, чтобы честно во всем сознаться. Если хотите, можете ненавидеть меня. Наверное, я это заслужила. Но пожалуйста, не ссорьтесь из-за этого с Россом. Мне следовало…

Фрэнсис схватился за щеколду окна, будто собираясь его открыть. Демельза заметила, что у него дрожит рука. Да что с ним такое?

– Уходите и больше никогда не приходите в этот дом, – заявил он. – Запомните: пока я жив, я не желаю видеть вас в Тренвите. И Росс тоже пусть держится подальше. Если он женился на такой невежественной потаскухе, как вы, пусть теперь сам расхлебывает последствия.

Фрэнсис произнес это ровным голосом и так тихо, что Демельза едва могла его расслышать. Она оставила Фрэнсиса, взяла в холле свой плащ и вышла из дома на солнце. Демельза почувствовала головокружение, все поплыло перед глазами, и она опустилась на стоявшую возле стены скамью.

Спустя несколько минут свежий ветерок привел Демельзу в чувство, она встала и пошла обратно в Нампару.

Лорд Деворан по причине плохого самочувствия сегодня не присутствовал. Мистер Тренкорм также не явился, он разбирался с жалобами своих пострадавших работников, у которых в подвалах и на чердаках обнаружили контрабанду.

С самого начала Росс почувствовал неладное. Это было общее собрание акционеров, и, значит, оно должно было начаться после наступления темноты. Кто-нибудь мог шпионить за входом в особняк, поэтому собрания никогда не проводились в дневное время.

Всего пришло двадцать акционеров. На повестке дня было обсуждение предложения, внесенного Рэем Пенвененом. Он хотел построить прокатный стан и агрегат для резки металла на вершине холма, там, где его земли граничили с владениями сэра Джона. Он предложил из своего кармана оплатить половину стоимости всей стройки при условии, что компания оплатила вторую. Собственники Уил-Радиант неожиданно отказались продлить договор аренды на свой прокатный стан, так что приступать к строительству следовало незамедлительно. В противном случае медь придется продавать в слитках.

Единственный спорный вопрос – выбор места. Росс выступил на стороне Пенвенена, решив потешить самолюбие человека, у которого имелись свободные деньги. Он ожидал, что Альфред Бэрбэри станет возражать. Так и случилось. Вытащили старый пыльный аргумент: мол, акционерам с севера достаются все сливки. Росс слушал споривших, но при этом уже не в первый раз заметил, что косой Окетт отмалчивается и пощипывает нижнюю губу. Фокс, производитель ковров, и вовсе словно в камень превратился.

Наконец Тонкин, который отлично справлялся с ролью председателя собрания, сказал:

– Я бы хотел услышать мнение других акционеров.

После небольшого замешательства часть присутствующих все-таки высказалась, причем преимущественно в пользу строительства рядом с заводом.

– Все это очень хорошо, джентльмены, но позвольте узнать, где мы возьмем вторую половину необходимой суммы? – резюмировал Окетт.

– Когда компания еще только создавалась, основных акционеров поставили в известность о том, что могут возникнуть дополнительные расходы. И мы все тогда согласились, – сказал Тонкин. – Поймите, проект этот крайне важен для нас. Не имея возможности прокатывать и нарезать медь, мы потеряем все наши маленькие рынки. А они могут решить исход дела. Мы не в силах принудить правительство закупать нашу медь для Монетного двора. Но можем рассчитывать на то, что наши друзья будут приобретать ее именно у нас.

Акционеры одобрительно закивали.

– Все это хорошо, просто замечательно, – Окетт от волнения начал косить сильнее обычного, – но, боюсь, наша шахта не в состоянии принять такие вызовы. Боюсь, все идет к тому, что мне, например, вообще придется продать свои акции.

Тонкин сурово посмотрел на Окетта:

– Продадите вы свои акции или нет – это ваше личное дело. Но пока вы ими владеете, вы по долгу чести принимаете ответственность наравне со всеми.

– Мы бы с радостью, но из камня воду не выжмешь, – заявил Окетт. – Нравится нам это или нет, нам придется освободиться от обязательств этого предприятия.

– Вы говорите о банкротстве?

– Нет, о банкротстве речи не идет. Акции оплачены. Мы сохраним дружеские отношения, но…

– Да что не так? – спросил Блюитт. – Во вторник вы мне сказали, что высокие цены на последних торгах несказанно порадовали собственников Уил-Мехико.