Уинстон Грэхем - Демельза [litres]

Росс решил осмотреться и спешился. Несколько печей уже были построены. Одни – для обжига, другие – для плавки. Руду сначала обжигали, а затем плавили. В промежутках избавлялись от пустой породы. И через двенадцать часов такой обработки расплавленную медь опрокидывали в емкость с водой. От резкого охлаждения она становилась зернистой. Затем медь обжигали еще двадцать четыре часа и снова опрокидывали в воду, пока наконец неочищенная медь не выливалась для охлаждения в литейные формы из песчаника. Чтобы медь приобрела нужное качество, все эти манипуляции проделывали с ней по нескольку раз. Весь процесс в среднем занимал две недели.

«Неудивительно, что для выплавки тонны меди требуется в три раза больше угля, чем для выплавки тонны олова, – подумал Росс. – А уголь идет по пятьдесят шиллингов за вей [7] Вей – устаревшая английская мера веса, равная приблизительно 200 кг. ».

Он заметил, какой нездоровый вид у многих рабочих, а ведь завод открыли всего три месяца назад. Жар от печей и дым способны вынести только самые крепкие, и здесь уровень заболеваемости был даже выше, чем на шахтах. Этого Полдарк не предвидел. Росс много сделал для того, чтобы завод наконец заработал, и верил, что его усилия приведут к процветанию местных поселений и, возможно, спасут шахты от банкротства. Но похоже, беднягам, которые трудились на заводе, процветание не грозило.

Дым и гарь погубили всю растительность в бухте. Папоротник стал бурым на месяц раньше срока, листья на деревьях скукожились и поблекли. Росс в глубокой задумчивости поехал по направлению к Плейс-Хаусу, стоявшему на противоположной стороне долины.

Когда Росса проводили в гостиную, сэр Джон Тревонанс еще читал за завтраком «Спектейтор».

– А, Полдарк, присаживайтесь. Что-то вы рано. Или это я припозднился? Тонкин появится не раньше чем через полчаса. – Хозяин дома встряхнул газету. – Чертовски все это тревожно, не правда ли?

– Вы о беспорядках в Париже? – уточнил Росс. – Да, полагаю, это уже слишком.

Сэр Джон прожевал последний кусок мяса.

– И ведь король им уступил! Каково? Ну как можно быть таким размазней! Пара залпов картечи – вот и все, чем надо было уважить бунтовщиков. Говорят, д’Артуа и некоторые другие уже покинули Францию. Удрали при первых раскатах грома!

– Что ж, теперь французы займутся своими делами, – сказал Росс. – Англичанам, на мой взгляд, следует принять это к сведению и навести порядок в собственном доме.

Сэр Джон не ответил и еще какое-то время читал газету, а потом скомкал ее и с досадой бросил на пол. Датский дог, который лежал возле камина, встал, понюхал газету и отошел – видно, запах не понравился.

– Ну что за человек этот Фокс! – воскликнул баронет. – Черт, да он дурак, каких свет не видывал! Принялся хвалить чернь. Ну прям врата райские открылись!

Росс встал и подошел к окну. Тревонанс проследил за ним взглядом:

– Только не говорите мне, что вы виг, капитан Полдарк! У вас в семье вигов сроду не было.

– Я не виг и не тори, – ответил Росс.

– Но кого-то же вы поддерживаете?

Росс редко задумывался о таких вещах. Он наклонился и потрепал пса.

– Я не виг и никогда не стал бы поддерживать тех, кто хает свою страну и восхваляет чужую. Мне подобное не по душе.

– Это понятно! – кивнул сэр Джон, ковыряясь в зубах.

– Но я никогда не стану поддерживать и того, кто доволен тем, как в данный момент обстоят дела в Англии. Так что, как видите, я, можно сказать, нахожусь в затруднительном положении.

– О, я так не думаю…

– И не забывайте, я всего несколько месяцев назад сам штурмовал тюрьму. А в ней содержалось больше узников, чем в Бастилии, где их, говорят, было всего полдюжины. Правда, я не насадил голову тюремщика на кол и не ходил с ней по Лонстону. Но это еще не значит, что у меня не было такого желания.

– Однако, Полдарк… – Сэр Джон явно почувствовал себя неуютно. – Прошу меня простить, пойду переоденусь к приезду Тонкина.

Он торопливо вышел из комнаты, а Росс продолжил гладить дога по голове.

С самого вечера понедельника Демельза боролась со своей совестью, и, когда в пятницу Росс уехал по делам, она поняла, что не успокоится, пока не признается.

Поэтому сразу после отъезда мужа Демельза пошла в Тренвит. Она безумно нервничала, но другого выхода не было. Да еще письмо от Верити, которое она надеялась получить вместе с газетой, так и не пришло.

Совершив ошибку всех ранних пташек, Демельза удивилась, увидев, что Тренвит-Хаус еще погружен в сон. Она позвонила в колокольчик у парадной двери, и Мэри Бартл сообщила, что миссис Полдарк еще в постели, а мистер Полдарк завтракает в зимней гостиной.

Демельза рассудила, что так, пожалуй, даже лучше.

– Могу ли я его увидеть? – спросила она.

– Если вы подождете, мэм, я схожу спрошу.

Воспользовавшись подвернувшейся возможностью, Демельза бродила по великолепному холлу и разглядывала портреты, которые не успела рассмотреть раньше. «Странная компания», как назвал их Росс, и больше половины – Тренвиты. Демельзе показалось, что она заметила, в какой момент в семью вошли Полдарки: у людей на портретах появились более резкие черты, голубые глаза под тяжелыми веками и широкие рты. В ранний период у Тренвитов были волнистые темные бороды и довольно миловидные лица. Демельзу заинтересовала рыжеволосая девушка в бархатном платье времен Вильгельма и Марии. Возможно, кровь Полдарков привнесла в род Тренвитов некую силу. Или даже дикость? Портрет Элизабет пока еще не нарисовали, а жаль.

В доме было очень тихо и как-то пусто. Демельза вдруг сообразила, в чем причина этой пустоты. Здесь не было Верити. Она замерла на месте и впервые поняла, что лишила эту семью самого живого человека. Да, она послужила отмычкой в руках вора, который ограбил Фрэнсиса с Элизабет.

Прежде Демельза никогда не смотрела на случившееся под таким углом. Ей всегда казалось, что Верити живет неполной жизнью. Она видела ситуацию глазами Блейми, а не Фрэнсиса с Элизабет. И даже когда задумывалась о них, считала, что родственники цепляются за Верити из чистого эгоизма, ведь она была им полезна. Ей не приходило в голову, что в этом доме любили Верити и тяжело переживали ее уход. Демельза осознала это, только когда оказалась одна в большом и таком пустом холле. Она даже удивилась, что у нее хватило наглости прийти сюда.

– Мистер Полдарк готов вас принять, – произнесла Мэри Бартл у нее за спиной.

Итак, пока сэр Джон Тревонанс за завтраком принимал Росса, Фрэнсис за завтраком принимал Демельзу.

Фрэнсис встал, чтобы поприветствовать гостью. В отличие от сэра Джона, который встретил посетителя в халате, Фрэнсис был в желто-оранжевой визитке с отворотами из гладкого шелка, шелковой сорочке и коричневых бриджах. Но дружелюбно он не выглядел.