Михаил Соловьев - У Дона Великого

— Случилось чего, Андреич?

— Княже, прибыл Софоний, ближний боярин князя Олега рязанского, с небольшой дружиной конных ратников из удельного Пронского княжества.

Князь удивленно поднял брови:

— Зачем он прибыл?

— С нами на Мамая собрался.

— На Мамая?! Вот так дела! Ну, зови его.

Софоний вошел в келью, низко, но с достоинством поклонился.

— Бью челом тебе, великий князь московский! Прими меня, рязанца Софония, с малой дружиной пронцев в свое войско. Хотим с тобой на ордынцев идти.

Князь пронзил рязанца острым взглядом, но тот выдержал его смело, без смущения.

— Та-ак! — проговорил князь, усаживаясь на лавку. — Садись, боярин, и поясни мне все толком.

Софоний сел напротив, на другую лавку. Бренк остался стоять у входа.

— Великий князь наш Олег Иваныч собрал войско большое у старой Рязани да там и стоит до сей поры с самого лета. В войске нашем несогласие объявилось. Некие бояре и простые ратники не одобряют союза князя Олега Иваныча с Мамаем и князем литовским Ягайло. Промеж воинов такая молва: «Московские рати за святое дело идут биться с безбожным Мамаем, а мы им в спину хотим ударить, собираемся учинить измену Руси православной». Князь наш Олег Иваныч от молвы сей в большой тревоге. А как проведал о твоей переправе чрез Оку и о ратях твоих бесчисленных, то и вовсе в смятение пришел. Позвал меня до другого ближнего боярина Епифана Кореева и расспрос нам учинил: «Откель такие силы насобирались у московского князя? Мы с Ягайло чаяли, ему в дальние места подаваться надо, в Новгород Великий али на Двину, а он ныне грядет противу самого Мамая». Князь Олег Иваныч надеялся: пойдешь ты чрез рязанские земли, и ему легче будет своих ратников супротив тебя направить. А ты вон как обошел его, по краю Рязанщины двинулся. Сей поход твой, великий князь, вельми смел, и то мне по нраву… Потому ныне наш князь Олег Иваныч и мечется, чего делать, не знает. О твоей переправе через Оку и походе к Дону он известил Мамайку, а меня вот послал сюда с пронцами проведать о твоем войске, велико ли оно и стойко ль супротив ордынцев. Ну, а мы совсем к тебе пришли. Хотим за Русь постоять, супротив врага нашего общего ратоборствовать. Вот и весь мой сказ. Как на духу тебе все выложил, а уж ты решай, примешь нас к себе али нет.

Великий князь поднялся, встал и Софоний.

— Приму, боярин. Раз вы с чистым сердцем пришли, как не принять. Причисли их, Андреич, к полку Правой руки.

Московские рати вновь двинулись со всей поспешностью на юг и уже 6 сентября достигли местечка Березуй, неподалеку от Дона.

Здесь войска были остановлены для отдыха. Нужно было также подождать, чтобы к главным силам могли присоединиться подходившие полоцкие и брянские дружины и опоздавшие группы ратников, собранные у Лопасни воеводой Вельяминовым.

Великий князь разместился в своем походном квадратном шатре, куда с княжеской повозки были перенесены и покрыты ковриками небольшой стол, две скамьи и складная кровать с постелью. Распорядившись вызвать брата Владимира и Боброка, князь присел к столу и развернул письмо Сергия, переданное ему только что прибывшим Тимофеем Вельяминовым. Читая причудливую вязь древнеславянского полуустава, Дмитрий Иванович все более удивлялся тем мыслям и советам, которые излагал в своем письме Сергий. Вошли Владимир Андреевич и Боброк. Князь поднялся им навстречу.

— Послание отца Сергия получил… Тревожится старик. Старается прибавить нам бодрости и мужества. Благословение свое шлет нашему оружию… Мудр вельми сей человек. Возвернемся — почитаете, — сказал князь, пряча письмо в ларь, отделанный позолотой.

Минуя отроков, стоявших у входа в шатер, они сели на приготовленных лошадей и с места подняли их в галоп. Вскоре они подскакали к Дону и остановились словно зачарованные на высоком берегу сверкавшей под солнцем широкой, привольной реки. Положив руку на головку меча, Дмитрий Иванович молча смотрел на мощное, величавое течение. Гулливый ветер трепал волосы князя, подбрасывал полы его кафтана и остервенело срывал мелкие брызги с кудрявой стремнины реки. Вот он, синий Дон, буйный и могучий, разрезающий необъятный степной простор игривой серебряной лентой. Великая река!

задумчиво, как бы про себя, проговорил Дмитрий Иванович слова князя Игоря из любимого им «Слова о полку Игореве».

В те, теперь уже далекие детские лета, когда митрополит Алексий, заменивший Дмитрию Ивановичу отца, по складам учил его читать эту славную повесть о ратном подвиге храброго Игоря Святославича, она казалась лишь увлекательной сказкой. А ныне? Ныне он сам во главе русских ратей стоит на берегу полноводного Дона. Как и тогда, при походе Игоря, разносился вокруг «рев в стадах звериных». Как и тогда, может быть, встрепенется зловещий черный Див и даст знать вражьей силе о приходе русичей к Дону. Как и тогда,

Нет! Не поиски славы и не стремление испить шеломом донской воды привели сюда московского князя. Его привели столетия смертельной борьбы Руси с захватчиками.

Грозная, беспокойная южная степь!

На этих бескрайних просторах некогда безуспешно водил свои полчища персидский царь Дарий, тяжелой рукой завоевателя давил славянских предков гот Германарих, бушевал, сметая все вокруг, «бич божий» Аттила, облагали непосильной данью славянские племена аварские и хазарские каганы и уводили русичей в рабство коварные печенеги и половцы. А кто сочтет, сколько за сто сорок лет владычества золотоордынских ханов полегло тут русских костей, омытых дождями и водами степных рек?!

Степь!

Вековая борьба велась с нею не на жизнь, а на смерть. С необъятных просторов Азии, словно морские волны накатывались на прикаспийско-волжские, а затем и на причерноморско-днепровские степные равнины многочисленные разноязычные воинственные племена, угрожая самому существованию славянских народов. И в этой борьбе тяжким ратным трудом многих поколений созидалась и мужала русская земля.

Жестоко мстил хазарам за кровавые набеги ответными походами вещий Олег, а князь киевский Святослав, талантливый вождь непобедимых русских дружин, окончательно добил грабительский Хазарский каганат. В эти края, оберегая русскую землю, ходили на ратное противоборство с печенегами былинные богатыри Илья Муромец, Добрыня Никитич и Алеша Попович, тут убил в поединке косожского князя Редедю Мстислав тьмутараканский, громил половецкие вежи дальновидный и суровый Владимир Мономах и тяжко умирали, проклиная княжеские распри, герои Калки. Сюда же приходил и князь Игорь новгород-северский.