Любовь Овсянникова - Птаха над гнездом Том 1. Дарители жизни

Дочь стала для Евлампии Пантелеевны и Якова Алексеевича мостиком в будущее, реальной привязкой к государству, к новому строю и к его преимуществам. С давних пор они видели широкие горизонты своей жизни не в колхозе, да не случилось у них иначе... Свалиться в крестьянство их заставила нужда, беспощадное время. А в юности отец Прасковьи Яковлевны, получая земледельческую профессию, мечтал о настоящем творчестве — о разведении садов, создании новых сортов ягод и фруктов. Он хотел засадить садами все сельские дворы, все участки, лесополосы, обочины дорог, склоны оврагов — чтобы повсеместно пели птицы, съедающие вредителей природы и оздоравливающе воздух.

Ну а Евлампия Пантелеевна не успела воспитать в себе мечту — пора ей выпала при постаревших родителях такая, что быть бы живу... Однако при благоприятных обстоятельствах активная и деятельная натура, наверное, могла повести ее по стопам матери. Но не отца — шить она не умела.

Многие первые ученики Прасковьи Яковлевны в ее преклонные годы, особенно когда она овдовела, уделяли ей внимание, поздравляли с праздниками, наносили визиты. И всегда с неизменным уважением! Прасковья Яковлевна по-прежнему умела держать марку и никогда не выходить из роли наставника, ответственного за свои слова и поступки. Ее ученики рассказывали, что их учительница украинского языка и литературы была спокойного нрава, добросовестная и старательная, но... не очень увлеченная предметом. Мол, была в ней какая-то холодность или сдержанность, это чувствовалось. Но, как ни странно, демонстрируемое ею спокойное и стойкое исполнение долга производило самый устойчивый, убедительный и запоминающийся педагогический эффект — давало детям понимание того, что любое дело, даже нелюбимое, надо исполнять неукоснительно и аккуратно.

— Всю жизнь я потом вспоминала Прасковью Яковлевну, когда приходилось преодолевать себя и делать не то, что хочется, а что надо на данный момент. Она дала нам мощнейший пример этого! — рассказывала Алла Анисимовна Рой. — Мало ли что нам не нравилось, а делать приходилось. Допустим, приготовление завтрака. А тут перед глазами мы имели чистейшее воплощенное чувства долга. Мы душой чувствовали, что предмет ей не нравился, но свое дело она делала хорошо, основательно. Человек долга — самый надежный человек! И это вызывало уважение и желание подражать ей и ее упорству.

Но... по словам С. Есенина, большое видится на расстоянии — так и Прасковья Яковлевна поняла все о себе с дистанции времени, не сразу. Пока что она с удовольствием отработала первый год, открыв множество интересных и неожиданных истин. Одной из них была особенно поражена и воодушевлена. Это была приятная истина о том, что при повторении предмета все прежние трудности улетучиваются и он восстанавливается в памяти в новом качестве — простом и понятном.

Теперь она не боялась конкурса!

Пора была определяться с поступлением на дальнейшую учебу. Конечно, это мог быть только педагогический вуз, соответствующий профилю трудового стажа, туда ей могли дать направление из районо. Удобнее всего было бы поступить в Запорожский педагогический институт {16} 16 1 декабря 1921 года в Запорожье были открыты 3-летние педагогические курсы, которые имели статус высшего учебного заведения, а в середине 20-х годов они были реорганизованы в педагогический техникум. Затем с 1933 года он получил статус педагогического института. , который был ближе к дому и к которому можно было добираться поездами без пересадки {17} 17 Поступление Прасковьи Яковлевны в вуз происходило в сентябре 1938 года. Запорожская область сформировалась 10 января 1939 года, так что тогда Запорожье входило в состав Днепропетровской области, а значит, Синельниковское районо имело право туда направлять на учебу своих стипендиатов. . Ей очень хотелось учиться в Запорожье, куда ее родители ездили на рынки со своей сельхозпродукцией, где все было знакомо.

Но в районо лимит на выдачу туда направлений был исчерпан и Прасковье Яковлевне предложили поступить в Днепропетровский Учительский институт. Учительский институт имел тесные научные связи с университетом, и поговаривали о планах слияния этих вузов. В конце концов, сказали ей, университет есть университет! И это убедило. Хотя, рискни она поступить в Запорожье самостоятельно, без льгот, предоставляемых трудовым стажем, и вся ее судьба сложилась бы иначе — намного ровнее и лучше. Казалось бы — почему было не проявить упрямство и не сделать так, как хотелось, ведь вступительные экзамены ее больше не пугали — она отлично знала то, что ей пришлось бы сдавать. К тому же Днепропетровск был ей чужим, казался неприветливым, и ездить туда надо было с пересадкой в Синельниково.

Но судьба...

Статус выпускника Днепропетровского Учительского института, однако, со временем оказался ниже того, который предоставлял Запорожский пединститут. Непостижимо, но это так. И это было очень несправедливо, потому что он был открыт раньше университета и в дальнейшем сыграл важную роль в его организации. Иначе говоря, университет образовался на базе Учительского института, а не наоборот.

Немного краеведческой истории {18} 18 Информацию, выделенную шрифтом, можно пропустить, ибо она интересна только тем, кто хорошо знает Днепропетровск. .

Сначала Учительский институт располагался в доме Н. С. Папчинского, на углу Дворцовой улицы и Архиерейского переулка. Сейчас это улица 8 марта, дом 19 {19} 19 Это так называемый Несостоявшийся особняк. Этот дом упорно продолжают называть особняком. Причиной этого является и его пышный облик, и одинокое расположение на крупном участке. Все внешние признаки соответствуют нашему представлению о пышной резиденции богатого екатеринославца. Только вот история этого не подтверждает. , стоящий на пересечении с улицей Дмитрия Донцова {20} 20 Это буквально в пяти минутах ходьбы от дома, в котором нынче живет автор этих строк — на самой высшей точке Днепропетровска. .

Однако срок аренды этого дома заканчивался и в 1912-1913 гг. городские власти выделили земельный участок на Симферопольской площади для строительства нового здания института. Архитектором Б. Н. Добротворским уже был разработан его проект, но почему-то дальше дело не пошло.

К тому же к 1913 году учебное заведение расширилось и требовало увеличения учебных площадей, поэтому переехало в дом Айнбергов (улица Клары Цеткин 6-А), который вполне отвечал его потребностям. Пользуясь незавершенностью здания, директор института, статский советник Николай Павлович Руновский, ввел в контракт требование выполнить планировку здания в соответствии с пожеланиями Учительского института, что и было сделано. Известно, что институт арендовал это здание еще в апреле 1920 года, затем его отобрали под жилье.