Николай Таратухин - С гитарой по жизни

Чувствовалось, что она пытается заставить себя быть со мной ласковой, но все это идет не от сердца, совсем не так, как это было у Кати. Та любила меня беззаветно и целовала, можно сказать, исступленно. Но Рая совсем была не такая. Она, как царица — позволяла мне себя любить. Может быть это диктовалось ее внешностью, и она знала себе цену? Не знаю. Я решил попытался ее влюбить в себя. Но забегая вперед скажу — осуществить задуманное мне удалось лишь частично и виной тому была гитара. Но об этом чуть позже. А в первый день моего возврата мы были нежны и ласково безмятежны.

Весна в том году началась рано, и мы почти весь день с сыном прогуляли на улице. Зашли в мое общежитие. Я попрощался с парнями, забрал гитару, свои нехитрые вещички и переселился в родные пенаты. Все десять дней «медового месяца» прошли у нас с Раей в любви, но звуковое сопровождение было в допустимых децибелах, а когда приехали соседи, то и вовсе оно сошло на тишайшее пианиссимо.

Тут меня начали приобщать к заводскому смотру художественной самодеятельности. Эти смотры проходили с большой помпой и длились порой по месяцу. Завод был огромный. Каждый из его цехов выставлял на смотр свою программу.

Концерт в заводском клубе, 1960г.

В новом для меня цехе оказался вокально-инструментальный коллектив. Гитариста катастрофически не хватало — я просто вписался туда! Образовали инструментальный квартет: аккордеон, кларнет, контрабас и гитара. Руководил — аккордеонист с музыкальным образованием. Была и певица с необычайно приятным сопрано. Если бы не ее дефект (она сильно хромала), то быть бы ей на большой эстраде. На заводском смотре мы произвели фурор. Такой же успех нам сопутствовал и на краевом смотре. Игра в квартете для меня оказалась трудной. Нужно было играть с листа по «функциям» — это аккорды в буквенном обозначении. Но это позволило мне приобрести беглость пальцев во взятии всевозможных аккордов во всех позициях. Слух мой тоже окреп. Классика теперь мне давалась гораздо легче.

В цехе имелся просторный красный уголок, где проходили торжественные мероприятия. Там же мы репетировали свой концертный репертуар. Руководство цеха после наших успехов в смотре приобрело замечательный набор музыкальных инструментов. Помимо ударной установки купили прекрасную чехословацкую эстрадную гитару.

Простенький аккомпанемент у меня получался, а в остальном я был полным профаном. В краевой филармонии в эстрадном оркестре работал хороший гитарист. Это был на вид довольно высокомерный, с большим чувством собственного достоинства парень. Звали его Валерий. Играл он действительно хорошо, можно сказать, виртуозно. Досконально знал все эстрадные ритмы и медиатором владел, как молодой бог. Я «подкатился» к нему, сделав с первых же минут нашей встречи, массу комплиментов его игре:

— Вот хочу попросить Вас дать мне, начинающему гитаристу, несколько уроков игры на джазовой гитаре. Кроме Вас нет в городе никого, кто так мастерски владеет гитарой, — обратился я к нему.

Удивительно, но это возымело действие. Валерий был чуть старше меня и оказался очень добрым человеком. Я зачастил к нему в филармонию. Он обучил меня разным латиноамериканским ритмам, научил играть «черепашкой» сольные партии. Педагогом он был просто замечательным. Никаких денег он с меня не брал, но заставлял подолгу слушать записанные им на мягкие виниловые диски игру известных джазменов.

А тут пришла долгожданная посылка из Ленинграда с изготовленной для меня гитарой. Изготовил ее известный тогда мастер Шкотов. Это был чудо-инструмент: нейлоновые струны, золотистая верхняя дека из массива ели пахла еще свежим лаком. Не нитролаком, тогда мастера не пользовались им. Это был шеллачный лак, как я узнал позже. Гриф у нее был ровный, струны располагались низко к ладам. Никакого треска. Первое время я бы с ней и спал, если бы не было рядом жены.

Пока моя Рая была в декретном отпуске по уходу за ребенком, у меня не было никаких проблем по поводу частых отлучек из дома. Краевой комитет комсомола почему-то облюбовал наш ВИА (вокально-инструментальный ансамбль) для сопровождения своих мероприятий по работе с комсомольцами края. Мы объездили почти все города Краснодарского края. На работе нам платили зарплату по среднему заработку, да и здесь кое-что перепадало. Директор завода тоже не препятствовал нашей деятельности. В то время мнение партии для производственников было законом. А комсомол и партия тогда были едины.

Каждый раз, возвращаясь из поездок в семью, я целовал свою, теперь уже по официальным документам, бывшую жену, но ставшую еще родней и ближе. Я дарил подарки ей и сыну, начинавшему уже что-то лепетать и неуверенно ходить. Загнанные советской действительностью в неестественные условия жизни, мы, две молодые семьи, комсомольцы начала 60-х годов, проживая в одной комнате, никогда не сорились, жили дружно. Вместе отмечали дни рождения, часто устраивали совместные чаепития. И, что удивительно, перестали стесняться друг друга… Мы чудом не сотворили с Раей второго ребенка, и только лишь потому, что она принимала противозачаточные шарики, продаваемые нелегально в соседней аптеке. Сказать, что я ее любил — ничего не сказать. Я ее сильно любил. Я был готов выполнять ее любое желание. И вскоре это желание последовало. Когда мы определили сына в младшую группу заводского детсада и Раиса пошла работать в свой цех, мои отлучки стали причиной локальных скандалов в нашей семье.

Игра в ВИА затягивала меня все сильней и сильней. В то время не было этих огромных тумб с динамиками, живой звук инструментов ласкал слух, а не убивал наповал запредельными децибелами все живое. Я уже стал играть довольно уверенно, друзья говорили, что не хуже Валерия. У нас был прекрасный репертуар. Помимо всяких блюзов и аккомпанемента певице, мы играли классические пьесы. Наш кларнетист прекрасно играл и на саксофоне. Два вальса композитора Петренко были гвоздем нашей программы. Но я по своему южному темпераменту любил «Антракт» из оперы Ж. Бизе «Кармен» и испанский танец из оперы М. де Фалья «Короткая жизнь». Они тоже были в нашем репертуаре.

В один из семейных скандалов Рая заявила: «Выбирай — или я, или ансамбль». Если кто-то подумает, что мной выбран был ансамбль, то сильно ошибется. Я выбрал Раю. С эстрадой было покончено раз и навсегда! Ребята не обиделись, появилась молодая «поросль» гитаристов — мой ученик. Он подхватил «знамя», и ВИА снова был в полном составе. А я получил двухмесячный отпуск для написания дипломной работы. Техникум окончил с отличием и получил место инженера-технолога в одиннадцатом сборочном цехе завода.

Семейная жизнь моя стала вновь давать заметные трещины. Я уже никуда не уезжал, сидел дома, но каждую свободную минуту оказывался с новой гитарой в руках. Это не всегда нравилось моей жене. Сказать, что я не помогал ей вести домашние дела — это не так. По утрам нес ребенка в садик, забирал после работы, играл с ним подолгу, читал детские книжки, по вечерам перед сном рассказывал сказки. А когда сын засыпал, брал новую гитару и уходил на широкий пустующий балкон и там, заложив пластину поролона под ее струны, беззвучно играл допоздна.