Николай Таратухин - С гитарой по жизни

Сбросив абитуриентский груз, я как-то вечером решил проведать сына и по пути в общежитие встретил Зину. Поздоровались.

— Коля, ты куда пропал?

— А ты не знаешь? Я ведь ушел от Раисы…

— Да, слышала, я ведь тоже уже не живу в общежитии. Получила небольшую, но двухкомнатную квартиру от завода как молодой специалист.

Действительно, она работала начальником финансового отдела, окончив тот же РИНХ на дневном отделении, в который поступала уже в довольно зрелом возрасте. Ростовчанка, после окончания школы, поступила в финансовый техникум, затем в институт. Долго работала главным бухгалтером на каком-то ростовском предприятии. Для нашего завода она была ценным работником.

— Хотела позвать на новоселье, но тебя не нашла вахтерша.

— Еще бы, я живу там нелегально. Но если желание у тебя не пропало, то пригласи сейчас.

— Давай завтра после работы. Я тебе запишу сейчас адрес.

На другой день, купив цветы и шампанское, я прибыл по адресу. Меня ждали. Небольшая двухкомнатная квартирка Зины была очень уютной — детская комната и небольшой зал, где мы с ней провели весь вечер. Она достала гитару. Сначала поиграл я. Затем она продемонстрировала мне свои достижения — результат моих уроков. Она усвоила не «три аккорда», а значительно больше, спев при этом очень даже неплохо пару романсов.

На дворе прошла в этот вечер короткая летняя гроза, порывы ветра развевали шторы открытого окна. За окном была кромешная темнота. Полумрак комнаты призывал к интиму. Уходить мне не хотелось. Скорее всего, Зина это почувствовала женским чутьем.

— Коля, скажи честно: ты хочешь остаться у меня сейчас?

— Да, Зиночка…

И тут я вспомнил пророческие слова Раи в отношении Зины: «будет ходить с пузом…» и что-то во мне надломилось.

Я считал себя мужчиной уже опытным и способным быть достойным половым партнером любой женщине, но с Зиной у меня случился полный конфуз. Я настолько привык к своей Рае, что близость с другой женщиной у меня вызвала нервный срыв. Все попытки Зины «разбудить во мне зверя» ни к чему не привели. Я чувствовал себя примерно так, как чувствует себя весьма посредственный прыгун в высоту перед планкой, установленной на высоте два с половиной метра.

— Давно это у тебя? — спросила она после моей очередной неудачи.

— Раньше такого не было.

— Ну, вот что. Ты успокойся, не нервничай. Мне с тобой приятно и без секса. Расскажи: как ты жил все это время?

О делах своих житейских мы проболтали чуть ли не до утра, и все, что было задумано, у нас получилось, но не сразу, не в этот раз. У каждого мужчины в жизни может произойти подобный срыв, и хорошо, если партнерша — женщина умная и не станет подвергать мужчину насмешкам. Зина в этом отношении была опытная и дала мне время для привыкания к себе. Вскоре у нас с этим делом проблем не стало. А я сделал для себя вывод: желание сблизиться без каких-либо чувств не всегда может дать положительный результат. Возможен полный облом. Замуж за меня Зина не собиралась и меня это устраивало.

Начались установочные лекции в институте. Лекции, по три пары за вечер, проходили в здании, расположенном почти в центре города. Иногда оставался ночевать у Зины и все время ожидал, когда она объявит о своей беременности, но, к счастью, этого не случилось. Наш «медовый месяц» длился почти до зимы. И тут произошло то, чего я так боялся. Надо сказать, что я не хотел потерять возможность жить в общежитии, где мы с Владленом по вечерам изучали учебную литературу и писали контрольные работы. Он тоже поступил в свой институт. В один из таких вечеров вахтерша зовет меня к телефону. И снова Рая использует ситуацию с заболевшим сыном для возврата меня к себе. Сын болел очень тяжело. У него было крупозное воспаление легких. Помню очень тяжелое объяснение с Зиной.

— Коля, какая же ты тряпка. У тебя нет никакого чувства собственного достоинства. Как ты можешь жить с человеком, который тебя не любит? Странный вы народ мужики, теми, кто вас любит, вы пренебрегаете, а к тем, кто вас пинает ногами, вы ползете на коленях. Поверь моему слову: ты с ней жить не будешь…

Как же она была права! Расстались мы с Зиной, я ушел к жене, но не выдержал и двух месяцев совместной жизни. После очередного скандала, а они возникали на ровном месте, я ушел снова в общежитие. Я чувствовал себя, наверное, не лучше ковбоя в американском родео, которого беснующийся бык сбросил со своей спины в первые же секунды. К Зине с повинной идти было стыдно. Да и было уже поздно, как мне сказали, она уже встречалась с другим.

Неизвестный мне Сашка, кровать которого я занимал, выписался, наконец, из общежития, и в комнату поселили нового жильца. Койку мне пришлось освобождать. Но Владлен, с которым мы стали, что называется, «друзья не разлей вода», как и в прошлый раз, помог.

— Слушай, зачем тебе уходить в четырнадцатую комнату (а там как раз был «в бегах» очередной постоялец)? Оставайся в нашей комнате. Будем спать на одной койке валетом, головами в разные стороны. Койки широкие, полуторки. Вполне поместимся. Да и у меня намечается в личной жизни любовь. Возможно, уйду к ней.

И стали мы так жить-поживать и книжки умные типа учебников читать. Новый постоялец был мужчиной в возрасте. Он тоже развелся с женой и оказался библиоманом. Занимался собирательством книг, которых никогда, как мне кажется, не читал. Он притащил с собой свою личную библиотеку и разместил книги, где только было возможно. На подоконнике, под своей койкой и даже под нашей — мы ему с Владленом разрешили. Правда, это вызывало страшное недовольство уборщиц, которые каждый раз убирая в комнате, вынуждены были соблюдать осторожность, чтобы не повредить книги. Впоследствии мы с Владленом помогли ему соорудить полки на стене и разместить книги там. Книг было так много, что наша комната выглядела читальным залом небольшой сельской библиотеки.

Прежде чем продолжить свои Воспоминания, я хочу обратиться к своим читателям с напоминанием о том, что в первых главах моих мемуаров описывается жизнь молодого человека, которому нет еще и тридцати, и несмотря на неудачную женитьбу, его не покидает надежда на то, что появится в его жизни та, с которой он будет, наконец, счастлив. На пути к этой единственной, он совершает действия, которые многим покажутся пошлыми, развратными и тому подобное. Я ханжества не терплю. Все мы этой жизни или проходили нечто подобное, или только собираемся пройти, поэтому пожилым мои Воспоминания напомнят их собственные треволнения этого возраста, а молодые, возможно, поучатся на моих ошибках. А в то время мной руководил величайший инстинкт всего существующего на Земле — продление Рода. Возможно, у меня он был несколько обостренным, и я, как говорится, «не пропускал ни одной юбки», поэтому попадал в разные ситуации, о которых, несмотря ни на какие осуждения щепетильных дам, все же расскажу в рамках дозволенного для читателей 20+.