Эдвард Резерфорд - Королевский лес. Роман об Англии [litres]

Но в первую очередь он пытался по ней угадать, что происходит с отцом.

Первое письмо от него доставили ночью в четверг. Он заклинал ее оставаться на месте и ждать его указаний. Через несколько дней пришло второе, с инструкциями.

Томас видел, что мать старается изо всех сил. Отец просил ее использовать ради него все ее влияние, переговорить со всеми возможными людьми. Это далось ей нелегко. Она обратилась за помощью к друзьям. Беда была в том, что почти все они принадлежали к джентри с роялистскими связями. После недели бесплодных встреч с беспомощными друзьями и писем к другим, которые, вероятно, не стали бы содействовать, мать объявила домашним:

– Завтра мы все едем в Нью-Форест.

– К кому? – спросил Томас.

– К Алисе Лайл.

– По крайней мере, она может нас принять, – сказала мать, когда старый экипаж катил через Нью-Форест. Она выяснила, что Алиса Лайл находится в Альбион-Хаусе, а потому они переночевали в Хейле и на рассвете снова тронулись в путь. – Она хоть и вышла за Лайла, но все-таки Альбион. Мы знались с ними, – заметила она горестно.

Поздно утром они добрались до Линдхерста, а к полудню миновали Брокенхерст и пересекли небольшой брод, дорога от которого уходила вниз к лесному дому.

Взглянув на двух младших братьев и трех сестер, Томас подумал о разговоре с матерью накануне вечером.

– По-моему, миссис Лайл ненавидит нас, матушка, – предположил он.

– Может быть, но она женщина, и у нее тоже есть дети, – ответила мать на свой простецкий манер, затем с внезапной досадой, какую он редко наблюдал, добавила: – Ох уж эти мужчины! Не знаю. Я, честно, не знаю.

И вот они въехали в ворота Альбион-Хауса, а удивленные слуги сообщили хозяйке, кто пожаловал, и после короткой паузы Алиса Лайл ответила, что они могут войти. Их проводили в гостиную.

Алиса Лайл, в черном платье с простым белым передником, большим воротником и манжетами изо льна, выглядела как безупречная пуританка. Миссис Пенраддок оделась как можно проще, хотя ее кружевной воротник достаточно откровенно выдавал в ней жену роялиста. Она подумала: зачем притворяться?

Алиса Лайл взглянула на миссис Пенраддок и ее детей. Она стояла сама и не предлагала сесть им. Она, конечно, сразу все поняла. Жена Пенраддока пришла просить, прикрываясь детьми. Алиса не винила ее, полагая, что поступила бы так же. Заметила, как жена Пенраддока озирается в поисках ее собственных отпрысков. Однако Алиса распорядилась перевести их в другую часть дома. Она не хотела, чтобы дети встретились, поскольку это предполагало бы сближение, которое было невозможно. Она стояла с чопорным видом. Она не смела выказать слабость.

– Мой муж в Лондоне и, думаю, в этом месяце не вернется, – сказала Алиса.

– Я пришла к вам. – Миссис Пенраддок не заготовила речь, потому что просто не знала, как это сделать. – Я очень хорошо помню вашего отца. Мой дед и старый Клемент Альбион, знаете ли, дружили, – выпалила она.

– Это возможно.

– Вам известно, что творят с моим мужем? Его обвинили в измене! – На последних словах ее голос возвысился, как будто речь шла о возмутительном деле.

Боже, могла бы крикнуть Алиса, если ты становишься во главе четырехсот человек, захватываешь шерифа и объявляешь войну правительству, то чего еще ждать? Но она понимала. Смотря на детей, она заметила, что старший мальчик сверлит ее глазами, и хотела ответить сострадательным взглядом, но знала, что не должна. Взамен она посмотрела сурово:

– Чего вы от меня хотите?

– Не может быть правым делом, – ответила миссис Пенраддок, показывая на шестерых детей, – оставить их без отца, что бы он ни сделал. Я хочу сказать, что он не позволил Уогстаффу казнить тех людей из Солсбери. Он никогда и никого пальцем не тронул. И если протектор сохранит ему жизнь, я знаю, что он поклянется впредь никогда не браться за оружие и даже полностью прекратить все сношения с королем.

– Вы выражаете просьбу, чтобы я написала обо всем этом мужу? Вы думаете, он может убедить протектора?

– Да. – Лицо миссис Пенраддок озарилось слабой надеждой. – Вы сделаете это?

Алиса пристально смотрела на нее. Она заметила тень надежды и понимала, что должна разрушить ее. Она не могла усугубить семейное горе возбуждением ложного оптимизма, который обречен улетучиться. Ее взгляд снова упал на Тома. Мальчик выглядит разумнее матери, подумала она.

– Миссис Пенраддок, – придав лицу суровое выражение, Алиса отчасти обратилась и к мальчику, – я обязана уведомить вас, что нет никакой надежды. Если судьи признают его виновным, он непременно умрет. Это все, что я могу вам сказать.

Лицо у женщины увяло, но она еще не до конца сдалась.

– Вы даже не напишете письма? – взмолилась она.

Алиса заколебалась. Что ей ответить?

– Напишу, – нехотя произнесла она. – Но это ни к чему не приведет.

– Ну, хоть пообещала написать, – сказала миссис Пенраддок детям на обратном пути.

И Алиса написала длинное и страстное письмо. Она пересказала мужу всю беседу и отметила все доводы в пользу полковника Пенраддока, включая те, о которых его жена не подумала. Какими бы ни были его намерения в начале этого злополучного дела, она ни секунды не сомневалась: если Пенраддок даст Кромвелю слово, то сдержит его.

Ответ Джона Лайла пришел через несколько дней. Он согласился с Алисой и переговорил с Кромвелем, но мало чем мог помочь, и удивляться этому не приходилось.

Зачинщики предстанут перед жюри, а те судьи, с которыми они дурно обошлись в Солсбери, не будут участвовать в самом суде, чтобы никто не заподозрил их в стремлении отомстить.

Если Пенраддока признают виновным – а он, несомненно, виновен, – то протектор дарует ему милосердную смерть. Но большего он сделать не может. Если он простит Пенраддока, то этим воодушевит любых других возможных бунтовщиков.

Томасу плохо запомнились дальнейшие дни. Были письма, отчаянные прошения. Какое-то время казалось, что гарантия надежной охраны и прощения, предложенная некоторым последователям, могла распространиться на Пенраддока и Гроува, но на это ответили отрицательно. Далее сложилось впечатление, что власти колеблются в плане выбора места, где вершить суд, но к апрелю было решено перевезти мятежников на запад Англии, в Эксетер, где их и содержали под стражей. Каждый день Томас спрашивал мать: «Когда мы поедем повидаться с отцом?», а она неизменно отвечала: «Как только он пришлет за нами».

Похоже, отец по-прежнему думал, что, возможно, его жене придется ради него отправиться в Лондон, а потому они оставались дома. Но в третью неделю апреля пришло сообщение: суд готов к рассмотрению дела. Полковник Пенраддок послал за женой.

– Можно и мне? – с мольбой обратился Томас.