Эдвард Резерфорд - Королевский лес. Роман об Англии [litres]

– Но именно это случится на деле, – угрюмо заметил Альбион. – Я не уверен, что выживет даже Прайд.

– Если я правильно понимаю, отчет Специального комитета ни к чему не обязывает, – почтительно сказал Минимус, стараясь быть предельно обходительным.

– Верно. Это всего лишь мнение. Но оно обладает весом, – объяснил Альбион. – Возможно, у правительства год или два не будет времени на подготовку закона о Нью-Форесте, но когда найдет, оно почти наверняка последует рекомендации комитета.

– Тогда мы должны бороться, – отозвался Минимус.

За это он удостоился улыбки от миссис Альбион, а полковник одобрительно хрюкнул. Но следующее высказывание Минимуса оказалось еще лучше.

– Я отказываюсь поверить, – произнес он, – что нас одолеют люди, которые проваливаются в террасные болота. – И рассказал о недавнем происшествии с Гроклтоном.

Полковник пришел в восторг.

– Вы хотите сказать, что он взял и полез в него? – переспросил он, не веря своим ушам.

– Клянусь! – улыбнулся Минимус. – Я вел себя безупречно. Предупредил его. Сказал, что там болото. А он не послушал. И провалился до самых подмышек!

Тут атмосфера полностью разрядилась, и после портвейна полковник Альбион, пребывая в замечательном настроении, отвел Минимуса в свой кабинет для приватного разговора.

Кабинет полковника Альбиона прекрасно отражал личность хозяина, а также многое говорил о положении дел в Нью-Форесте. На полках стояли труды по генеалогии и истории графства, краеугольные камни и опоры мира джентри. Там были переплетенные парламентские отчеты XVIII века, касавшиеся Нью-Фореста, и несколько томов судебных протоколов по делам леса, которые он десять лет назад позаимствовал в Линдхерсте и забыл вернуть. Имелась и художественная литература. Романы Джейн Остин соседствовали с работами мистера Гилпина не столько из-за художественных достоинств последних, сколько потому, что автор жил в том же графстве. Был также экземпляр «Детей Нового леса» Мариетта, полученный от родственника, владельца поместья Арнвуд, где происходит действие, – все найденные в нем фактические ошибки в отношении Нью-Фореста были аккуратно подчеркнуты рукой полковника и снабжены примечаниями.

У двери висел алый редингот полковника. Теперь в Нью-Форесте осталось два вида охоты: на лис и на оленей, которые, несмотря на Акт о ликвидации оленей, все еще водились в округе. В память о временах средневекового Нью-Фореста охотникам даровали королевское разрешение носить на пуговицах старинную эмблему лорда-смотрителя. Полковник Альбион, потомок Колы Егеря, охотился и на оленей, и на лис.

На столе лежал футляр с парой ружей. В Форесте процветали не только два упомянутых вида охоты. Все больший интерес вызывала дичь. Коль скоро старые сторожки лесничих стали излишними без оленей, Камбербетч быстро сообразил подновить их и превратить в охотничьи домики. Теперь в Нью-Форест поездом прибывал устойчивый поток джентльменов-охотников. Альбион полагал, что еще лучше бить дичь на болотах у побережья Солента.

Могло показаться странным, что Альбион держал ружья в рабочем кабинете, а не в комнате для хранения охотничьих принадлежностей. Но жена, очевидно, правильно считала, что таким образом он повышает свое настроение: думает о будущих удовольствиях, когда отвечает на многочисленные ненавистные письма.

Альбион перебирал какие-то бумаги, и тут Минимус заметил на кожаном кресле кондуит, в который полковник записывал итоги своей охоты, и принялся его листать.

Фурзи выпил совсем немного портвейна – ровно столько, чтобы считать себя в более дружеских отношениях с полковником Альбионом, чем было в действительности. Поэтому ему не пришло в голову по-прежнему соблюдать осторожность.

– Господи! – воскликнул он.

– Что такое? – поднял голову полковник.

– Я просто смотрю, кого вы подстрелили. Поразительно! – (Списком полковника гордился бы любой спортсмен той эпохи: помимо обычных бекасов, гусей, уток, свиязей и ржанок, за прошлый год в него входил один дикий лебедь, шесть белобрюхих рябков, четыре кроншнепа и один кулик-сорока.) – Это настоящая бойня, – сказал Минимус. – Еще несколько лет такой охоты, и никаких птиц не будет. Вы знаете, сколько куликов-сорок осталось на Британских островах?

– Нет, – ответил полковник. – Не знаю.

– Я тоже. Но мало, – вздохнул Минимус. – Вас остановят, если вы продолжите в том же духе, – дружелюбно предупредил он.

– Насколько я знаю, вы далеки от спорта, – процедил сквозь зубы полковник.

– Больше натуралист, – ответил Минимус. – Кстати, – повернулся он к Альбиону, – раз наши отношения настолько улучшились, позволите ли вы мне сказать кое-что о спасении Нью-Фореста?

Полковник показал, что слушает.

– Вы, знаете ли, все делаете не так, – небрежно заявил Минимус. – Если хотите повлиять на правительство, вам нужно заручиться поддержкой общественного мнения. Это главное.

– Общественного мнения?

Как многие лица его круга, полковник Альбион, вопреки своим представлениям, не всегда был последователен в делах политических. При виде конкретной жалобы, исходившей от коммонеров вроде Прайда, он был на их стороне. Но если прочитывал о том же деле в газете, где недовольство Прайда преподносилось в каком-нибудь обобщенном виде с употреблением даже столь мягкого термина, как «общественное мнение», то Альбион усматривал революцию и становился подозрительным.

– Именно. Что знает общественность о Нью-Форесте? То, что видно из окон поезда. Его красоту, дикость, нетронутую природу. Она не понимает Прайда, пасущего коров, хотя, пожалуй, ей нравится на это смотреть. Но она поймет, когда вы скажете, что Прайда и все наследие, которое он олицетворяет, у нее отбирают. Потому что Нью-Форест принадлежит ей. Нью-Форест принадлежит общественности.

Если начало этой речи немного заинтересовало Альбиона, то последнее заявление мгновенно все разрушило.

– Нет, он не принадлежит общественности! – Полковник гневно зыркнул на Минимуса, затем с усилием взял себя в руки. – Точнее, он принадлежит Короне и коммонерам.

– Но ведь сюда приезжает много народа, неужели вам не понятно? Это не только джентльмены, которые едут поездом пострелять уток, но и люди простые. Лавочники из Саутгемптона и Лондона, даже рабочие – опытные мастеровые с семьями. Теперь они начинают посещать Нью-Форест.

Полковник Альбион обратил внимание на струйку людей с Брокенхерстского вокзала: одни приезжие бродили по просторам Балмер-Лоун, другие шлепали по мелким, с галечным дном ручьям. Он толком не понял своих чувств. Он знал, что они с Прайдом любили Нью-Форест и с удовольствием ходили по нему ежедневно. Если какой-нибудь ребенок с серых лондонских улиц играл в ручье, как делала вся местная ребятня, то он едва ли мог его осудить. Он полагал, что в этом нет беды, пока приезжих не слишком много.