Евгений Положий - Иловайск: рассказы о настоящих людях

— Может, и на задании. Но, наверное, он должен был бы кому-то поручить нас встретить?

— Может, он и поручил, а с этим человеком что-то случилось. Война все-таки.

— Хорошо, а что нам делать? Мы не знаем, встретят нас или нет, мы не знаем, куда ехать, мы ничего не знаем, и нас тут никто не ждет. Только вот местные как-то сильно подозрительно на наши киевские номера посматривают. Сейчас сдадут сепарам, вот это будет да, это будет точно весело.

— Я не знаю, Слава.

— Смотри, к нам идут! — Действительно, у обочины остановилась машина, коричневый «ланос», из которого вышли трое людей в военной форме.

— Сепары?

— Да откуда мне знать? На них не написано!

— Думаю, наши. Вижу на пряжках ремней трезубец.

Военные подошли к машине, заглянули в приоткрытое окно:

— Добрый день. Вы кто такие?

— Журналисты из Киева. Телеканал «Эспрессо ТВ».

— У вас есть документы?

— Вот удостоверения...

— Да, хорошо. А почему так долго тут стоите? Люди беспо­коятся...

— Мы на редакционном задании. Нас комбат «Днепра-1» Береза должен был встретить, но он трубку не берет. Не знаем, что и делать. Стоим, ждем.

Военные коротко посовещались между собой:

— Езжайте за нами. Если Береза вам позвонит — хорошо. А если нет? Тут оставаться опасно, могут убить.

— Убить?

— Ну да, убить. Обстановка за сутки сильно обострилась. Так что давайте за нами, мы вас в 39-й батальон отвезем, поближе к штабу Сектора. Там блиндажи, кухня, как-то надежней будет. И Береза там в Многополье, рядом совсем.

Журналисты заулыбались:

— Ну, если кухня... Не в Киев же возвращаться.

— Вы только держите дистанцию метров двести. Если нашу машину взорвут или обстреляют, чтобы уйти успели. Понятно?

Вот так они и попали к Пасечнику. Не спеша поставили под деревом палатку, разложили вещи и легли отдохнуть, очень устали. Приятно, закрыв глаза, вдохнуть запах сухой травы, снять обувь и пошевелить пальцами. Приятно засыпать в тихой палатке в тени после долгой дороги по раскаленному асфальту, продолжая покачиваться на поворотах и разъезжаясь со встречными... Аллилуйя! Их разбудил сначала дикий крик «огонь!», а потом громкий взрыв. Не разбирая спросонья, что и где, все трое, как и советовал комбат, бросились к блиндажу. Снаряды рвались метров на триста дальше, но никто не мог дать гарантии, что через мгновение огонь не перенесут сюда.

В небольшой блиндаж набилось человек двадцать. Бойцы наперебой говорили, что обстрелы усилились буквально в последние дни — били со всех сторон, в том числе и непосредственно из Иловайска. Слава огляделся. В масс-медиа часто писали, что укрепления украинская армия строит плохо, но этот блиндаж выглядел надежно, бревна лежали в несколько накатов.

— Да, тут мощно все заделали, по науке, — убеждал журналистов, постукивая по потолку, Дима Коршунов. — Должен даже прямое попадание выдерживать.

— Ага, Пасечник говорит, что строить блиндажи — это един­ственное, чему мы нормально в армии научились делать, — смеялись бойцы. — Есть чем гордиться!

Ночь прошла спокойно, без обстрелов, как и первая половина Дня Независимости, 24 августа. Журналисты снимали окопы, технику, брали интервью и даже сами стрельнули «на камеру» из гаубицы. Кроме 39-го тербата здесь частично базировалась 93-я бригада, по Многополью бродило несколько бойцов «Донбасса» и «Днепра», здесь же стояли два танка, грузовики и пушки. Было на удивление тихо, хотя весь день со стороны Старобешево валил густой черный дым, ухала артиллерия, слышались отголоски боя из Иловайска. Ходили разговоры, что сегодня рано утром между Осыково и Кутейниково противник смял и полностью уничтожил несколько подразделений 51-й бригады и теперь враг заходит со спины и берет их в кольцо. Однако никаких команд отходить или строить круговую оборону из штаба не поступало — в Киеве шел военный парад: генералы получали из рук президента награды, по Крещатику под аплодисменты и восторженные возгласы публики ровным строем с новенькими автоматами маршировали подразделения нацгвардии со вздернутыми к небу подбородками и уверенно урчали двигателями модно камуфлированные колонны тяжелой боевой техники. Но отсюда, фактически с передовой, парад воспринимался как зрелище мерзопакостное, казалось, что Киев, Украина, обычная жизнь, родственники и друзья находятся на другой планете. Мобильная связь с этой планетой во второй половине дня стала неустойчивой, интернет появлялся периодически, и Слава, мониторя события в зоне АТО, пытался понять, что происходит. Если бы ему в тот вечер повезло немного больше и он смог бы разыскать в интернете это сообщение, то наверняка бы сразу осо­знал, что живет, возможно, последний вечер своей двадцативосьмилетней жизни:

24.08 19.00

Стрелковая рота 39-го батальона территориальной обороны Днепропетровской области попала в окружение неподалеку от Иловайска на Донеччине. Об этом сообщил «Левый берег» со ссылкой на слова командира роты Юрия Рунова, вышедшего на связь по телефону.

По словам ротного, его бойцы, оказавшиеся в «котле», окружены именно силами российских военных. На них «напирают» со стороны Кутейникова, а позади у них — Иловайск. Рунов подчеркнул, что роте срочно требуется подкрепление.

Исполняющий обязанности комбата Пасечник на тот момент уже знал об окружении. Ему позвонил приятель-офицер и сообщил, что и 28-я механизированная бригада, и 5-й батальон теробороны «Прикарпатье» после длительных обстрелов из тяжелого вооружения их позиций и последующего ультиматума, предъявленного российскими военными, покинули места своей постоянной дислокации, тем самым полностью оголив тылы украинской группировки войск под Иловайском. Через государственную границу Украины и России, замыкая кольцо, через Моспино и Новый Свет на Кутейниково выдвинулись большие силы противника. Об этом в штаб АТО неоднократно сигнализировала разведка — большие колонны военной техники и живой силы противника шли на расстоянии десяти метров от затаившихся в кустах бойцов, но в штабе донесениям о вторжении российских войск упорно не верили. «Не ссать! — говорили смелые штабисты. — Держаться!» — и поднимали очередной стакан виски за новые звания и ордена.

Плотно поужинав, Слава поставил в машине на зарядку телефон и видеокамеру и спокойно пошел в блиндаж к бойцам попить чаю. Он любил такие тихие вечера на фронте, где судьба тебя сталкивает с огромным количеством неимоверно интересных людей, с которыми запросто можно обсудить все, начиная от рецепта печеной в костре картошки с салом до последней статьи на украинскую тематику в The Guardian, прочитанную в оригинале. Жизнь налаживалась, материал обещал получиться шикарный, а обстрелы — так после Песок Славе не привыкать. Он как раз сделал себе любимый бутерброд с салом и зеленым луком и хотел рассказать бойцам о своей недавней командировке под Донецк, как в метрах семидесяти вдруг мощно гупнуло: гуууп! Бойцы переглянулись: может, залетный? Но тут же сверху посыпалось, как баскетбольные мячи, брошенные с большой высоты на деревянный пол: гуп-гуп-гуп-гуп-гуп! «У меня же видеокамера в машине!» — Слава вскочил и, несмотря на свистящие вокруг осколки, помчался за аппаратурой. Он успел все забрать — и телефон, и камеру, и рюкзак с вещами, и даже зачем-то поставил машину на сигнализацию.