Евгений Положий - Иловайск: рассказы о настоящих людях

— Мама сама не проснется. — Иван лихорадочно подбирал аргументы. — Маму может разбудить только твоя бабушка!

«Что же я так вру, Господи?! Как же ей потом будут объяснять, куда делись папа с мамой, сестра и бабушка? Я же буду выглядеть в ее глазах ужасным лжецом!»

— Это как в сказке про спящую принцессу? Я вернусь, поцелую маму — и она проснется?

— Да, — обрадовался солдат. — Это как в сказке.

«Очень страшной сказке».

— А зачем ведьма усыпила принцессу?

— Какая ведьма?

— Ну, из сказки!

— А, из сказки! — Иван припомнил сюжет. — У ведьмы был мотив. Ее король не пригласил на праздник, и она обиделась.

— А какой мотив у молнии?

— Молнии?

— Да, молнии. Она нашу машину сломала и всех усыпила: маму, папу, бабушку Сашу, Диану.

Иван задумался. Он не знал — ни как солдат, ни как адвокат, — какой может быть мотив у тех, кто расстрелял машину с невинными людьми.

— Яна, нам нужно спешить.

— Я пойду, только если ты мне расскажешь сказку.

— Хорошо, — согласился Иван. — Но сказку выбираю я. И пока я рассказываю, мы вместе ползем. Договорились?

— Да.

— Тогда ложись рядышком. Будем, как две змеючки, ползти.

Сравнение со змеючками Яне явно понравилось, и она пристроилась под бок Ивану. «Хорошо, что в джинсах, — подумал он. — Хоть колени будут целые». Из сумки с вещами он достал тонкий спортивный свитер с длинными рукавами и с трудом одел: Яна не хотела поднимать раненую руку, было очень больно, но она все равно не плакала, только слегка капризничала. Они легли в траву.

— А теперь сказочку, — скомандовала.

— Ну, слушай, — сказал Иван и начал с трудом ползти. Дикая боль из ноги огнем отдавала по всему телу. — Жили-были дед и баба. Были они бедные, детей они не имели, и вот говорит дед бабе:

— Поскреби, баба по сусекам, помети веником, насобирай муки, замеси тесто и испеки нам Колобок.

Пошла баба по хате с веником: по сусекам поскребла, веником помела, насобирала муки, замесила тесто, в печь поставила...

Иван полз и ловил себя на мысли, что как хорошо, что у него есть дочь примерно такого же возраста, как Яна, и как хорошо, что ему иногда приходится читать ей на ночь сказки. Кто бы мог подумать из взрослых, что сказка на ночь — это настолько жизненно важно?

За два часа Иван прополз пятьдесят метров. За это время он успел рассказать, кроме «Колобка», «Репку», «Рукавичку» и дважды — «Спящую красавицу» на бис. Ползти и говорить одновременно оказалось очень тяжело, поэтому Иван сначала полз два-три метра, приминая траву и прокладывая путь, потом по этой борозде к нему подползала Яна, и он рассказывал следующий эпизод. Яна ложилась рядом, прижималась — ей было страшно и холодно, и внимательно слушала. Иногда, отдыхая, они играли в звезды — кто сможет составить из звезд больше созвездий-зверушек. Яна все время выигрывала с разгромным счетом.

Иван старался ползти вдоль дороги, ориентируясь по запаху остывающего гудрона, хотя с того времени, как расстреляли машину — около 16.00, — до сих пор по ней не проехало ни одного транспортного средства. Гул бэтээров он услышал издалека. То, что машина шла не одна, он разобрал хорошо. Наверняка идет колонна. Значит, он успеет доползти до края дороги и как-то дать о себе знать. Но как? Иван впервые в жизни пожалел, что не курит. Имел бы зажигалку или спички — зажег бы траву или куртку, а так могут и не увидеть в темноте. В тот момент ему показалось, что все неприятности позади. Конечно, он хотел, чтобы это шла украин­ская колонна, но по большому счету, он был рад любой, лишь бы передать девочку врачам. Он успел преодолеть к дороге метра два, не больше, как мимо промчалось два бэтээра без опознавательных знаков, Иван даже не успел удивиться. «Не может быть, — подумал он в отчаянии, — не может быть!» — и обессилено опустил голову в траву.

— Дядя Ваня, не плачь. — Иван открыл глаза. Кажется, он на какое-то время потерял сознание. — Мне страшно, погрей меня. — Яна лежала рядом и крепко обнимала солдата за шею.

— Я же тебе приказал никуда не ходить! — рассердился Иван.

— Я лежала-лежала, а потом испугалась. — Девочка села и показала рукой в направлении села, — и пошла тебя искать.

Иван с трудом приподнялся и посмотрел, куда показывает Яна. Метрах в трехстах-четырехстах, а может, и в километре — ему трудно было сориентироваться точно, ярко горел костер. Вокруг костра ходили люди и достаточно громко, не таясь, разговаривали и смеялись.

«Россияне. Или сепары. Больше некому».

Иного выхода, как пытаться добираться к ним, Иван не видел.

— Яночка, послушай меня, — обратился он к девочке. — Видишь, там огонек горит?

— Да.

— Это хорошие дяди жгут костер. Ты хочешь пить?

Яна непроизвольно облизнула губы:

— Да-а.

— Нужно пойти к дядям и попросить водички. А потом ты покажешь им свое плечико и отдашь телефон и вот эти бумажки. — Иван достал из карманов мобильный и свидетельство о рождении. — Если будут спрашивать о маме и папе, покажешь, где они спят, и расскажешь о молнии. Хорошо?

— Хорошо!

— Тогда иди.

— Не ползти?

— Нет, ножками.

— Я без тебя не пойду!

— Яночка, я же не могу ходить, у меня ножка болит.

— Я одна все равно не пойду, там темно. Мне страшно.

— Я за тобой поползу, хорошо?

— Нет, — не согласилась девочка. — Тогда и я поползу.

Иван улыбнулся и вздохнул. Тяжело.

— Давай так сделаем: ты идешь немножко, потом останавливаешься и меня зовешь. Я отзываюсь — ты идешь дальше. Когда к дядям поближе подойдешь, ты обязательно громко скажи: «Помогите мне, пожалуйста!» Запомнила?

— «Помогите мне, пожалуйста!» Все?

— Ну, можешь еще сказать: «Я ранена!»

— «Я ранена».

— Молодец. Теперь иди.

— А ты точно поползешь?

— Обещаю.

Тучи, как назло, заволокли весь звездосклон, куда-то подевалась луна. Только вдалеке мерцал костер, единственный свет, который помогал девочке ориентироваться. Иван решил отправить ее одну по многим причинам: докричаться бы они не докричались — не услышат, да и неизвестно, как бы отреагировали у костра. Могли же и пострелять в темноту, кто их знает. А если Яна сможет подойти ближе и обратить на себя внимание, то стрелять точно не будут. Напоят чаем и отвезут, скорее всего, в село, отдадут местным.

Яна прошла не больше пятидесяти метров, Иван преодолел два.

— Дядя Ваня! — позвала.

— Я здесь! Иди дальше!

И тут небо озарилось вспышками, и он услышал знакомый звук реактивной артиллерии. Работали куда-то на юг, но залпы пролетали прямо над головами. Яна закричала и изо всех сил бросилась назад. Иван видел, как спешно тушат костер, слышал, как заводят бэтээр, как он уезжает. Единственное, чего он не понял, — в какую сторону они поехали. Да и неважно. Безысходность накатила на него волной равнодушия, и если бы судьба послала ему сейчас смерть, он бы принял ее как избавление. Приступ отчаяния длился недолго, ровно до того момента, пока Яна не упала рядом и не забилась ему под плечо. Как она его нашла? Девочка лежала и вздрагивала с каждым новым залпом, освещающим небо вместо звезд, которые она считала не более часа назад, и луны, на которой они вместе искали лунатян. Иван слушал, как бьется ее маленькое сердечко, гладил черной рукой с разбитыми пальцами по голове и ждал, когда она успокоится и заснет. Он прижимал ее к себе как можно плотнее, он хорошо помнил холод предыдущей ночи и старался ни о чем не думать. Очень хотелось пить.