Марта Холл Келли - Девушки сирени

– Завтра поговорим и решим, как быть дальше. – Пол так и не встал со стула.

Не знаю как, но я смогла дойти до машины и вернуться в мамину парижскую квартиру. А затем я отреклась от внешнего мира.

Практически все время я проводила в постели в пижамных брюках и рубашке Пола, которые прихватила из его дома. В кухне звонил телефон, но потом я просто сняла трубку и положила рядом.

Несколько раз прокрутили запись: «Si vous souhaitez faire un appel, s’il vous plaît raccrochez et réessayez».

Потом – короткие гудки, а после гудков – тишина.

Дверной звонок жужжал несколько раз в день, но я не реагировала.

Днем я подвергала себя самобичеванию – позволяла горячему чаю остыть, а потом пила теплый с избыточной порцией молока.

Изводила себя вопросами на тему: «Как все могло быть?»

Как долго продлилась бы наша любовь? Была бы свадьба? Ребенок? Стоило ли закладывать половину маминого серебра ради того, чтобы поставить на ноги мужа другой женщины?

Бетти была права. Я напрасно теряла свое время.

Однажды утром в квартиру вошла мама и встала на пороге моей спальни. Вода методично капала с ее зонтика на ковер.

Я совсем забыла, что она должна приехать.

– Льет как из ведра, – проворчала мама.

«Вот и славно, – подумала я. – Зато несчастные, вроде меня, под крышей».

– Чудный денек. Кэролайн, что с тобой? К телефону не подходишь. Заболела?

Получается, если я не француженка, так мне нельзя предаваться тоске, лежа целыми днями в постели?

– Жена Пола вернулась, – сообщила я.

– Как? Восстала из мертвых? Как такое возможно? И где она была все это время?

– Не знаю. В каком-то госпитале.

– Просто невероятно, – проговорила мама. – Ну что ж, мой тебе совет – возьми себя в руки.

– Не могу, – призналась я и закуталась в одеяло.

– Сделаем так – ты принимаешь ванну, а я завариваю чай.

Сопротивляться маме бесполезно. И насчет ванны она была права.

Я переоделась в свежую пижаму и села за металлический садовый стол в кухне.

– Я знала, что ничего не получится. Личное счастье – это не про меня.

Мама опустила в мою чашку пакетик «Mariage Frères Earl Grey» и залила его кипятком.

– Скорбь – знание…

– Мама, умоляю, давай сейчас без Байрона. Вся эта ситуация – просто фантастическая нелепость. Даже не представляю, как я так влипла. Это же надо было постараться.

– То, что он женат, еще не значит, что ты не можешь быть с ним, – возразила мама.

Несколько часов во Франции радикально повлияли на ее нравственные ориентиры.

– Да, думаю, ты права. Но почему это всегда так тяжело? Как только что-то начинается, так сразу какой-то подвох.

В дверь позвонили.

Я схватила маму за руку:

– Не подходи.

Но мама все равно подошла к двери, я даже пожалела, что пригласила ее во Францию.

Я услышала, что гостья представилась как Рина.

О господи! Кто угодно, только не она.

Мама вошла в кухню с Риной на буксире и после этого испарилась.

Рина стояла на пороге. Хлопчатобумажное платье облепило ее ключицы и плечи, как будто она надела его мокрым.

– Кэролайн, извини, что помешала, – сказала Рина.

Ни дать ни взять, измученная школьница с провалившимися глазами и впалыми щеками.

– Я пыталась до тебя дозвониться, – продолжила она и нашла взглядом снятую с телефона трубку.

– О. – Это все, что я смогла произнести.

Рина начала переминаться с ноги на ногу.

– Пол очень переживает, что так получилось. Он тоже пытался вам дозвониться.

– О, – повторила я. – Прошу, садитесь.

Рина провела одним пальцем за ухом, как будто хотела поправить волосы. Видимо, старая привычка, потому что поправлять ей было нечего.

– Я не отниму у вас много времени. Просто хотелось сказать, как я сожалею.

– Сожалеете? О чем?

Я залила кипятком чайный пакетик. Аромат бергамота спровоцировал острое желание отведать булочек Сержа.

– О том, что все так вышло.

– Рина, не стоит.

– Пожалуй, я все-таки присяду. Ненадолго.

– Да, конечно. Чаю?

– Нет, благодарю. Мой желудок пока не готов к большим объемам жидкости. Я убеждала Пола, что ему следует к вам заехать и все объяснить…

Я попыталась пригубить чай, но даже чашку не смогла увидеть – в голове стучали молотки, а перед глазами все плыло.

– Боюсь, Пол не очень счастлив, что я вернулась, – призналась Рина. На улице дети бегали под дождем и смеялись, их смех эхом разносился по дому. – Вы, наверное, были бы рады, если бы я не вернулась, – продолжила Рина. – Поверьте, я сама не раз хотела умереть. Если бы у меня была такая возможность, я бы предупредила о своем приезде. А в живых я осталась по чистой случайности.

– Понимаю.

– Нет, я так не думаю. Как вы можете это понять? Мне повезло, что они нарушили обычную процедуру. У нас забрали обувь, так что мы знали, что нас ждет.

– Рина, вам не обязательно об этом…

– Нас везли на поезде из Майданека в другой лагерь, вспомогательный. Так мы думали. Состав остановился где-то на территории Польши. Всем приказали выйти. – Рина замолчала и посмотрела в окно. – Я тогда болела. Думаю, это был тиф. Так что, когда нас вели через лес, я еле ноги передвигала. На земле, вдоль тропинки, были разбросаны деньги. Их выбрасывали те, кого вели туда до нас. Чтобы немцам меньше досталось. Во всяком случае, я так подумала. Некоторые начали перешептываться: мол, нас ведут на какие-то работы. Но я все поняла. Нас привели к какому-то сараю и приказали раздеться.

– Рина, прошу вас, вы не обязаны мне об этом рассказывать…

– Извините. Вам так тяжело это слышать?

Я отрицательно покачала головой.

– Все произошло очень быстро. Они выстроили нас на краю длинного рва… – Рина как будто потеряла нить рассказа и мысленно перенеслась куда-то далеко. Потом встряхнулась и продолжила: – Девочка, которая стояла радом со мной, увидела то, что было внизу, и закричала. Мама взяла ее на руки. Их расстреляли первыми. Автоматная очередь отбросила их на меня, и мы втроем покатились в ров. – Рина замолчала, а я замерла, даже не моргала, так боялась ей помешать. – Я лежала там, внизу, а на меня падали тела расстрелянных. Затем и выстрелы стихли. Свет между телами стал тусклым, так я поняла, что наступил вечер. После выбралась изо рва и пошла в сарай, чтобы найти какую-нибудь одежду. – Рина посмотрела на потолок. – Звезды в ту ночь были похожи на яркие букеты. Они словно склонились над нами и сожалели, что ничем не могут помочь. Я вышла из леса и набрела на фермерский дом. Хозяева, муж и жена, приютили меня. Немцы, их сын погиб на Восточном фронте. Жена сначала боялась, что я украду ее наручные часы. Красивые такие часы – подарок сына. На них много чего можно было сменять. Но они оказались очень добрыми людьми. Уложили меня в кровать своего мальчика и выхаживали, пока я не выздоровела, как родную. Кормили теплым хлебом с клубничным джемом. А я их заразила – так отплатила за гостеприимство.