Владимир Череванский - Любовь под боевым огнем

«Дозволить ли джанаралу инглези выехать навстречу жене?» Вопрос этот весьма серьезно дебатировался четверовластием и был решен отрицательно. На встречу маленького каравана Ирины отправился Якуб-бай, и то под надзором Мумына и его мультука.

Встреча мистера Холлидея с женой произошла у самых стен Голубого Холма.

– Кто из вас дерзкий обманщик? – спросила Ирина, уклоняясь от объятий мужа. – Вы или ваш агент? Я направилась к русскому отряду, между тем я вижу себя в неприятельском лагере! Что это значит, мистер Холлидей?

– О, не проклинайте меня, не презирайте, Ирина, выслушайте.

– Возвратите мне свободу.

– Вы получите ее, но… не прежде, как увидев меня мертвым у ваших ног.

– Объяснитесь наконец!

– Мы оба попали в западню. Меня не выпускают без конвоя, и, разумеется, господа теке не постесняются проводить нас выстрелами, если мы повернем коней к русскому отряду. Необходимо подчиниться обстоятельствам.

– И остаться в лагере врагов моей родины?

– Невольно, Ирина, невольно. На этот раз, по крайней мере, я был преступником менее, нежели когда-нибудь. Прежде чем возвратить вам свободу, я хотел проститься с вами…

– Нет ли исхода?

– Никакого!

Оставалось преклониться перед неотразимым сцеплением обстоятельств и отдаться на волю судьбы.

Наступила ночь. Запылали костры, придающие в южной, непроглядной тьме всему окружающему фантастический колорит. Люди возвращались с работы; сегодня они довершили сооружение крепостных стен и ликовали. Ликование их выражалось в монотонно-печальной песне, причем каждый певец соображался только с собственным камертоном. Много дикого, непонятного, сказочного, кошмарного охватило воображение Ирины…

Мистер Холлидей сделал все, что мог, для обстановки ее жилья. Для нее были приготовлены две новые юламейки, соединенные войлочным коридором, а для услуг – старая татарка, недурно объяснявшаяся по-русски.

Сардар, разумеется, не выехал навстречу женщине, но и не оставил ее без некоторого попечения. Мужчинам было запрещено всякое назойливое любопытство, поэтому они делали вид, что вовсе не замечают ее присутствия. Женщины же приветствовали ее добродушным «аман бол!».

– Я поселился неподалеку от вас, – сообщил мистер Холлидей, останавливаясь у кибитки Ирины, – но, разумеется, без вашего согласия я не переступлю за ваш порог. Увы! Судя по вашему пренебрежительному взгляду, я не должен просить об этом согласии… И все-таки, Ирина, вы должны внимательно выслушать и принять мой совет. Вам необходимо непременно заручиться расположением женщины, которую народ величает здесь титулом Улькан-хатун. Она известна также и под именем ханум. Только при ее помощи вы будете вне всякой опасности. Прощайте! Да хранит вас Господь!

Несмотря на крайнее утомление, миссис Холлидей провела эту ночь в тревожных сновидениях. В первый раз в жизни она ощутила чувство полного бессилия. Утро чуть забрезжило, как в ее амбулаторию явилась ханум с больной внучкой. В ожидании женщины инглези, владеющей чудесами, она занялась обнюхиванием ящика с дорожной аптечкой.

– Улькан-хатун пожаловала к вам и принесла свою маленькую больную ханум, – доложила татарка, – это большая для вас радость.

– На что жалуется ее ребенок?

– У нее в животе пауки, – объяснила Улькан-хатун, – но прежде чем доверить тебе свое сокровище, я хочу знать, имеешь ли ты понятие о лекарствах. Например, если я отрублю себе палец, как ты будешь лечить его?

– Когда отрубите, ханум, тогда и узнаете.

– Так ты сомневаешься в моей решимости? – В руках Улькан-хатун очутился нож.

– Обождите, пока я приготовлю лекарство, – выговорила миссис Холлидей, призывая на помощь всю силу духа и спокойствия. – Потом я покажу, где лучше отрубить, чтобы скорее вылечить.

Она быстро отыскала бинты, кровоостанавливающие средства, антисептическую повязку…

– Теперь вы можете отрезать хоть целую руку. Рубите не по кости, а вот здесь…

Даже Улькан-хатун остановилась перед этим спокойным предложением. Она не затруднилась бы отрубить себе палец… но для чего же? Разве невежда не убоялась бы ее гнева?

– Пусть лечит, – решила она, – и пусть знает, что этот ребенок мне дороже самой жизни.

Женщина, владеющая чудесами, приступила к диагнозу. Дитя смотрело на нее с любопытством, так как текинские дети не знают испуга. Болезнь оказалась из быстро поддающихся правильному лечению. Миссис Холлидей без труда объяснила, что болит у маленькой ханум и чем выражается ее боль. Давая лекарство, она предсказала, что будет чувствовать ребенок после первых приемов.

Предсказание ее сбылось не позже вечера того же дня. Ребенку сделалось лучше. Такой необычайный успех стоил, разумеется, того, чтобы в виде благодарности получить дойную корову с принадлежностями доения и корма.

Через сутки кибитка миссис Холлидей была покрыта и перевязана богатым ковром и изящно тканными узорчатыми тесьмами. Вскоре маленькая ханум засмеялась. Тогда ей подвели старого козла, на котором она охотно прогалопировала, возбудив в своей бабушке взрыв величайшей радости.

Улькан-хатун, убедившись, что ее внучка спасена от костлявых пальцев ангела Мокира, явилась лично благодарить избавительницу. За ней рабыни несли полный костюм богатой текинки: буренджек, сотканный из шерсти новорожденных верблюжат, вываренной перед тканьем в молоке. Рубашки и шаровары были расшиты персидскими шелками, а сафьян на ичигах вышел из рук первого мастера Бухары. Наконец, для украшения головы и плеч была поднесена целая сетка из ювелирных изделий и русских рублей прошлого столетия. Ханум показала на себе, как следует надевать все эти украшения.

Обстановка кибитки была также пополнена кумганом для умывания, украшенным персидской бирюзой, прялкой для хлопка, парой кастрюль…

– Ты меня так обрадовала, точно я вышла замуж за прежнего мужа! – объявила Улькан-хатун. – Советую тебе переодеться в наше платье, тогда ты будешь милее нашему народу. Почему ты не носишь браслеты на ногах? Это красиво! Сейчас поставят мою кибитку рядом с твоей, а моя защита, поверь, надежнее десяти джигитов. Ты какой предпочитаешь сыр, овечий или верблюжий?

Поблагодарив за любезность, миссис Холлидей просила ханум объявить, что она согласна лечить, но только одних детей, так как для лечения взрослых у нее нет достаточно лекарств. Улькан-хатун совершенно одобрила этот план, и, как нарочно, в это самое время верзила, которого только что пырнули в драке ножом, появился в амбулатории.

– Сын мой, – обратилась к нему Улькан-хатун, – инглези будет лечить только маленьких детей, твою же колыбельку мать давно уже отдала ишаку на корыто. Если хочешь лечиться, то приходи ко мне. У меня на конце нагайки зашито для тебя хорошее лекарство.