Алексей Ракитин - Убийство на Знаменской

— Что было в письме?

— Оно было написано от лица девицы, снимавшей комнату в одном из домов, владельцем которых был Кузнецов. Максим молодец оказался, толково всё придумал: дескать, я робкая девушка, стесняюсь прямо обратиться к Кузнецову и потому прибегаю к помощи письма. Мол, я знаю, что он одинок и воспитывает дочку без жены, для меня он образец мужского достоинства, так сказать, крепкое плечо и мужское начало — вот такая галиматья. В конце письма я немного написала о себе, мол, живу уроками, учусь попутно на Высших курсах, ну и назначила свидание в Александровском саду у фонтана в восемь часов вечера. Вот такое вот письмо, ни слова правды. Но составлено складно, я была уверена, что на эту ахинею любой, даже самый умный мужик клюнет, — Сонька несколько секунд изучающе смотрела на Шумилова и неожиданно добавила, — ну, может, только вы бы не клюнули. Но я так вижу, что вы и на куда более конкретные предложения не клюёте.

Она шутливо огладила себя по пышному бюсту, напоминая о сделанном не так давно предложении интимного свойства, и искоса лукаво взглянула на Алексея, но натолкнувшись на его ироничный взгляд, притворно вздохнула и состроила насмешливую гримаску.

— И что же последовало дальше? — спросил Шумилов, полностью проигнорировав последнюю эскападу Соньки.

— Максим письмо забрал, а мне сказал, чтобы была готова к назначенному часу. А мне что? За пятьдесят рублей я всегда готова. В общем, мы решили, что Максим будет ждать в кафе напротив гостиницы. Ему сигнал из окошка второго этажа будет — белым платком помашут. Это Васька Хлопов должен будет сигнал подать, когда я уже с кавалером на место прибуду. Как платочком помашут — значить, можно заходить. Портье будет предупреждён, Максиму лишь надо будет сказать, что бронь у него на второй номер второго этажа, и пятёрку сунуть. Это для того было задумано, чтобы Максим случайно в коридоре с Кузнецовым не столкнулся.

— А когда же вы снотворное в вино добавили?

— Незадолго перед тем, как отправиться на свидание, примерно около шести часов вечера.

— С этим ясно. А что с кокаином?

Сонька аж вся съёжилась, вопрос, видимо, показался ей очень неприятным:

— Про кокаин откуда знаете?

— Я ведь вас предупредил, чтобы не пытались мне врать или о чем-то умалчивать. Если отвечаете на вопросы — то начистоту. Либо вообще не отвечайте.

— Кокаин — это секрет нашего женского могущества, — усмехнулась Сонька. — Многие мужики весьма слабы, особенно пожилые, их надо как-то подстегнуть. И кокаин наш первый в этом деле помощник. Когда я посмотрела на этого кавалера — на Кузнецова, значит — мне его даже как-то жаль стало: поистрепанный, волоски седые, пузатый. Сидел бы дома на печи или возле камина, так нет же, этих дураков на молодых тянет, молодого тела, вишь, хочется… Какое там тебе девичье тело, дедушка? растирай настойкой мухомора суставы и не питюкай… Поняла я, что дело с ним сладить будет трудно по той банальной причине, что его могучий Феникс в нужный момент может не восстать из пепла и оказаться вовсе даже не могучим Фениксом, а так, дряблым петушком. Ну и капнула в фужер с шампанским кокаинчика из своих запасов для поднятия мужского достоинства. Себе тоже капелюшечку, чтоб работу, значит, с огоньком исполнить. Наша работа… того… тоже порой душевного порыва требует.

— Хорошо, с кокаином ясно. Что же последовало далее?

— Когда мы с Кузьмой Кузнецовым у фонтана встретились, он весь аж павлином расплылся. Видно, опасался, что курица мокрая на свидание явится, а как меня увидал, так у него прям слюна закапала. Повёз ужинать на Острова. Там всё просто сладилось: пара танцев, несколько смелых прикосновений. В общем, секреты женского мастерства! Вижу, он созрел, чтобы творить глупости. Я без затей предложила ехать в гостиницу. Причём, сама назвала «Знаменскую». Кузнецов нисколько не спорил…

— Отдал инициативу в ваши руки, — закончил мысль Шумилов.

— Ну да! В двенадцатом часу приехали, заняли номер. Вместо Васьки был другой коридорный, но Хлопов предупреждал, что он будет на подмене, так что я волнений на сей счёт не испытала. Кузьма попросил принести посуду для вина и фруктов. Ну, заодно и бутылочку шампанского. Тот коридорный и принёс, а вскоре, видимо, ушёл. Прошло немного времени, и Васька Хлопов постучал в дверь и осведомился, был ли из нашего номера заказ шоколаду. Для меня это был сигнал того, что Максим уже в соседнем номере, и можно комедию начинать. Я кокаинчик незаменто добавила Кузьме в бокал с шампанским, пока тот на горшке сидел. Потом он свои дела закончил и я, значит, приступила. Мы с ним в кресле «делом» занялись, ещё в гостиной, прям напротив зеркала — это для того, чтобы тем, в шкафу лучше видать было. Ну-у, — Сонька-Гусар примолкла, подбирая слова, — всё нормально прошло… как и должно было. Кузнецов очень доволен мною остался. Посидел немного в кресле, мы поболтали, он поверх шампанского ещё фужерчик вина хлопнул, уже без кокаина, понятно, что через четверть часа его опий рубить стал. Он пошёл на кровать, еле дотащился, стал на ходу раздеваться, а потом прилег, да почти сразу и захрапел. Я немножко подождала. Возбуждена была, кокаин подействовал, а сама я разрядки так и не получила. Когда Кузнецов стал явственно похрапывать, я постучала в зеркало и открытым текстом сказала, давайте, мол, господа, денежку. Из шкафа вышел Максим и со мной расплатился. Я ушла. Васька меня в коридоре встретил, проводил до выхода из гостиницы, мы с ним немного под козырьком потолковали, так, шутейно, буквально минутки три. Вот и всё.

— И всё?

— Ну да. На следующий день, когда уже после работы зашла в «Пассаж», там наши вовсю судачили про убийство в «Знаменской». Я беру в руки вечернюю газету и… Там, правда фамилия погибшего не называлась, только инициалы — «К.К.» — но надо быть полной дурой, чтобы не понять, что речь шла о Кузьме Кузнецове. Я задёргалась, ночь не спала, решила, что надо спрятаться, нигде не светиться, посмотреть, как события станут развиваться. На следующий день — восьмого, значит, взяла расчет у Брюно. Волосы остригла. Вот волосы мне и сейчас жаль, я ими гордилась, но уж больно они приметные были. Три дня носу никуда не показывала. А потом — куда ж деваться, опять стала выходить, мужиков «цеплять». Только уже в парике.

Шумилов посидел в задумчивости, перебирая в голове сказанное Сонькой. В общем-то, он ей поверил, была в её рассказе та безыскусность, что всегда отличает правду от сконструированной лжи.

— Скажите, Софья, вы Максима больше не видели? — спросил он, наконец.

— Нет. Если честно, я боюсь с ним встретиться.

— Как его фамилия? чем занимается? каков из себя?

— Фамилию не сказывал, да только… да только я узнала, — самодовольно проговорила Сонька, — я у него визитную карточку заныкала.