Владислав Бахревский - Царская карусель. Мундир и фрак Жуковского

– Что? – спросил Михаил, открывая глаза.

– Смена караула!

Стояли у дверей. В коридоре, перед спальней, часы пробили два раза – два часа ночи. Слушали смену караула. Улыбались друг другу. Никто не знает их тайны.

Стояли молча, не шелохнувшись. Через полчаса поменялись местами… Зато спалось потом хорошо.

В половине восьмого утра уже Михаил разбудил Николая. Младший брат был одет, на голове все тот же гренадерский кивер, на плече алебарда. Отсалютовал, отдал рапорт, но Николай никак не мог проснуться. Одеваясь, замирал, впадал в короткую дрему.

За завтраком чай и хлеб с маслом, с сыром. Из сладкого – земляничное варенье.

Николаю нравилось изумлять фрейлин:

– За вашим высочеством следует земляничный дух и сквозняк чистого воздуха! Вы – вихрь!

– Да, я стремителен! – соглашался Николай.

Уроки, как всегда, начались танцами.

Учитель новый, но опять француз. Разумеется, пожелал знать, что умеют ученики.

– Все! – сказал Николай.

– Тогда танцуем мазурку.

С Михаилом в паре фрейлина Елизавета Алексеевна Грибоедова, с Николаем Мария Дмитриевна Гурьева.

Николай окунается в музыку, как в море. Он в этом море веселый дельфинчик.

Мсье бьет в ладоши. Глаза его сияют.

– Вы прирожденный поляк, ваше высочество!

– Поляк? – Глаза у Николая становятся стеклянными. – Поляк?

– Истинный мазур!

– Мсье, я не желаю вас слушать! – Николай стукнул каблуком о каблук, левую руку за спину, правую на грудь. Пальцы бешено крутили пуговицу.

– Ваше высочество! Ваше высочество! – Француз глотал воздух и не мог проглотить.

– Поляки – подлейшее племя. Подлейшее среди самых подлых. Они сами себя продавали: шведам, венграм, французам. Бог наказал их – отнятием государства. Я отрекаюсь танцевать мазурку. Слышите – отрекаюсь!

Фрейлина Мария Дмитриевна промокнула своим платочком капельки пота, выступившие у корней волос надо лбом великого князя.

Николай сердито отшатнулся.

– Ваше высочество, вы правы! – Француз успел прийти в себя. – Ненавидеть так ненавидеть! Но я должен открыть вам: танец, называемый мазуркой и относимый к мазурам, на самом деле – не мазурский и, стало быть, не польский. Имя его «коло», иначе говоря – круг. Коло – танец древних славян. Его и при Аттиле танцевали… Что же до Польши, то среди ее племен есть русские. Шляхетской, а правильнее сказать, французской мазурка стала при королевах-француженках Марии Людовике и Марии Казимире… И еще я должен вам сказать, ваше высочество: в России мазурка – русская. Всякое заимствование, я это вижу, в России преображается, ибо русский народ наделен изумительным чувством творчества.

Николай слушал сосредоточенно, кивнул головой.

– Согласен. Пройдемте фигуру, на которой мы прервались.

Француз всплеснул руками.

– Ваше высочество, увы! Время, отведенное на урок, истекло. Вас ожидает генерал-майор Ахвердов.

– Сегодня история, – радостно согласился Николай и улыбнулся французу. – Моя сестра, великая княжна Анна, однажды сочинила балет, и мы с великим князем Михаилом танцевали в этом балете.

– Балет – моя жизнь, ваше высочество! Любовь учеников к предмету его занятий – счастье учителя.

И откланялся – как станцевал. Уроки генерала Ахвердова были желанными для Николая.

– Сегодня, ваше высочество, мы посетим Достопамятный зал на Литейном проспекте, – генерал начал с подарка, – но прежде повторим пройденное. Итак, торжество уделыцины.

– Это худшие времена Отчизны. – Николай встал, лицо его вспыхнуло румянцем. – Худшие! Мы называем игом разорение русской земли степняками Батыя, но удельные князья были свои по рождению, христиане по вере, но русскую кровь они проливали… – У Николая дернулось правое плечо. – Я не знаю, с чем это сравнить. Говорят, кровь проливают, как воду, но вода не кровь, а кровь – это жизнь. Удельные князья убивали народ, Русь.

– Замечательно, ваше высочество! – Суровое лицо Ахвердова помягчало, он часто смаргивал и пальцами трогал ресницы. Николай знал: генерал вот-вот прослезится. – Однако ж давайте по порядку…

– Пожалуйста, генерал. Князь Владимир Мономах родился в 1053 году, а его великий дедушка князь Ярослав Мудрый умер в 1054 году. Отец Владимира князь Всеволод получил в удел два княжества, Переяславское близ Киева и далекое – Ростовское. Матушка Владимира была дочерью византийского василевса Константина Мономаха. Когда юному князю исполнилось тринадцать лет, отец послал его в Ростов, а Ростовское княжество было отделено от Киевской Руси землями вятичей. Вятичи никогда не признавали власть ни Рюрика, ни Рюриковичей… И в это самое время, когда князь Владимир сел в Ростове, пошла междоусобная рознь. Полоцкий князь Всеслав ограбил Новгород, ярославичи пожгли Полоцк, а Всеслава пленили. Половцы напали на Киевского князя Изяслава, посекли его рать. Народ изгнал великого князя из Киева. Он бежал, навел на Русь поляков и вернул престол. Да только снова пришлось бежать – киевляне не желали ходить под поляками. В Киеве на престол сел другой сын Ярослава Мудрого, князь Святослав. Отец Владимира Мономаха князь Всеволод признал его власть и получил в награду Чернигов, а юный Владимир – Смоленск. Великий князь посылал Мономаха на помощь полякам против чехов и несколько раз на половецких князей.

– Урок усвоен превосходно! – объявил Ахвердов.

– Я люблю Владимира Мономаха. Я еще хочу рассказывать.

– Тогда вопрос, ваше высочество: какое деяние Владимира Мономаха лучшее и какое худшее?

– Худшее – предательское убийство половецкого князя Итларя. Он приехал послом к Мономаху. А лучшее? Вы думаете, разгром половецкого войска на реке Сальнице в страстной понедельник 27 марта? Я же считаю лучшим поступком Владимира Мономаха прощение князя Олега. Олег убил его сына в сече за город Муром. Ах, как я ненавижу князей, отнимавших друг у друга города! Ненавижу истребителей русского народа. Потому и велик Владимир Мономах. Он не стал мстить за убитого сына князю Олегу Святославичу. Простил ради мира на русской земле.

Ахвердову пришлось достать платок.

– Господь одарил ваше высочество сердцем мудреца.

– Нет! – Николай даже рукой взмахнул. – Это князь Владимир Мономах – христолюбив, а я бы убил Олега.

– Все мы гневливы, ваше высочество, но тот, кто поставлен Богом над народами, должен думать о судьбе царства. Давайте прочитаем письмо князя Владимира князю Олегу… Читайте, ваше высочество.

Николай взял книгу в руки. Голос его зазвенел с первой же строки:

– «Отчего, когда убили мое и твое дитя перед тобою…»

– Олег был крестным отцом Изяславу, – напомнил Ахвердов.

– «…Увидавши кровь его и тело его, увянувшее подобно едва распустившемуся цветку, отчего, стоя над ним, не вник ты в помысел души своей и не сказал: зачем я это сделал? Зачем ради кривды этого мечтательнаго света причинил себе грех, а отцу и матери слезы? Тебе было бы тогда покаяться Богу, а ко мне написать утешительное письмо и прислать сноху мою ко мне… Она тебе не сделала ни добра, ни зла. Я бы с нею оплакал мужа ея и свадьбу их вместо свадебных песен. Я не видел прежде их радости, ни их венчания. Отпусти ее как можно скорее, я поплачу с нею заодно и посажу на месте как грустную горлицу на сухом дереве, а сам утешусь о Боге. Так было и при отцах наших. Суд пришел ему от Бога, а не от тебя!»