Виктор Иутин - Кровавый скипетр

– Москва в дыму, сотнями каждый день гибнет войско твое, царицу пожирает болезнь! Узри же гнев Божий, коли глух к наставлениям его! Еще немного – и сойдет он с небес, чтобы поразить тебя и все то, чем правишь ты. Тогда, при пожаре, услышал ты его, сделал все, как он велел и не испепелил тебя его огонь небесный. Сейчас же, вижу, немного осталось! Поверни свои сани, воротись в Москву да захвати землю безбожного крымского хана!

И тут все бояре и слуги остановились, прислушались, начали глядеть на царя в ожидании. Плохая видимость не позволяла разглядеть его лицо. Вдруг Иоанн кинулся к Сильвестру, схватил его за рясу и толкнул прямо в грязь.

– Еще одно слово – и я велю отрубить твою руку, которой тычешь в небо! – закричал он в гневе. – Поди прочь от меня, безбожный старик!

Сильвестр лежал на земле, закрыв лицо руками и подобрав под себя ноги – вид его был жалок. Да и что мог сделать старик против своего государя? Иоанн же продолжал гневно кричать на него, нещадно ударяя Сильвестра своим посохом.

– И не смей возвращаться ко мне! Если увижу – вздерну на Кремлевских воротах и никто – ни митрополит Макарий, ни Адашев не спасут тебя! Убирайся прочь! Уведите его! Сопроводите в Москву, раз сам зовет меня туда!

Два сына боярских грубо подняли Сильвестра и повели впереди своих коней по дороге в Москву. Он еще несколько раз обернулся, но затем, повесив голову, тяжело перебирая больными ногами, пошел, подталкиваемый ратниками.

Смотрел на это и Алексей Адашев. Он взглянул на государя, затем на косившихся в его сторону бояр и, опустив голову, подошел к Иоанну.

– Государь, ехать трудно, конь у меня сильный, возьми его. А я вместе с остальными останусь толкать сани, – сказал он, склонив голову. Но Иоанн, словно не слыша его, прошел мимо и сел в сани к царице…

К январю 1560 года войска ордена, потерпев ряд поражений, отходили. Наступило затишье. Кетлер ждал одного – вступления короля Сигизмунда в войну против Москвы.

Но Сигизмунд не спешил начать кровопролитие, послал сперва своего секретаря Володкевича в Москву. Его встретили Алексей Адашев и дьяк Висковатый. Затем они провели посла в палаты, где сидел сам Иоанн и бояре.

– Великий князь Литовский и король Польский Сигизмунд Август требует вывести все войска московского царя из Ливонии и вернуть все захваченные им города! – раскрыв привезенную с собой грамоту, объявил Володкевич. – Иначе, как пишет мой король, «я должен буду оружием защитить мою собственность: ибо магистр торжественно назвал себя присяжником Великого герцогства Литовского. Мнимые права России на Ливонию – новый вымысел: ни отец, ни дед твой, ни ты сам доныне не объявлял их».

Иоанн, сложив руки на подлокотниках трона, сидел в царском облачении – сверкающем золотом платье, украшенном драгоценными камнями. Возле трона был прислонен искусно вырезанный белый посох «из кости единорога». Сдвинув брови, царь махнул рукой, и Володкевичу поднесли грамоту, в которой дерптские послы подписались под согласием выплатить Москве дань.

– Вот мое право! – объявил ему Иоанн и велел писать королю ответ:

«Не только Богу и всем государям, но и самому народу известно, кому принадлежит Ливония. Она, с ведома и согласия нашего, избирая себе Немецких Магистров и мужей духовных, всегда платила дань России. Твои требования смешны и непристойны. Знаю, что Магистр ездил в Литву и беззаконно отдал тебе некоторые крепости: если хочешь мира, то выведи оттуда всех своих начальников и не вступайся за изменников, коих судьба должна зависеть от нашего милосердия. Вспомни, что честь обязывает Государей и делать и говорить правду. Искренно хотев быть в союзе с тобою против неверных, не отказываюсь и теперь заключить его. Жду от тебя послов и благоразумнейших предложений…»

С этим Володкевича отправили к Сигизмунду…

Пока приезжали к Иоанну и другие послы от императора Священной Римской империи с просьбой прекратить войну, русские полки под командованием Ивана Мстиславского, Петра Шуйского, Василия Серебряного и Андрея Курбского одержали еще ряд крупных побед, захватили Мариенбург и двинулись дальше. Настоящее бесстрашие и ратное мастерство показал второй воевода в полку Серебряного – Никита Романович Захарьин. Храбро сражался он в открытом поле и под стенами Мариенбурга…

В местечке у замка Эрмес ландмаршал Филипп фон Белль, последняя надежда Ливонии, вывел пятьсот рыцарей (всех, кого удалось собрать) навстречу наступающим московитам.

– Братья! – кричал он в последней речи перед атакой. – Нас мало, но кто выстоит против нашей твердости духа, против нашей правды и веры? Бог с нами! Идите вперед с именем Господа на устах – он наша последняя надежда! Вперед же!

Бесстрашно неслись на своих конях закованные в доспехи рыцари во главе с ландмаршалом, сопровождаемые многочисленными наемниками, и вскоре атаковали сторожевые посты московитов. Нещадно вырезая врагов, они бросились вдогонку за убегающими и вскоре застыли, ибо узрели приближающуюся, облаченную в панцири русскую конницу. Отстоявшись, ландмаршал хрипло выкрикнул: «Вперед!», и конь его бросился первым, взрывая копытами землю.

С неимоверным грохотом сшиблись, и немцы умело прорывались сквозь толпу врагов, но вскоре узрели они, что слева и справа уже несутся на них еще одни русские всадники под многочисленными стягами. Рыцарей сжали в кольцо, и сопротивление их было недолгим. Белля оглушили мощным ударом топора по шлему, который, выдержав удар, смялся. Под ландмаршалом убили коня, затем, когда на Белля, упавшего следом за своим жеребцом, навалились несколько детей боярских, не смог он подняться с земли под тяжестью их и своих доспехов. Тогда подъехал к нему на коне всадник.

– Полно, ребята, он важный человек на Ливонской земле, не помн и те!

Это был Алексей Адашев. Позже он вместе с несколькими всадниками сумел взять в плен и других комтуров, в том числе брата Филиппа фон Белля, молодого рыцаря Бернта. Снова русское воинство одержало победу. В ходе этой быстрой битвы пало двести шестьдесят знатных рыцарей. Единицы уцелевших наемников бежали в леса.

Пока собирали тела, Алексей Адашев сидел на поросшем мхом камне, опустив голову. На нем был пластинчатый из темной стали бахтерец, литой шлем с бармицей Алексей держал в левой руке, правая сжимала рукоять препоясанного палаша.

С тех пор как Иоанн наглядно показал неудовольствие своими ближайшими советниками, Адашев редко бывал у государя, оставаясь еще при дворе, занимаясь своими обязанностями, как и прежде. Но нутро его чуяло неладное. И он оказался прав – Адашеву было приказано идти воеводой в полку Ивана Мстиславского в Ливонию. Когда хотел он, давний советник государя, хоть словом с ним обмолвиться, просить позволения и дальше заниматься делами государства, находясь в столице, Захарьины и их сторонники не пустили Адашева. Не желая конфликтовать с ними в одиночку, он отступил и покорился воле государевой…