Сергей Коняшин - Последний рубеж

Придя в себя, немцы, брызжа слюной, почти визжа от ужаса, выругались и вновь наставили на девушку автоматы. Полина плотно зажмурила глаза, чтобы не видеть острых вспышек выстрелов, которые оборвут её жизнь, и услышала автоматную очередь…

Эндель несколько раз умылся ледяной водой и аккуратно ощупал почти затянувшуюся рану на голове. Она ещё побаливала, но уже не причиняла большого беспокойства. Сегодня утром ему сняли все бинты и пообещали через несколько дней отправить в часть. Он стоял посреди просторного госпитального туалета, уныло рассматривая себя в грязном потрескавшемся зеркале, и судорожно размышлял, что делать дальше. Решение нужно было принимать как можно скорее.

В соседней раковине с напором и шипением ударила из крана струя воды. Мэри глянул в сторону и увидел рядом с собой высокого, туго затянутого в новую форму майора гестапо, который несколько раз громко высморкался.

– Чёрт бы подрал эту осень и вечные простуды! – охрипшим голосом выругался он и продолжил, обращаясь к Энделю. – Лучше получить десять огнестрелов в бою, чем грипп на сквозняке. Как думаешь?

– Не думаю… – безразлично ответил Мэри. – Мне и двух ранений мало не показалось. Еле выжил.

– Ничего, – ехидно подмигнул ему фриц, – злее будешь! Ты, кстати, из какой палаты? Не знаешь, случаем, такого?.. – он торопливо похлопал себя дважды ладонью по лбу. – Как же его…

Силясь вспомнить чьё-то имя и не вспоминая его, гестаповец полез в карман, видимо, за запиской.

– Ах да! Рудольф Шнайдер… – сказал он, разворачивая её и читая неразборчивый почерк на бумажке. – Не знаешь его?

В этот момент во внутреннем дворике госпиталя отчётливо прогремели несколько выстрелов. Оба повернулись к выходящему туда окну и увидели, как двое чумазых истощённых детей – мальчик и девочка, рывшиеся в поисках отбросов в помойной яме, – один за другим упали замертво. Из-за угла, победно потрясывая пистолетом с дымящимся стволом, вышел солдат и удовлетворённо посмотрел на детские трупы. Он сплюнул возле них сквозь зубы, уселся на пеньке рядом с мусоркой и закурил широкую длинную самокрутку.

Сердце Энделя сжалось, словно стиснутое металлическим обручем. Он почувствовал, что не может справиться с нахлынувшими на него отчаянием и яростью, окатил лицо большой пригоршней ледяной воды, сухо бросил гестаповцу «Извините, опять моя голова…», быстро шагнул в кабинку и закрыл за собой дверь.

Слышно было, как в туалет вошёл ещё один человек, и гестаповец радостно и удивлённо воскликнул:

– Ральф! Ты, что ли?.. Не могу поверить своим глазам!

– Карл?.. – пробасил тот в ответ. – Какими судьбами? Сколько лет, сколько зим! С французской кампании не виделись, если не ошибаюсь?

– Так и есть! – воскликнул гестаповец. – Пили вино с теми вертихвостками на Елисейских полях, как сейчас помню. А ранним утром меня отозвали прямо в Берлин. Не успел даже как следует с тобой попрощаться. Постой, а ты разве не должен был спасать итальяшек от англичан в Африке? Мы слышали, тебя направили к Роммелю?

– Слава богу, не сложилось. Теперь вот, как и ваша дивизия, захожу на Ближний Восток с другого фланга, – громогласно расхохотался Ральф.

– В общем, надо будет встретиться, дружище! Посидеть, выпить… Сейчас ты, наверное, занят?

– О да! Заскочил сюда на минуту проведать одного дохляка по дороге в штаб дивизии. Я должен передать туда свежую карту наших позиций в Новороссийске.

Услышав эти слова, Мэри прильнул к двери кабинки и стал внимательно вслушиваться в разговор. «Холостяков, наверное, и мечтать не мог о карте, собственноручно начерченной немцами…» – подумал он.

– А что за срочность? Неужели наступаем? – воодушевлённо поинтересовался Карл.

– Чёрт его разберёт! Я бы прыгал от счастья до потолка. Может, встретили бы Новый год уже где-нибудь в Палестине. Но врать не буду. Не знаю. Лучше расскажи, как сам. Что забыл в этом убогом месте?

– Да всё по тем же делам. Надо арестовать здесь одного шпиона. Наш осведомитель в русском штабе сообщил, что некоего Рудольфа Шнайдера из 73-й дивизии новороссийские партизаны недавно убили в горах. А пару недель назад сюда был заброшен русский разведчик с его документами.

Капли пота мгновенно выступили на лбу Энделя. Выход теперь один! Надо сейчас же убивать обоих, забирать карту и бежать. Только как это сделать ему, раненому, безоружному, одному против двоих здоровых вооружённых фашистов? Он осторожно, стараясь не греметь, сдвинул крышку с бачка унитаза, отвязал леску, соединяющую спускное устройство и сливной механизм, намотал её концы на средние пальцы обеих рук и стал ждать.

Немцы ещё немного поговорили, и Ральф, наконец, сконфуженно пробасил:

– Ладно, не будем задерживать друг друга. Надо бежать! Я, вообще, если честно, зашёл сюда по делам.

– Давай! Вечером обязательно найду тебя. Увидимся!

Они, очевидно, крепко обнялись – звякнули пуговицы, скрипнули ремни новых кителей. Ральф зашёл в соседнюю с Мэри кабинку и натужно закряхтел. Карл ещё несколько раз высморкался и, гулко цокая, направился к выходу из туалета. Эндель быстро распахнул дверь и, выйдя из кабинки, негромко окликнул:

– Господин офицер! Вы спрашивали меня о Рудольфе Шнайдере?

– Да… – произнёс тот, обернувшись.

– Я вам так и не ответил… – проговорил Мэри, аккуратно приближаясь к нему на пару шагов.

– А тебе есть что мне сказать? – насторожённо поинтересовался немец.

– Да… – промолвил Эндель, подходя к нему ещё на несколько шагов.

– Ну, говори уже! – начал терять терпение гестаповец.

– Русский разведчик, который вам нужен, – это я… – медленно произнёс Мэри.

Глаза немца округлились, и взгляд от неожиданности застыл. Заметив, что тот опешил, Эндель молниеносным ударом локтем в центр солнечного сплетения сбил его с ног. Прежде чем тот успел восстановить дыхание и закричать, Мэри набросил ему на шею леску и, навалившись на него сверху, начал душить.

Несколько минут отчаянной борьбы на холодном мокром полу – и багровая, налившаяся кровью голова гестаповца бессильно откинулась набок, тело обмякло и застыло. В этот момент звонко стукнул крючок кабинки, и оттуда вышел Ральф. Эндель обернулся через плечо и увидел позади себя рослого, очень толстого и, по всей видимости, довольно сильного немца. Тот в свою очередь изумлённо сверлил глазами человека в госпитальной пижаме, сидящего на его мёртвом приятеле.

Смерив фашиста взглядом, Мэри понял, что ему с ним не справиться, выхватил из кобуры гестаповца пистолет и начал стрелять не целясь, как только тот кинулся на него. Четыре оглушительных выстрела отбросили Ральфа на несколько шагов назад, и он упал на одно колено. Пятым выстрелом в лоб Эндель разнёс ему голову.