Сергей Коняшин - Последний рубеж

После этого он вышел из-за укрытия и, взяв на мушку мотоцикл, за которым должна была лежать Полина, осторожным медленным шагом двинулся к нему.

Мэри обогнул ряд искорёженных свинцом машин и за одной из них увидел девушку. Она сидела, привалившись спиной к простреленному навылет спущенному колесу и плотно прижав руки к животу. Её бледное до мраморной белизны, испачканное грязью и забрызганное кровью лицо было обезображено гримасой страдания.

Увидев приближающегося человека в немецкой форме, Полина оторвалась от колеса и, сдавленно постанывая, поползла к валявшемуся в траве пистолету. Угадав её намерения, Эндель коротко взрыхлил перед ней землю быстрой очередью, не позволяя приблизиться к оружию. Девушка зажмурилась от ударивших в лицо брызг грязи, но едва они улеглись, вновь попыталась схватить пистолет. Мэри снова отпугнул её.

Отгоняя Полину от пистолета короткими очередями, Мэри начал быстро приближаться к девушке, но, когда до неё осталось не больше десяти шагов, затвор глухо клацнул, и автомат замолк. Заметив, что у него закончились патроны, Полина быстрым движением схватила пистолет, наставила его прямо в Энделя и несколько раз выстрелила. Колкие вспышки обжигающими искрами больно толкнулись в его резко сузившиеся от досады зрачки…

Мэри обернулся, услышав за спиной клокочущий хрип. Позади него с простреленным и плотно зажатым ладонью горлом, вытаращив остекленевшие глаза, стоял Райво. По дрожащим пальцам растекались широкие струи крови. Другая рука с выставленным вперёд и нацеленным в спину Энделя автоматом медленно опускалась. Выронив оружие, Райво опрокинулся назад и рухнул на землю.

– Спасибо тебе… – с трудом собирая последние силы, еле слышно прошептала Полина.

И с робкой надеждой спросила:

– Ты ведь понимаешь по-русски?

– Конечно! Не двигайся, я помогу тебе… – торопливо заговорил Мэри, сдёргивая остатки брезента с наиболее уцелевшего мотоцикла. – Сейчас отвезу тебя домой. Мать там уже заждалась.

Он бережно поднял вскрикнувшую от боли девушку и осторожно усадил в коляску.

– Это от Андрея… – произнёс он и протянул ей письмо.

Полина с изумлением взглянула на Энделя и слабым движением руки, до конца не веря в происходящее, взяла конверт. Непослушными пальцами, пачкая бумагу кровью, она достала из него криво оторванный лист бумаги и вцепилась взглядом в неровные заплетающиеся строчки, написанные химическим карандашом.

Мэри подобрал с забрызганной кровью травы несколько заряженных автоматов и, бросив их на колени Полине, вскочил на сиденье. Мотоцикл отрывисто взревел мотором, размашисто качнулся на ухабах и, стремительно ускоряясь, скатился с холма.

Когда Эндель, тяжело скрипнув тормозами, влетел на промокший от холодной утренней росы двор, Полинина голова низко свешивалась через край коляски. Её обескровленное лицо приобрело землистый оттенок и угловато заострилось. Лежавшая на коленях рука по-прежнему сжимала письмо.

Стоявшая на крыльце Анна Васильевна, издалека увидев приближавшийся мотоцикл и рассмотрев в коляске свою дочь, громко постанывая от боли в ноге, начала спускаться вниз. Едва Мэри остановился, она отшвырнула в сторону костыль и припала к телу дочери, крепко прижав к груди её голову с растрепавшимися на ветру волосами.

Эндель, с трудом выдавливая из себя каждое слово, тихо сказал: «Простите меня, я не успел», забрал с Полининых коленей автоматы и, спрыгнув с мотоцикла, ушёл в дальний угол двора. Он сидел на холодной земле, до рези в глазах глядя на неспокойное ярко-серое осеннее море, пока за его спиной, низко склонившись над телом, громко рыдала Анна Васильевна.

К вечеру во дворе рядом с Ваниной могилой Мэри выкопал ещё одну. Он аккуратно уложил завёрнутое в простыню тело в неглубокую, наспех вырытую яму и терпеливо ожидал в стороне, пока мать попрощается с погибшей дочерью. Письмо Андрея так и осталось в руке Полины. Анна Васильевна не тронула его. Она только сняла с шеи дочери толстый белый шнурок, на котором висело небольшое медное колечко, и протянула его Энделю.

– Отдай своему другу… – попросила она. – Полина очень любила Андрея. Пусть знает, что это кольцо всегда было на ней с того момента, как он ей его подарил, до последнего её вздоха.

Анна Васильевна бережно вложила кольцо в руку Мэри и отошла в сторону, давая понять, что попрощалась с дочерью. Он повесил шнурок с кольцом себе на шею, чтобы не потерять, и принялся засыпать могилу. Ошеломлённый случившимся, Эндель механически швырял мокрые крупные комья земли в яму, не глядя в неё, боясь подумать, как мучительно врежется в его память эта картина: скрывающееся под рыхлым грунтом завёрнутое в простынь тело девушки, которую он не успел спасти…

Разгорячённый своим скорбным трудом и потерявшийся в грустных мыслях, Мэри не сразу почувствовал, что Анна Васильевна нетерпеливо хлопает его по плечу. Эндель с трудом отвлёкся – могила была уже почти засыпана, поднял глаза и увидел группу немцев, быстро приближающуюся по дороге со стороны города.

– Этого ещё не хватало! – с раздражением буркнул он, окинул двор быстрым взглядом, ища привезённые автоматы и с удивлением обнаруживая один из них в руке Анны Васильевны.

– Уходи, сынок… – прошептала она стальным голосом. – Я их задержу, насколько смогу.

– Как же вы?.. – глядя на неё остановившимся взором, спросил Мэри. – Они же вас…

– Спасайся сам! Быстро! – прикрикнула на него Полинина мать и с отчаянием толкнула его в грудь стволом автомата. – Неси карту своему командиру!

Понимая, что он оставляет Анну Васильевну на верную гибель, но осознавая правоту её слов, Эндель швырнул лопату на землю, схватил брошенный рядом китель со сложенной картой во внутреннем кармане и побежал прочь. Сзади раздалась резкая немецкая речь, и фашисты, уже почти подошедшие к дому, заметив убегающего, бросились вслед за ним.

Тишину обезлюдевшего посёлка разбила длинная автоматная очередь. Мэри на бегу оглянулся и краем глаза увидел, как, тяжело опершись на костыль, Анна Васильевна неумело стреляла по его преследователям. Ствол неуклюже зажатого в её руках автомата при каждом выстреле непослушно задирался кверху и плясал в воздухе. Застигнутые врасплох немцы были вынуждены прекратить преследование и укрыться. Завязалась перестрелка, но уже через пару минут Анна Васильевна, выронив автомат, упала посреди двора с простреленной грудью.

Эндель, поняв, что от погони ему не уйти, скатился по отвесному склону к морю, бросился в остро обжёгшую холодом воду и, отчаянно молотя руками и ногами, поплыл прочь от берега. Фрицы заметили его в волнах издалека и на ходу начали стрелять вслед. Вокруг Мэри, жадно и часто чавкая в воде, зашлёпали пули – напрягшееся от сковывающего озноба тело ощутило несколько колких ударов. Но быстро плывя на другую сторону Цемесской бухты, Эндель с тревожным облегчением чувствовал, что с каждым гребком автоматные очереди за его спиной стучат всё реже, тише становится удаляющаяся ругань раздосадованных немцев.