Сергей Коняшин - Последний рубеж

Шэффер почувствовал, что командующий приближается к самой болезненной для него теме, и, не желая ещё сильнее распалять его гнев ненужными сейчас оправданиями, промолчал.

– Тогда, после взятия Новороссийска, мы, конечно, сильно преувеличили наши успехи, – продолжал, немного успокаиваясь, Руофф. – Путь на Кавказ казался открытым, Берлин ликовал, многие из нас были представлены к высоким наградам. Поэтому в той эйфории не хотелось вспоминать о неудачах и докладывать высшему начальству о проблемах. Надеюсь, вы не забыли, как и почему я принял решение доверить командование полком вашему смышленому подчинённому Хайнцу Краузе, а вас формально повысил до командира дивизии?

– Как это можно забыть? – тяжело вздохнул Альфред. – После продвижения на восток вы хотели оставить мою дивизию в тылу, а потом и вовсе расформировать под каким-нибудь предлогом. Такое повышение едва ли лучше оскорбления.

Генерал-полковник глубоко вздохнул и заговорил тише:

– Кто тогда мог подумать, что за всё это время мы не продвинемся ни на дюйм дальше Новороссийска? Зачем я, старый дурак, наивно надеялся, что хоть здесь-то вы не облажаетесь, Шэффер? В конце концов, можно просто стоять на месте без таких чудовищных, ничем не оправданных потерь, арестовать вражеского шпиона, о котором нам так подробно доложил мой осведомитель в штабе русских. Никогда не прощу вам этой халатности, оберст! Слышите? Никогда!

– Я не снимаю с себя ответственности, господин генерал-полковник… – виновато промямлил тот, явно начиная потеть в своём плаще, но не решаясь расстегнуть даже верхнюю пуговицу без позволения командующего. – Обстоятельства неудачно наслоились друг на друга, ситуация вышла из-под контроля…

– Перестаньте уже, наконец, молоть чепуху – вскипел Руофф. – Вы предлагаете мне спросить за бездарно погибшую роту с обстоятельств? Или подождать, пока эти обстоятельства вернут подробную карту наших позиций, по которым, окажись она в руках русских, можно будет прицельно долбить и с суши, и с моря?

– Безусловно, вы обязаны спросить с меня, господин генерал-полковник… – обречённо проговорил Шэффер, с трудом ворочая одеревеневшим языком. – Обещаю, что приму любое ваше решение. Напишу рапорт, какой скажете.

Руофф окинул его брезгливым взглядом и медленно отошёл к окну, за которым всё плотнее сгущалась серая мгла приближающейся черноморской ночи. Убегающие к морю обугленные руины города всё сильнее сливались с маревыми потёмками позднего вечера и уже были почти неразличимы под дымно-лиловыми полосами закатных облаков. Командующий долго стоял перед распахнутым окном, словно рассматривая в сгущающейся темноте гигантскую громаду остановленных в Новороссийске немецких войск, которые он победно провёл сюда через всю Европу.

Оберсту уже начало казаться, что Руофф и вовсе забыл о его присутствии, когда генерал-полковник наконец медленно повернулся и, тяжело вздохнув, уселся за широкий дубовый стол с расстеленной на нём картой. Он включил электрическую лампу, и кабинет залило ярким рассеянным светом, нежно пробивающимся сквозь широкий, светлого оттенка охры, абажур. Предугадывая возобновление неприятного разговора, Шэффер почувствовал к Руоффу жгучую неприязнь, сродни той, что испытывал во время служебного визита в лагерь Майданек под польским городом Люблином, где жена тамошнего коменданта Карла Отто Коха Ильза навязчиво демонстрировала ему поделки из кожи заключённых евреев. «Точь-в-точь такого же гадкого цвета, как этот абажур», – с омерзением вспомнил он.

– Скажите, оберст, у вас есть мечта? – как будто успокоившись и больше не держа зла, неожиданно поинтересовался генерал-полковник.

– Да, конечно… – неуверенно ответил тот и, встретив вопросительный взгляд командующего, договорил:

– Боюсь, она не очень оригинальна для воюющего человека – вернуться домой, на родину, к своей семье. А дальше я пока не загадываю.

– Не очень амбициозно, – усмехнулся Руофф, – но мечта – это личное дело каждого, конечно же. Тут мои приказы бессильны. Что ж, позвольте и мне открыться вам. У меня тоже есть мечта. В отличие от вашей, она весьма предметна и выглядит вот так… – командующий протянул оберсту листовку.

Это были условия представления к награждению Рыцарским крестом Железного креста с золотыми дубовыми листьями, мечами и бриллиантами – высшим военным орденом Третьего рейха. Шэффер внимательно изучил бумагу и, возвращая её, произнёс:

– Я считаю, вы давно заслужили эту награду. Буду очень рад, если получите её, господин генерал-полковник.

– Основанием для этого будут захват мной всего черноморского побережья Советов и выход к кавказским нефтепромыслам. Таким образом, именно я здесь, а не Паулюс в Сталинграде поставлю Россию на колени. Мой осведомитель передаёт нам очень подробные сведения о планах русских. Всё говорит о том, что их возможности уже на исходе. Они понимают, что рано или поздно мы полностью перемелем их, поэтому хотят огрызнуться под конец. Из последних сил русские готовят большой десант, чтобы создать западнее Новороссийска ещё один очаг сопротивления. Рассчитывают, что мы не сможем продвинуться дальше, не уничтожив такую занозу. С точки зрения военной науки, это, конечно, правильно. В конце концов, должны же они были хоть чему-то у нас научиться за полтора года войны. Когда окончательные планы русских будут утверждены, мой человек передаст их нам. Мы разобьём к чертям весь этот десант, собранный по жалким крупицам из последних резервов, и тогда посмотрим, чем они будут восполнять потери на Балке Адамовича, – злорадно усмехнулся Руофф.

– Не сомневаюсь, что Рыцарский крест уже ваш, господин генерал-полковник… – натужно улыбаясь, сказал Альфред.

– Я бы тоже в этом не сомневался, оберст, – печально вздохнув, проговорил командующий, отрешённо глядя мимо него, – если бы не одна проблема.

– Какая?

– Вы, Шэффер. Вы… – с грустью произнёс Руофф и покачал головой. – Видите ли, я хочу обставить всё красиво, чтобы комар носа не подточил. Кстати, через несколько минут сюда прибудет мой врач. Я попросил его взять у меня немного крови, которой я, согласно древней тевтонской традиции, напишу торжественную клятву фюреру, что очень скоро русское сопротивление в районе Новороссийска будет сломлено и уже в начале следующего года Третий рейх будет иметь общую границу с нашими турецкими союзниками на Кавказе. Это и будет моим прозрачным намёком на высшую награду. Но я очень сомневаюсь, что моя написанная кровью клятва будет достойно смотреться в одном пакете с вашими отчётами о нелепой гибели целой роты и краже секретной карты русским лазутчиком в подконтрольной мне дивизии.