Сергей Коняшин - Последний рубеж

Помещение, в котором находился Эндель, не было похоже на камеру, куда его привели накануне, после допроса: не было ни нар, на которых он уснул, ни даже входной двери. С трёх сторон смыкались каменные стены, а вместо последней – зияла неясная пустота. Длинный туннель слабо подсвечивался огнями. Подойдя ближе, Мэри с ужасом увидел перевёрнутые на макушки человеческие черепа, внутри которых потрескивая горел жир.

Ледяной пот крупными каплями покатился со лба Энделя. Едва справляясь с охватившим его страхом, он быстро зашагал по туннелю, осторожно продвигаясь вдоль покрытой мхом влажной стены, но быстро понял, что капающая с потолка влага была кровью. Мэри в безумстве отшатнулся на середину прохода и, протягивая, чтобы ни на что не натолкнуться, вперёд руки, пошёл дальше. Вокруг царили приторно-сладкий запах мертвечины, шорох и писк бежавших следом крыс. Мрачный холод тёмного склепа забивал ноздри прелой сыростью.

Вдруг он споткнулся обо что-то твёрдое. Послышался стук металла о камни. Эндель осторожно нагнулся, нащупал рукой и поднял с пола новый автомат. Проверил магазин. Тот оказался полностью забит патронами. Мэри с треском вогнал его обратно, передёрнул хорошо промасленный затвор и, выставив автомат вперёд, двинулся дальше.

Перешагнув обгрызенный крысами труп, Эндель бросился по туннелю бегом, желая как можно скорее выбраться из проклятого склепа. Несколько раз он слышал, как сухо и звонко треснули под сапогами сломавшиеся кости. На его пути всё чаще попадались обезображенные мёртвые тела. Иногда казалось, что некоторые из них ещё дышат и вздрагивают, словно живые. В некоторых местах ноги вязли в расползающемся под сапогами гнилом мясе. Жутко белеющие в полумраке кучи человеческих костей высились вдоль кровоточащих стен до самых сводов.

Неожиданно руки Мэри ударились в массивную деревянную дверь, запертую на огромный железный замок. Эндель несколько раз толкнул её, но та не поддалась. Скинув с плеча автомат, он почти в упор начал расстреливать деревянный брусок вокруг засова, долго не убирая пальца со спускового крючка. Патроны в магазине уже несколько раз должны были закончиться, но Мэри продолжал стрелять, и автомат не переставал изрыгать раскалённые потоки свинца, яростно крошившие массивные доски.

Наконец, отступив на шаг назад, Эндель вышиб дверь сильным ударом ноги. Сломавшись в нескольких местах, она упала в мрачное помещение. Трупы, приваленные к ней, соскользнули и рухнули вслед за разломанной дверью. Плескавшаяся на полу кровь хлынула через порог в просторный тёмный зал без окон и дверей, слабо освещённый с потолка несколькими тусклыми фонарями.

Не решаясь войти внутрь, Мэри озирался по сторонам, пока вдруг в глубине зала не мелькнула яркая вспышка. В уши ударил резкий гром выстрела, и в каменной стене прямо рядом с головой сверкнула синяя искра от разрывной пули. Эндель пригнулся, укрылся за грудой тел и, выставив вперёд автомат, начал до рези в глазах всматриваться в непроглядный полумрак.

Из давящей темноты, колыхавшейся по углам сгустившимися тенями, еле держась на тонких кривых ногах, медленно вышел коренастый тяжеловесный Буров. Несоразмерные обычным пропорциям человеческого тела короткие толстые руки болтались по бокам. В одной из них дымился ствол пистолета. Маленькие глаза злобно сверкали в глубоких впадинах. Крошечный нос терялся в неправдоподобной массе жира широкого красного лица.

Поймав его в прицел, Мэри нажал на спусковой крючок. Кипящий свинец с остервенением начал рвать тело полковника, вышибая из него крупные куски плоти, но тот не только не падал, а продолжал так же невозмутимо шагать вперёд. Подойдя почти вплотную к Энделю, Буров расплылся в ядовитой усмешке, мерзко раскроившей его лицо от уха до уха. Мэри обречённо поднялся из-за груды трупов, с размаху швырнул раскалённый автомат на пол и исступлённо проорал:

– Я знаю, что это ненастоящее! Всего лишь кошмар!

Буров вытаращил гадко пожелтевшие, испещрённые красно-коричневыми трещинами белки омертвелых, как у трупа, глаз и, придвинув к Энделю грязное, покрытое струпьями лицо, почему-то на немецком языке произнёс:

– Да, это всё сон… Только я не советую просыпаться.

И его раздвоенный язык жёлто-зелёной змеёй скользнул между редких почерневших зубов.

– Почему? – опасливо спросил Мэри, чувствуя, как с почти физической болью плавятся клетки его утомлённого мозга.

– Потому что по сравнению с тем, что ждёт тебя наяву, – громко расхохотался Буров, – этот сон покажется тебе раем.

Он схватил Энделя за грудки и сильно затряс, не переставая повторять: «Раем, ты понял меня, раем…»

– Проснись, Эндель, проснись! – кричал Андрей, отчаянно тормоша друга за плечи.

Мэри наконец открыл глаза и испуганно отшатнулся, едва не упав с узких нар.

– Кошмар, наверное, приснился? – мягко, словно извиняясь, поинтересовался Новицкий.

– Хуже, чем кошмар… – тяжело вздохнув, ответил Мэри. – У фрицев всякой мерзости насмотришься, до конца жизни глаз не сомкнёшь, лишь бы не видеть таких снов.

– Верю. Ты орал как резаный. Я и подумал, что лучше разбудить.

– Спасибо, дружище! – Эндель хлопнул его по плечу. – Ты сам-то здесь как оказался? Слышал краем уха, как Бурову доложили о каких-то торпедах.

– Из-за торпед, да! Чёрт бы их подрал! – грустно ответил, махнув рукой, Андрей. – Капустин – сволочь – подставил.

– Старший механик твоего цеха? А что вы с ним не поделили?

Новицкий смерил Мэри долгим взглядом, как будто решая, уместно ли об этом сейчас говорить, и наконец произнёс:

– Полину мы с ним не поделили. Видимо, до сих пор не забыл. Отомстил, скотина! – в сердцах воскликнул Андрей и, чуть помедлив, разъяснил:

– Одноклассник он мой бывший. У нас отношения с ним ещё со школы не заладились. Редкостный гад. В начале войны пропал куда-то, а тут вот выскочил, как чёрт из табакерки. Кто дёрнул меня за язык напроситься в этот цех?

– Не ругай себя! – ободрил его Эндель. – Кто знал, что так получится? У меня похожая ситуация.

И он горько усмехнулся. Несколько минут оба молчали. Потом Новицкий заговорил вновь:

– Ладно, к чёрту их всех! Расскажи, как там в Новороссийске.

– Даже вспоминать страшно… – скривившись, словно от боли, ответил Мэри. – Не город, а сплошной ад. Фрицы, конечно, – редкие звери. Дай бог тебе никогда не увидеть такое своими глазами…

– До Станички дойти удалось? – осторожно спросил Андрей.

Эндель ждал этого вопроса и боялся его. Он потянулся за шнурком с Полининым кольцом, который повесил на шею, когда закапывал её могилу, и с изумлением обнаружил, что его там нет. Подняв глаза на друга, Мэри встретил вопросительный взгляд и решил, что тот нашёл и снял с его шеи кольцо, пока он спал. И теперь требует объяснений. Сердце Энделя сжалось от страшных воспоминаний, но рассказывать Андрею о том, что произошло с Полиной и её семьёй, было еще страшнее. Кое-как собравшись с духом, он медленно заговорил: