Татьяна Леготина - По рельсам судьбы

По дороге домой Андрей пустил Каурку рысью, оставив далеко позади свой обоз. Расторговавшись на ярмарке, его отец с казаками залегли в возах на душистое сено и ехали потихоньку, а их протяжная казачья песня лилась в высокое осеннее небо. Казалось, всё ещё продолжается прежняя жизнь. Разная она была, эта жизнь, как у кого сложилась: не всегда счастливая, но привычная и понятная, в благословенном краю, открытом для Руси атаманом Ермаком почти четыре столетия назад. Край русских крепостей Горькой линии и казачьих станиц, куда с Дона, Кубани и Малороссии пришёл славянский народ искать себе лучшей доли. Казаки, крестьяне, торговцы, обосновавшись здесь, дивились тому, как несказанно богата была здешняя земля. На жирной ниве, не знавшей до сих пор крестьянского плуга, хорошо роди́лась рожь и пшеница, в лугах паслись тучные стада. Это был край чистых рек и озер, белоствольных берёзовых колков 6 6 Березовые колки – маленькие леса, перемежающиеся полянами , полных грибов и ягод. Несказанно щедрая земля давала неленивому человеку всё для жизни и была к нему благосклонна. Казалось, что «вихри враждебные», уже надвигавшиеся с запада, обойдут эти места стороной. Но с какой же стати? Нет, не обошли – нагрянули неожиданно, понеслись над городами, станицами и аулами, сметая и уродуя на своем пути человеческие жизни. Люди-песчинки в руках судьбы: куда направит – что посулит – неизвестно!

Когда Андрею исполнилось восемнадцать, мачеха взялась чуть ли не каждый день сильно докучать отцу: «Пора Андрейку женить! Вон, какой вымахал! Голова под потолок, косая сажень в плечах! Время ему своим домом жить!» Отец суропился 7 7 Суропиться – противиться, сопротивляться (устар.) , хмурился – кому ж охота такого помощника из дома отпускать! Андрей вёл все отцовские дела, заправлял работами на новой мельнице, придирчиво следил, как грузят на подводы бочонки со сливочным маслом, на матовой поверхности которого им было Высочайшим указом дозволено ставить собственное клеймо с витиеватой буквой «А» по семейной фамилии. Сделав Андрея своей правой рукой, отец частенько задумывался, что пора бы ему самому уже и отдохнуть, отойти от дел, передав их сыну. Но не по душе такое было мачехе, которая больше пеклась о родных дочерях, чем о пасынке. Она настаивала: пусть на первых порах отец уделит какую-никакую долю сыну, а дальше видно будет. И как Евдоким Михайлович не сопротивлялся, всё же ему пришлось уступить.

В тот год снег лег уже в октябре – настоящий зимний, твердый. И по этому снегу на веселых тройках покатил Андрей с друзьями за невестой в соседнюю деревню – в своей-то жениться не дозволялось!

«Эй! Встречайте, хозяева, дорогих гостей!» – приговаривал сват, опоясанный красным кушаком. – У вас товар, у нас купец! Говорят, лебедушка белая тут у вас в тереме грустит-тоскует. Засиделась лебедушка в девушках, вот и возьмет её наш лебедь под своё крыло им обоим на счастье, а вам на радость!» – кланялся сват в пояс родителям невесты.

Только не радовались те, прятали глаза, жениха сесть к столу не приглашали и невесту не показывали. «Не серчай, Андрей Евдокимович! Парень ты хоть куда, да и не бедный к тому же. Отца твоего знаем, уважаем. Но ведь у тебя мачеха! Не хотим мы своей дочке такой доли – на углу стола сидеть да всю чёрную работу по дому выносить. Не для того мы её растили – берегли!» Вот таков был ответ. И летели тройки в следующее село, где их также ожидал от ворот поворот.

К вечеру Андрей не просто загрустил, а уже совсем пал духом. Не думал он, что судьба над ним так посмеётся. Как он теперь на глаза отцу покажется, что тот скажет? Не знал Андрюша в отчем доме особой любви, но и обижать его отец никому не дозволял. Воспитывал сам, настоящим хозяином хотел сына вырастить, своим преемником. А тут – вот оно как! А уж мачеха услышит, почему не сосватал он невесту, насупится, будет долго обиду помнить.

На пригорке засветилась окнами маленькая деревушка – Лужки. Приподнявшись в возке, Андрей задумался и долго смотрел на эти огни. И вдруг сердце сильно так ворохнулось в груди: «Может там меня ждут?» – Усмехнулся он невесело, да и махнул друзьям рукой: «Едем!»

«В первую избу постучусь, посватаю любую девку, какая есть!» – с отчаяньем думал Андрей, настёгивая коней. И вот она – маленькая избушка на окраине села с подслеповатыми окошками. На стук из ворот вышел высокий бородатый мужик в грубом суконном переднике.

– А мы вашу дочь сватать приехали, – уже без прибауток устало начал сват, – коли есть у вас дочь?

– Есть, а как же! Только вот которую? – усмехнувшись, спросил мужик. – У меня их две. Ну, так…

– Старшую! – наобум сказал Андрей.

– Кто такие будете? – Мужик пристально посмотрел на незваных гостей.

– Копыловские мы. Андрей я, Евдокима Аксенникова сын.

– Слыхал, слыхал… Крепкий хозяин! – Мужик уважительно покачал головой. – Что ж, проходьте, гости дорогие!

В полутёмной избе бедность смотрела из каждого угла – земляные полы, скособоченная русская печь, которая занимала почти всю крохотную кухоньку, «слепые» окошки затянуты сухим бычьим пузырем. За жужжащей прялкой у лучины сидела баба в старенькой душегрейке. Масляная лампа едва освещала выскобленный добела стол, на который девочка в домотканом сарафане собирала к ужину. Ребята, не решаясь пройти, смущённо столпились у дверей и, низко поклонившись, поздоровались с хозяйкой.

– Вот, мать, к нам жених пожаловал. К Варваре нашей сватается! – Хозяин сел на деревянную лавку и указал ребятам на скамью под матицей 8 8 Матица – центральная балка потолка .

– Да как же, отец? Мы же…, – испуганно начала женщина.

– Молчи! Не твоего ума дело! Иди, позови Варвару!

– Да, ведь она ж…, – мать завздыхала, заохала, бросив веретено и теребя передник руками.

Тут послышалось, как на дворе залаяла собака. Широко распахнулась дверь, и в избу вошла девушка. Разрумяненная с мороза, она радостно улыбалась. Андрей невольно ею залюбовался, а девушка, увидев в избе столько незнакомых молодых парней, тут же засмущалась, покраснела и, опустив глаза в пол, тихо их поприветствовала. Андрей успел заметить в неярком свете, что все её лицо испещрено следами оспы. Он обречённо вздохнул и подумал: «Что ж, назвался груздем…». С горечью подумал он, что так и не встретил ни одной девушки себе по душе, не гулял, не целовал еще ни одну, а теперь вот… Такая «красавица» ему досталась!

– Вот, Варвара, сватают тебя! – нарочито громко сказал отец. – Когда свадьбу-то играть будем?

Девушка вскинула на него глаза, ставшие от изумления огромными и тёмными.

– Батюшка! Да, как же так?! – голос девушки едва не сорвался в крик. – Ты же уже обещал! Звать хотел на сговор! – Она вдруг резко отвернулась и отошла в тёмный угол. Отец грозно поднялся во весь свой богатырский рост и твёрдо сказал, как отрезал: