Анатолий Крикун - Жизнь прожить – не поле перейти. Книга первая. Земля

службы, местный шутник Титок, живший одиноким

бобылём, ходивший из любопытства на все сборы. В селе явился он недавно – без семьи и двора, и снимал угол у одинокой старухи и летом нанимавшийся, время от

времени, в батраки.

– Э, ты, милок, меня мало знаешь, – ответствовал на шутку Евсей. – Я в гвардии солдатскую лямку тянул и, хоть в боях не побывал, за безупречную службу, и призы на учениях и две медали имею, и не пропил их, как ты свое хозяйство. Спасибо что подсказал, прицеплю при случае.

– Значит ты, дед, уже собрался. Не бойся – я твою старуху сберегу, – начал снова Титок, но его перебил Фёдор:

– Давайте -по делу. Евсею и Шобете в дорогу собраться-что воды напиться, а вот как дорогу осилить, бумаги

нужные выравить, о железной дороге разузнать.

Тут голос и сам Шобета подал:

– Лучше секретаря нашего Луки, это дело никто быстро

не обстстряпает. Он и за мир беспокоится и пройдоха, каких мало сыскать – все ходы и выходы к начальству знает,

да и по железке наездился, и до Москвы добирался, и в Киеве бывал. Нам, думаю, в помощи не откажет- только его

толкнуть надобно. Я сам до него схожу и потолкую. Он советы дельные может дать и бумаги выправить должен.

Вечером зайдите- ещё посидим, потолкуем, да цыгарки свои притушите и во дворе не бросайте, неровён час, опять дом запалите. А тебя, Евсей, я сам до дома провожу, чтобы ещё где генералом не явился народ напужав, и насмешек избежав. А Титка зараз попрошу за твоей старухой присматривать и подмогнуть, ежели – что.

В правлении, секретарь, мучившийся от скуки, свёрнутой газетой, прочитанной от первой и до последней строки, и державший в памяти все последние новости в России и мире, бил первых отогревшихся и оживших мух. Они вяло ползали по загаженному ими стеклу и падали под хлесткими ударами азартного охотника. Пока не было слушателей, которым бы он мог пересказать вычитанное и,

переиначенное на свой лад, – секретарь убивал время

нехитрым развлечением- нового чтива не было.

– Двадцать восьмая! – отсчитал убийца очередную муху, попавшую под раздачу. Завидев вошедших посетителей, озорно посмотрел на Евсея, оценивая его импозантный вид и не удержался от «комплиментов»:

– Я вас уже заждался. Поспешать надобно – весна не ждёт, когда мужик зачешется. Бумаги я вам, знамо, выправлю-

будьте спокойны. Своё же дело я сделал и сегодня же в земельную управу съезжу – печати ставить и документы

получать, чтобы вам дорога спокойно была открыта. А, вы,

то собрались, али передумали?

– Нет, ни в коем разе, – быстро откликнулся Евсей.

– Нам бы только уяснить, как до башкирцев легче добраться. Я, хоть многое видал и по железке езживал, но когда это было… лет тридцать не езживал из села. Кругом всё меняется быстро – не как встарь. Ты же, у нас знаток большой – вот и помоги разобраться, чтоб не обмишуриться.

Получив полагавшиеся в таких случаях комплименты в свой адрес, секретарь, нужный каждому селянину для своих мелких проблем, в отличии от главы поселения, который многими делами пренебрегал, сваливая их на секретаря. По этой причине Луку Карповича и как величать и с чем к нему подходить хорошо знали – чтоб дело не волочить. Помнили присказку Луки Карповича, что «задарма и лягушка не квакнет». Однако, за сельские дела общественные мзды принципиально не брал – за то его и уважали. Он и

крёстным отцом у многих был и, ни одна свадьба и похороны без его присутствия не проходили. Везде, на почётном мести – Лука Карпович! Для солидности, достал из ящика большого стола, заполненного бумагами и упрятанным заветным стаканчиком для солидной беседы с просителями, круглые очки с одной дужкой и совсем не надобные его, как в молодости зорким, глазам, не испортившимися от частого чтения бумаг. Лука Карпович подцепил их к носу, заправив одну дужку за ухо, и, склонив голову вправо, глядел на присевших без лишних церемоний ходоков, которые давно знали привычки секретаря. С минуту тот молчал, ворочая мысли в голове, вспоминая то, что необходимо к делу и выстраивая очередность мыслей для авторитетного ответа.

– Наперво, я вам скажу- не отстаньте от поезда, держитесь за него, а в нём за кондуктора- он главный ваш проводник.

Угостите его и он вам всё укажет и проследит, чтоб до места доставить. Второе – стерегите вещи свои, а денежки и

бумаги на груди держите, а железные гроши в одежде под голову ложите. Ты, дедушка, грешным делом, от скуки, в карты не садись с незнакомцами играть. Знаю твою страстишку, попридержись – а то без шинели и порток

останешься. Денежки общественные счёт любят и раз вам народ доверил, то его уважьте. Харчишки берите, не

испортились чтобы в дороге и дух по вагону от них не шёл. Если кто в друзья начнёт набиваться – лишнего не болтайте. До Киева дорога от нас вам известная и короткая – что по Десне, что по тракту, что по железке. От Киева на Москву каждый день идут поезда, за два дня обернуться можно. Далее через Самару до Уфы ещё дня от силы три катить. Хорошо бы, если земли рядом с дорогой и городом были. Думаю, чем в нашей глухомани и болотине счастье искать – лучше и на другие места глянуть и если интерес появиться, то и двинуться. Хорошо, что быстро решились – ведь

вчерашние гости по другим весям потряслись. Поэтому, мой вам совет – поспешайте. Как соберётесь, я вас до Киева мигом доставлю и чем смогу – помогу. Ну, лады!

– Лады, лад, Лука Карпович, спасибо за услугу. Мы поторопимся, – подвел итог Евсей. Молчавший, во всё время толковой беседы, Шобета, твёрдо заявил:

– Через день, к утру жди нас в полном снаряжении. Евсей решит проблемы с шинелью и старухой.

Покинув правление, Шобета довёл Евсея до дома,

сообщил старухе, что при всякой нужде Титок ей поможет.

На том и попрощались. Вернувшись домой, Шобета

коротко сообщил жене:

– Завтра в дорогу собери, что следует на полмесяца. Я до мужиков дойду и сообщу когда мы отбываем.

Лука Тимофеевич, тем временем, выправил документы

на Починка Евсея Кузьмича и Шобету Семёна Семёновича 72-х и 40 лет села Летяки, Баразянского уезда

Черниговской губернии, свободного сельского сословия обыватели, направлены сельским миром в Уфимскую губению для устроения земельных переселенческих дел. Быстро обернулся в волость, заверить их. Посыльный предупредил конюх, чтобы он приготовил лошадей в бричку. Рысаков содержало общество. До железнодорожной станции Пирятин было вёрст сорок, а там можно было сесть на поезд Киев-Москва. В полдень Лука Тимофеевич посчитал, что все дела решил в правлении и пошёл по домам поговорить с мужиками, которые, по его

предположениям, могли согласиться на переселение. Прошедший сход перевернул жизнь на селе,