Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том третий

– Картина Теодора у меня в сундучке, – Майкл встал рядом с братом, – можно ее в каюте повесить. Здесь красиво, – мальчик полюбовался легким снегом, сеющим над гаванью.

– Берите ваши вещи, пойдем, – услышали они голос отца.

В пахнущей свежим деревом капитанской каюте было тепло.

– Мы здесь будем жить? – Ник оглядывал высокий рундук, оружие, развешанное на потертом ковре, стол с аккуратно сложенными картами.

– Нет, – Ворон кинул на стол какой-то сверток, – здесь живу я, капитан. Вы оставите у меня книги и будете приходить заниматься, каждый день.

– А что мы будем учить, папа? – Майкл распаковывал сундучок.

– Математику, языки, географию, – Ворон убрал в шкатулку письма.

– Куда нам теперь? – Ник подхватил поклажу.

– Я вас отведу, – сказал Ворон, – и запомните, что здесь, – он обвел рукой каюту, – меня надо называть либо капитан, либо сэр Стивен, никак иначе. Впрочем, – он открыл дверь, – мы увидимся только на занятиях.

– Почему? – робко спросил Майкл.

– Потому, – ответил отец, – что у меня двести человек команды. Вы займетесь своей работой, а я своей.

Они долго спускались вниз по узким, темным трапам.

– Глубоко как, – вздохнул Майкл. Заметив недовольное лицо отца, мальчик замолчал. Капитан нагнулся, проходя в низкую дверь камбуза

– Мистер Берри, как дела? Что с провизией? – кок оторвался от очага, вделанного в кирпичное основание:

– Все доставили, капитан. Лимоны я заказал, к вечеру привезут из Лондона. Сегодня рагу из баранины с морковью. После обеда начну галеты печь, завтра весь экипаж будет на борту.

Берри поправил огонь под бронзовой треногой, стоящей в очаге: «Вы с мистером Рэли у себя в каюте поедите? Для вас устрицы с беконом. Свежие, я на рассвете на рынок ездил».

– Да, пусть ко мне принесут, – Степан кивнул на мальчиков. «В помощь вам взял».

Берри придирчиво осмотрел мальчишек. Темноволосые, синеглазые близнецы были как две капли воды похожи на капитана.

– С годик они здесь побудут, а как постарше станут, их на паруса заберут. Объясните им все, мистер Берри, – капитан вышел, не попрощавшись.

Майкл хотел что-то сказать, однако Ник дернул его за руку.

– Звать вас как? – вздохнул кок. «Если не различу вас, не обижайтесь. Кто под горячую руку попадет, тот затрещину и получит».

– Меня Николас, Ник, а его Майкл, – ответил один из мальчишек.

– Голова кружится, на вас глядя, – пробормотал Берри. «Как вас матушка в море отпустила, маленьких таких?»

– Сироты мы, – хмуро ответил один из близнецов. «Умерла наша матушка».

– Дай ей Господь вечный покой, – перекрестился Берри. «Идите, покажу, где спать будете».

В маленьком чулане воняло соленой рыбой.

– Обед экипажу подадите, посуду помоете и сходите к стюарду за тюфяками. Гамаки здесь привязывать негде, уляжетесь на полу. Ставьте сундуки, – распорядился Берри, – скоро обед, работы много.

– И завтра так? – Майкл рассматривал кровавые ссадины на ладонях от тяжелых ведер с едой.

– Теперь весь год так, – Ник устроился на животе, подперев кулаками подбородок, – но потом нас отправят на мачты, где рядом море и небо.

– Я по матушке скучаю, – Майкл стер слезы со щек. «И папу мы только на занятиях увидим».

– Он капитан, – Ник взял руку брата. «Такой корабль большой, куда ему о нас помнить. Но вместе нам не страшно».

– Завтра в море, – Майкл свернулся в клубочек:

– Тихо как, – он прислушался к еле заметному движению корабля, – смотри, и ветра нет.

– Давай спать, – зевнул Ник. «Берри поднимет нас до рассвета, тесто замешивать. Завтра здесь не пятьдесят человек будет, а все двести. Спокойной ночи, братик».

– Спокойной ночи, Ник…, – близнецы задремали, прижавшись друг к другу.

Свернув в проулок, ведущий на Яникульский холм, Петя огляделся. На месте лавки Джованни появилась пекарня. Из окна бывших комнат друга высунулась женщина с ведром. Выплеснув на мостовую грязную воду, тетушка исчезла.

Проходя мимо пекарни, Петя вдохнул запах свежего хлеба. Отсюда он хорошо видел переливающийся под июньским солнцем Тибр. Из кроны дерева назойливо пела птица. Остановившись, он прислонился к нагретому стволу сосны.

– В октябре, сеньор Корнель, – Петя помнил голос короля Филиппа. В строящемся Эскориале было по-весеннему сыро. Король устроился у растопленного камина. Его белокурые волосы золотились в свете огня.

Петя осторожно спросил: «Мне надо сделать все самому, Ваше Величество?»

– Отчего же? – Филипп потрепал по голове охотничью собаку:

– Вам только надо проследить, чтобы рядом с моим единокровным, – он усмехнулся, – братом, – не оказалось расторопного доктора. Вы рыбачите, сеньор Корнель? – неожиданно спросил король.

– Никогда не пробовал, Ваше Величество, – отозвался Петя.

– Поедемте завтра, – Филипп поднялся, – половим форель. Вокруг отличные реки, быстрые и чистые. Поговорим, – он помолчал, – без помех.

Осмотрев мрачные своды пустынного зала, Петя скрыл усмешку. Он слышал о подозрительности Филиппа, но сталкивался с ней впервые.

В своей комнате, тоже еле протопленной, он подошел к окну. В темноте выл резкий ветер, но Пете почудился запах жасмина.

Они, обнявшись, устроились на ковре. Марфа взглянула на постель, где дремали девочки.

– Спят еще, – она потерлась подбородком о плечо мужа. «Тебя в конце осени ждать?»

– Да, – он уткнулся лицом в ее распущенные волосы. «Как я скучать по тебе буду, Марфа, и сказать нельзя. Ты в Нижние Земли в июне?»

– Девчонки к тому времени подрастут, – жена поцеловала его, – лето пробудем на континенте, и вернемся. Федору и Тео надо учиться. С Лизой я тоже заниматься начну, ей два года исполнится.

– Зато зиму дома проведем, – Петя зевнул. «Когда девчонкам года три будет, еще дитя родим?»

– Мы еще нескольких родим, – рассмеялась Марфа. «Ты не думай, – она положила его руку себе на грудь, – она маленькая, но молока в ней всем хватит».

Петя приник губами к розовому соску:

– Мне больше и не надо. Вкусное какое, – удивленно сказал он.

Марфа устроилась сверху. Бронзовые волосы упали на белую, усеянную веснушками спину.

– Дразнишь меня? – она наклонилась.

– Даже и не думал, – невинно ответил муж.

– Какой ты красивый, Петька, – изумленно проговорила Марфа. «Словно ангел».

Он обнял жену так, чтобы она не смогла вывернуться:

– Ангелы, Марфа, таким не занимаются. Сиди тихо, дай мне сделать все, что я хочу.

– А что ты хочешь? – она уронила голову на его плечо

– Сего и хочу, – нежно сказал он, – и еще многого, сейчас узнаешь, чего.

В зябкой постели он вспоминал, как обнял Марфу на прощанье. Жена держала на руках девочек. Малышки узнавали его и улыбались. У Марьи глаза были лазоревые, как у всех Воронцовых, а волосы льняные, северные. Полли напоминала отца. Девочка росла смуглой, с материнскими, черными глазами.