Владимир Голубев - Забытый рубеж

По неполным данным, за 14 августа уничтожен 21 немецкий самолёт. Наши потери – 11 самолётов.

В 12 километрах северо-западнее украинского города С. появились три немецких транспортных самолёта «Ю-52». Через несколько минут штаб получил донесение, что противник высадил парашютный десант. В это время около места высадки десанта показалась группа советских истребителей лейтенанта Чудова. Истребители бросились в атаку на фашистские «Юнкерсы». На западе показались ещё пять немецких транспортных самолётов. Приказав младшему лейтенанту Пешкову и сержанту Саркисову расправиться с первой партией «Юнкерсов», тов. Чудов с остальными истребителями полетел навстречу новой группе фашистских самолётов. Немцы сразу же повернули обратно, но не ушли от наших истребителей. Сержант Арбузов налетел на ближайший к нему «Юнкерс». Фашист пытался отстреливаться, но после первой же пулемётной очереди с самолёта тов. Арбузова, охваченный пламенем, повалился вниз. Младший лейтенант Сальников сбил ещё один вражеский самолёт. Остальные «Юнкерсы», спасаясь от истребителей, попали в зону обстрела зенитной батареи лейтенанта Фёдорова. Здесь было сбито ещё два транспортных самолёта противника. Один из них сгорел в воздухе. У другого «Юнкерса» осколками снаряда были выведены из строя моторы, и он совершил посадку в нескольких километрах от зенитной батареи.

35 немецких парашютистов, вооружённых автоматами, пытались оказать сопротивление окружившим их бойцам подразделения истребительного батальона младшего лейтенанта Шапошникова, но все до одного были истреблены. Всего в этой операции сбито 5 из 8 немецких транспортных самолётов «Юнкерс-52», уничтожено и захвачено более 100 солдат и офицеров. Попытка немцев высадить авиадесант в советском тылу потерпела полный крах.

С каждым днём растёт производительность труда советских горняков. Шахта №12/18 им. «Правды» треста Буденновуголь с первых дней войны выполняет повышенное задание на 120—130 процентов. Высокой цикличности добилась шахта №3 «Сокологоровка» треста Первомайскуголь, сделав в месяц 27,7 цикла. На втором участке этой шахты 20-я лава сделала 43,9 цикла. Забойщик шахты «Центральная Ирмино» имени Сталина (Ворошиловградуголь) т. Синяговский в июле вырубил отбойным молотком 1526 тонн угля. Это в шесть раз выше средней производительности отбойного молотка на шахте. Забойщик шахты им. Калинина треста Калининуголь т. И. Дема взял на себя обязательство работать за двоих. С первого же дня войны он выполняет по две нормы в смену. В августе т. Дема выполняет свою норму на 250 процентов в среднем. Все рабочие бригады проходчиков шахты №4/6 «Максимовка» треста Сергоуголь получили звание мастера угля. Каждый из них выполнил норму больше, чем на 200 процентов. Коллектив шахты №1-бис «Криворожье» в июле сэкономил 3 рубля 70 копеек на каждой тонне угля и 20 железнодорожных вагонов крепёжного леса и наполовину уменьшил расход взрывчатки.»

Через неделю поздно вечером в можайскую деревню со стороны Минского шоссе въехала чёрная легковая автомашина с ярко-красной звездой на капоте, белыми распростёртыми крылышками и надписью «ГАЗ» в красном овале. «Эмка» долго плутала по улицам и переулкам, выискивая в свете фар так называемый в последнее время «учительский дом».

Заблудившись, водитель притормозил, приметив в свете блёклых фар прохожего у низенького дома с соломенной крышей и, выглянув в окно, улыбаясь, спросил:

– Товарищ, а не скажете, в каком доме остановились преподаватели техникума имени Моссовета?

Проходящий мимо пастух остановился и задумался, а после принялся рассматривать машину, словно непременно желая разобрать государственные номера.

– А вы сами кто будете? Уже темень во дворе. А тут у нас прифронтовая полоса, нам военные сказали быть начеку!

Вместо ответа настежь распахнулась задняя левая дверь «эмки», оттуда бочком высунулся крупный мужчина и цыкнул на бдительного колхозника:

– Не твоего ума дело, деревня. Что не видишь, кто перед тобой? Как тебя звать, как фамилия?

Крестьянин с перепугу отскочил вспять словно ошпаренный, прямо в темноту, и забухтел, указывая рукой вперёд по улице.

– Вон, третий дом за старой липой. У Капитона Ильича они квартируют.

– И смотри у меня – помалкивай, – грубо пригрозил незнакомец из «чёрного воронка». – А то ещё накаркаешь, глядишь, и свидимся.

– Лёгкой дороги вам, товарищи.

Чёрный воронок газанул и тронулся, а пастух, оставшись в спасительной темноте, три раза перекрестился и про себя пробубнил «Отче наш», который, наверно, не вспоминал аж с 1932 года, когда под улюлюканье комсомольцев прикрыли на амбарный замок сельскую церквуху, и он тогда порешил для себя на веки вечные отказаться от проклятой поповщины, которая, как пишут в газетах, ещё опаснее белогвардейщины, ибо дурманит мозги сельского пролетариата.

– Свят, свят, свят! Упаси Господи от лап этих живодёров!

Колхозник вновь оглянулся. К счастью, поблизости никого не оказалось. Но всё равно одна паскудная мыслишка о том, что кто-то мог краем уха услышать его невольное проклятие, мгновенно бросила его в жар, а руки стали липкими, как в июльскую жару. Наклонивши голову, он пустился скорым шагом вдоль изб, в противоположную от непрошенных гостей сторону, причитая себе под нос, как мольбу:

– Пойду-ка к Андреевым, нынче столуюсь у них.

Машина, проехав под сотню метров, выключила фары и остановилась около соседнего дома. Улица погрузилась в непроглядный мрак, словно нежданно-негаданно закрылся занавес, и в зрительном зале ещё не успели включить свет, а публика, угодив после яркого представления в тьму, за эти тягучие мгновения успела призадуматься, стоило ли вообще покупать билеты на это выступление с клоунами и магами. Только напротив, в доме под дранковой крышей, в окошке ещё теплился свет то ли от лампадки, то ли от свечи пионера, читающего на ночь глядя поэму Николая Некрасова «Кому на Руси жить хорошо» или «Манифест Коммунистической партии» Маркса и Энгельса.

Трое мужчин вышли из салона «эмки» и, оглядевшись по сторонам, решительно направились к указанному дому. Пройдя твёрдым шагом через открытую калитку, постучали в дверь. Где-то через минуту заспанный хозяин поднялся с топчана и, по-стариковски кряхтя, вышел из чуланчика, куда они вынужденно перебрались с супругой на время строительства укреплений. Не открывая дверь, поинтересовался: