Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть седьмая

Он попытался сказать, что плохо знаком с системой, так называемых шарашек, где, по словам его светлости, держали доктора Кроу. Петр не лукавил. До войны он занимался внешней разведкой, и устранением врагов Советского Союза. Тогдашний майор госбезопасности Воронов не отвечал за работу с учеными. Он вспомнил карту СССР:

– Ваша светлость, – довольно робко, сказал Петр, – она может быть где угодно, от Волги до Дальнего Востока. А если Холланд не понимал, что говорит? Средство вызывает бред, галлюцинации…, – Максимилиан отрезал:

– Я не хуже вашего разбираюсь в работе с фармацией. Холланд британец, доктор Кроу их национальное достояние…, – Максимилиан понимал, что 1103 принадлежит всему миру:

– Нет…, – сладко подумал он, – моя драгоценность от меня больше не сбежит. Я ее не отпущу. Она сделает бомбу, построит удаленное управление ракетами, вернется к проекту конструкции…, – вслух, он добавил:

– Британцы один раз организовали ее исчезновение, через поляков. Холланд четко сказал, что доктора Кроу похитила из Норвегии миссия НКВД. Ясно, что они готовы на все, для освобождения великого ученого…, – Максимилиан, небрежно, добавил:

– Кого, кстати, в вашей бывшей альма-матер называют Кепкой? – кличку он услышал от Холланда. Муха часто задышал, облизав пересохшие губы:

– Мой бывший наставник, жид, Эйтингон. Я о нем рассказывал. Он всегда кепку носил, на заграничных операциях…, – Максу показалось, что русский сейчас свалится в обморок:

– Он приехал сюда за мной…, – пробормотал Муха, – НКВД хочет меня выкрасть и убить…, – Максимилиан, незаметно, закатил глаза. Штандартенфюрер не сомневался, что, попадись Муха русским, его бы немедленно расстреляли, но бывший начальник Петра Арсеньевича, явно, находился в Тегеране не в поисках предателя.

– Герр Швальбе, – Максимилиан рассмеялся, – успокойтесь. В воскресенье начинается конференция тройки. Ваш…, – он пощелкал пальцами, – бывший ментор, явился сюда обеспечивать безопасность Сталина. Ему нет дела до швейцарских коммерсантов, завтра отправляющихся в Стамбул…, – Муха купил билеты на поезд до Тебриза, где они пересаживались на турецкий экспресс, через Анкару. В Стамбуле Швальбе и Лернера ждал самолет в Цюрих. В Швейцарии они обретали немецкие документы и настоящие имена.

Свернув газету, Максимилиан взглянул на хронометр:

– Муха трус, каких поискать. До Стамбула он у меня головы от карты не поднимет…, – штандартенфюрер поручил Мухе написать подробный доклад о состоянии советской физики, до войны. Максимилиан хотел знать, куда НКВД могло отправить доктора Кроу:

– Надо, по возвращении в Берлин, созвать закрытое совещание, у рейхсфюрера, с русскими эмигрантами, учеными. Пригласить наших физиков, обсудить возможные варианты. Не называя ее имени, конечно…, – Максимилиан помнил, что до войны у британцев сидел русский агент:

– Из-за него история с обстрелом Теруэля началась…, – он прислушивался к вокзальным объявлениям, – русские попросили нас передать координаты кому-то из офицеров ПОУМ. Хотели убить двух птиц одним камнем, как они говорят. Виллем потом в монахи подался, совестливый человек…, – добраться до крота, передающего сведения в НКВД из Лондона, не представлялось возможным:

– Он не знает, где доктор Кроу. Такими сведениями НКВД делиться не собирается…, – Максимилиан, рассеянно, помешал густой, пахнущий пряностями кофе. В букинистической лавке он нашел старый, изданный до первой войны, сборник рецептов персидской кухни, на немецком языке. Максимилиан купил книгу для невестки:

– Пусть побалует нас острой кухней. Отто, конечно, скажет, что такое вредно для желудка, но нельзя, все время, есть тушеную капусту…, – племяннику он выбрал шкатулку, с оловянными игрушками, персидской конницей и колесницами:

– Ладно, – успокоил себя Макс, – главное, понять, где находится 1103. У Власова есть отличные, опытные офицеры, летчики. Они справятся с десантом. Мухе достаточно пистолет к виску приставить, как он вывернется наизнанку. Трус, он и есть трус. Не стоит рисковать, отправлять его обратно в СССР…, – Макс поднял голубые глаза. Петр Арсеньевич запыхался:

– Все готово, ваша светлость, – он держал багажные квитанции, – отправление через полчаса…, – Максимилиан указал на стойку:

– Закажите себе еще кофе…, – проводив Муху глазами, он поздравил себя:

– Все прошло отлично…, – стрелка на часах, прыгнув, передвинулась.

Штандартенфюрер вспомнил:

– После похорон мамы папа нас обратно в школу отправил. Он увез Генриха и Эмму на остров Пель…, – Максимилиан не верил в анализ, считая его еще одной жидовской хитростью:

– Но мне до сих пор обидно, – понял он, – обидно, что папа не взял нас на море. Отто и не заметил, он тогда начал интересоваться медициной. Резал живых лягушек, а потом и не только лягушек. Но что делать? Папа правильно сказал, мы должны были готовиться к поступлению в университет. Я и готовился…, – лето Макс провел, занимаясь латынью.

Он подумал о теплом ветре, на острове, о яхте, об огне костра, в балтийских сумерках:

– Отвезу туда жену, – подытожил Макс, – на медовый месяц…, – Муха ловко забрал его пустую чашку:

– Я еще виноград взял, орехи…, – Максимилиан разгрыз крепкими зубами фундук: «Доставайте блокнот. Начнем работу».

На стенах малого зала заседаний британского посольства развесили разграфленные, расчерченные по дням листы бумаги. Официанты сменили набитые окурками пепельницы. Британцы заказывали хороший цейлонский чай, американцы пили кофе. Из корзин для бумаг торчали горлышки пустых, стеклянных бутылок из-под кока-колы и британского лимонада R. White.

Доклад полковника Горовица закончился до обеда. Сейчас предстоял короткий брифинг, где Меир знакомил собравшихся с обеспечением безопасности в ходе конференции. Потом трибуна, вернее, канцелярский стол, переходила владельцу «К и К». Питер устроил рядом свернутые карты Германии и оккупированных стран.

На обед подали безвкусный, тяжелый пирог с почками, и картофельное пюре. Кузен Мэтью, сидевший напротив Меира и Питера, поинтересовался:

– А где Джон? Его со вчерашнего дня не видно…, – майор Кроу обаятельно улыбнулся, в голливудской манере:

– Болеет. Отравился базарной стряпней. Завтра он поднимется на ноги…, – то же самое услышали и остальные. Атташе американского посольства Уоррен, не преминул встрять:

– Здешние стандарты гигиены попросту отсутствуют, господа. Местные…, – Уоррен, видимо, хотел сказать, дикари, но вовремя спохватился, – местные жители не пользуются туалетной бумагой, простите за откровенность…

Меир, по секрету, сказал Питеру, что родные Уоррена владеют долей акций в компании, производящей туалетную бумагу: