Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 1

— Сэр Стивен, а что агенты сообщают — сколько золота и серебра привезут к тому времени в порт испанцы? — спросил глава разведки.

— Достаточно, чтобы весь Плимут вымостить, коли нужда такая настанет, — усмехнулся Степан. «Караваны из Перу гонят постоянно — то, что мы забираем у испанцев в морских сражениях, — это лишь малая толика богатства, которое лежит в их складах на Панамском перешейке.

— Только вот что, Фрэнсис, — он повернулся к Дрейку, — чтобы я не видел такого позора, как вы с Хокинсом устроили в Сан-Хуан-де-Улуа. Я и ему это тогда сказал, и тебе сейчас говорю — рассчитывайте свои силы, не бросайтесь в сражение очертя голову. Хуже нет бесчестия, чем своих людей на милость испанцев оставить.

— А «Изабелла», если что, сможет подойти к Номбре де Диос? — поинтересовался Джон.

«Поддержать корабли Фрэнсиса».

— Подойти-то сможет, — вздохнул Степан, — и, если я свои пушки расчехлю, то от города камня на камне не останется. Другое дело, что тогда некому будет в бой вступать с военными галеонами испанцев, если они вдруг появятся».

— Можно сделать так, — Дрейк выбил табак из трубки, и потянулся за новой порцией. «Если бы рядом с «Изабеллой» был бы еще один, примерно равный ей по силе корабль, то мы могли бы не беспокоиться за исход рейда».

— А что Гийом? — разведчик взглянул на Степана.

— В тюрьме, — мрачно ответил тот. «Что-то не похоже, будто король французский его освобождать собирался».

— Надо бы, чтобы агент наш, сэр Стивен, раз он сейчас в Париже, встретился с адмиралом Колиньи — король, говорят, только его и слушает, он бы мог за Гийома слово замолвить, — разведчик испытующе посмотрел на Воронцова.

— А, может, сам в Париж съездишь, пока «Изабелла» на ремонте? Ты же с адмиралом знаком, тем более вы оба у нас католиков недолюбливаете, как и Гийом.

— Да дайте мне хоть дитя свое будущее на руки взять! — рассмеялся Степан. «Человек тот, что в Париже сейчас — ты знаешь, доверять ему можно полностью, так что пусть он с Колиньи поговорит, а письмо адмиралу я отправлю — не помешает».

— Да, если б Гийом к весне в Новом Свете оказался, вместе с кораблем своим — атаковать Номбре де Диос нам было бы значительно легче, — сказал Фрэнсис Дрейк.

Джон поднялся.

— Значит, тогда жду нашего знакомца с донесением о встрече с адмиралом, — сказал он Степану. Тот кивнул.

Разведчик внезапно хмыкнул. «Танжер, да. Сколько времени прошло-то…, - и ушел, тихо, скользнув в дым, как уходил всегда — ровно и не было его за столом.

— О чем это он? — удивился Дрейк.

— Да так, — пожал плечами Степан и велел принести еще, выпить, — мы ж давно друг друга знаем.

Маша оглянулась — на церковном дворе никого не было, и, медленно, с усилием попыталась подняться. Болела поясница, болело ушибленное колено, хотелось сесть обратно на землю и долго, навзрыд, плакать.

— Ремонт, — злобно подумала Маша. «Будто, кроме его корабля, на свете ничего другого и нет, — но тут, же устыдилась, покраснела, и заковыляла к дому.

Мистрис Доусон, увидев ее, сразу же погнала служанок готовить постель.

— И нечего, — ворчливо сказала кухарка, растирая спину девушки, — нечего шляться-то. Скажи спасибо, что воды у тебя не отошли прямо там. Сказала же тебе миссис Стэнли — из дома не ногой. Принести тебе, поесть чего?

— Да нет, — вздохнула Маша. «Не голодная я. Книжку возьму, и вышивание у меня есть незаконченное».

— Вот и лежи, — кухарка взбила ей подушки. «Лежи, вышивай, читай, жди его милость — может, он до родов успеет еще приехать».

Маша вдруг зевнула и сказала: «А, может, и посплю. После родов-то вряд ли удастся».

Кухарка рассмеялась: «Ну, это точно!»

— Стивен, — Фрэнсис Дрейк отхлебнул из кружки, — так что ты скажешь насчет вложения денег в торговлю с Западной Африкой? Кузен мой, адмирал Хокинс, что ей занимается, очень сильно нажился в последнее время.

— Ты, Фрэнсис, называй вещи своими именами, — усмехнулся Степан, — работорговля это. В Африку везут бусы, порох, оружие, безделушки всякие, там загружаются рабами, — и на Карибы. А из Нового Света обратно в Европу гонят сахар и ром. Выгодно, конечно, на один корабль, что из Гвинейского залива на запад идет, почти полтысячи африканцев грузят.

Только вот не по мне это, извини.

— Почему? — Фрэнсис внимательно посмотрел на старшего капитана.

— Ты ж сам Библию читал, — сказал серьезно Степан, — где в оной написано, что один человек может другого порабощать? Наоборот — «и провозгласите свободу по всей земле», — вот что Писание говорит. Слышал же ты, что с одним лондонским купцом случилось?

— Нет, — пожал плечами Дрейк.

Степан устроился удобнее. «Энтони Дженкинсон, глава Московской компании мне рассказывал. Поехали они в Россию года четыре назад, восстанавливать торговые привилегии, что царь Иван у них отнял. А в России, — помнишь, я говорил тебе, — холопы есть, рабы. У моего отца покойного тоже были, — вдруг хмыкнул Степан.

— Ну? — наклонился к нему через стол Дрейк.

— Так купец этот, английский, мальчишку на Москве купил, привез в Лондон, а тут избил за какую-то провинность. Мальчишка пожаловался, торговца судили, и крепостного этого — освободили. Судья сказал, что, мол, в Англии слишком чистый воздух, чтобы рабы могли им дышать. Понятно? — Степан рассмеялся и откинулся к стене.

— Так то, в Англии, а то на Карибах, — протянул Дрейк.

— А Господь что, разве не над всем миром владыка? — прищурился Степан. «Сказано же, Фрэнсис, «по образу и подобию создал он их». Как же можно за деньги подобие Всевышнего купить? Нет, и не предлагай мне это больше — не буду я руки свои марать».

— И как ты, такой верующий, испанские корабли расстреливаешь? — спросил его Дрейк.

«Видел же я тебя в бою, Стивен, — нет в тебе жалости».

— То на войне, Фрэнсис, — улыбнулся Степан. «Война — это работа моя, и сколь я жив, буду заниматься ей. На торговле живым товаром пусть кто другой наживается, вон, кузен твой хотя бы.

— А что я верю — так я еще юношей, неполных восемнадцати лет, на Москве услышал: «Мы Христовых рабов у себя рабами держим, а Христос всех братией называет». Вот с тех пор и помню это, и буду помнить, до смерти своей.

Прежде чем отвести «Жемчужину», в ее последнем рейсе, в Плимут, Степан, следуя письму, что ему передали, завернул сюда.

Низкий, заболоченный берег Гвинеи лежал в предрассветной дымке на востоке. Здесь, на острове, было тихо, только волны шуршали о белый, мелкий песок. Степан сидел, глядя на еще ночное небо, с медленно гаснущими на нем звездами.

Ашанти, — она была высокая, стройная, с намотанным на короткие, курчавые волосы цветным тюрбаном, неслышно подошла сзади. Ее черные, огромные глаза были наполнены слезами, и такие же дорожки слез были видны на лице — цвета самого драгоценного эбенового дерева.