Иван Виноградов - Подробности жизни

— Ах, это вы, девочки? Ну, входите, входите, я жду вас…

С промежуточной площадки между этажами Виктор заприметил, какая закрылась дверь, и прошел дальше вверх — до самого последнего этажа. Здесь он перевел дыхание и постоял, благо не было слышно на лестнице ничьих шагов. Теперь надо решать, как быть дальше. Позвонить в ту квартиру или не стоит? Если звонить, то надо придумать убедительный ответ, когда его спросят из-за двери, кто он и зачем пожаловал. Ответ должен быть простым и естественным, а простое и естественное не легко придумывается.

Не спеша, продолжая думать, решать и сомневаться, он вернулся на третий этаж. Остановился перед той самой дверью, под прицельным взглядом глазка, не живого, но, в общем-то, зрячего. Все-таки нажал кнопку. За дверью послышалось негромкое жужжание шмеля, через некоторое время — шаги. Потом тишина. «Разглядывают!» — понял Виктор и подумал, что в своем поношенном костюмчике вполне мог бы сойти за электрика или газовщика.

Но когда его спросили, ответил без выдумок:

— У вас моя жена — Тоней зовут, мне надо срочно поговорить с ней.

За дверью посовещались, и встревоженный голос Тони спросил:

— Что случилось, Витя?

— Ну не могу же я через дверь…

Снова защелкали хорошо отлаженные замки и запоры, и его впустили.

В прихожей, довольно просторной, его встречали сразу три женщины: моложавая хозяйка дома, Тоня и Таисия. Еще одна женщина промелькнула в открытых дверях комнаты — явно спряталась, как только увидала Виктора. Блеснули на свету стекла очков — почти без оправы, с одной лишь золотистой полоской на уровне бровей… Неужели это она?

— Ну, не тяни, Витя, что у нас там? — протиснулась к нему Тоня. — Не с Андрюшкой ли…

— Андрюшку я еще не видел.

— Слушай, а как ты…

Видимо, только теперь ее осенило: как он попал сюда? Она ведь ничего впрямую об этом доме ему не рассказывала и уж во всяком случае не давала адреса. Она и сама точного адреса еще не знала и одна, без Таисии, вряд ли нашла бы сюда дорогу…

Виктор заметил и понял это замешательство Тони, но смотрел все в комнату, почти не сомневаясь теперь, что там промелькнула его знакомая из книжного магазина, женщина со странной, будто выдуманной фамилией. Как она-то здесь? Как вообще они все здесь сошлись, и для чего? Что-то мимолетно припомнилось ему из разговоров Тони с Таисией, что-то подсказала интуиция, но он еще не знал, что здесь такое и как ему вести себя дальше. Поэтому высказал первое, что пришло в голову при виде стольких нарядных и недурных собою женщин:

— А где же ваши мужчины?

И, отстраняя Тоню, направился в комнату.

— Какие мужчины? — опешила Тоня.

— Молодой человек, неплохо бы… — попыталась остановить его хозяйка.

А пройдошистая опытная Таисия тем временем радостно, взахлеб расхохоталась:

— Тонька, глупая, он же тебя ревнует! Он думает, мы сюда к мужикам ходим. На тайные свидания.

— Витя, неужели правда?

Но он уже был в комнате, а перед ним — глаза в глаза — стояла действительно Зарница и боязливо ждала, что он сейчас сделает. Он видел и ее, и раскинутые на диване новые, с этикетками платья и женские костюмы, пакеты с ярким трикотажем, небольшие красивые коробочки, скорей всего с духами, и стопочку новых книг на журнальном столике, скорей всего принесенных сюда Зарницей.

Было ясно, что здесь живет та самая мадам Универмаг, о которой иногда упоминали в своих разговорах Тоня и Таисия, упоминали посмеиваясь, но, выходит, не шутя.

Он вдруг почувствовал внутри холодок опасности, хотя перед ним были одни только женщины, нарядные и миролюбивые, ничем ему не угрожающие. И ничего тут вообще не виделось ни опасного, ни преступного. Ну, собрались поклонницы моды и перебирали, выбирали для себя заграничные тряпочки, заморские духи… Бабьи заботы, бабьи слабости… Но странное ощущение опасности и даже ожидание схватки, как будто на него вот-вот могли броситься с ножом или с кулаками, все не проходило…

— Так-так… — проговорил он, оглядывая комнату и замечая попутно все новые товары, повсюду разложенные на этой своеобразной выставке-продаже. — Суду все ясно…

Суд состоялся через полгода, и свидетелями на нем выступали не только Тоня и Таисия, но и Виктор, который, вообще-то, привык в подобных ситуациях сам выслушивать показания, сам задавать вопросы. В зал он обычно смотрел со своего судейского возвышения и, может быть, чуть свысока, поскольку не очень уважал завсегдатаев. Он считал, что людей приводит сюда не слишком здоровое любопытство, любовь к бесплатным представлениям и какой-то смутный интерес к падениям человеческим… Но, с другой стороны, и незаполненный зал — все равно что холостая, без зрителей, репетиция в театре: действие идет, драма разыгрывается с полным накалом страстей, но никого, кроме самих участников — актеров и режиссеров, не волнует, не тревожит, не учит.

Действующие лица нынешней пьесы резко отличались от каких-нибудь там задрипанных пьянчуг-хулиганов или глуповатых (почти всегда глуповатых!) мелких грабителей из подворотни. Тут собрался народ по-своему солидный, хорошо одетый, сообразительный и грамотный, каждый с определенной долей самоуважения и самомнения, — словом, деловые люди. Их виновность была уже доказана, о ней убедительно говорили хотя бы нажитые нечестным путем богатства; только учтенное исчислялось многими десятками тысяч рублей, не считая богатых надомных складов товарного дефицита. Но они не спешили с покаянными заявлениями, да и не могли они, как вскорости понял Виктор, торопиться: отсюда начался бы полный крах всей их защиты. А защиту свою (надо думать, не без подсказки хитроумных маститых адвокатов) строили они на том, что никакого материального ущерба государству не причиняли и никого не обманывали. Все шло в открытую и по-честному: кто хотел и мог заплатить лишние, сверх цены, деньги, тот покупал, кто не мог — не покупал. Так же обстояли дела и с некоторыми, так сказать, дефицитными услугами: устроить место в новом строящемся гараже, втащить в жилищный кооператив, помочь при поступлении в институт, достать путевку на Юг в лучшие летние месяцы, устроить подписку на собрание сочинений классиков… да мало ли какие бывают еще услуги! В своих показаниях подсудимые настойчиво отвергали слово «спекуляция» и вводили в оборот более благородное и приемлемое для них — «посредничество».

Сколько же народу входило в состав такой всемогущей корпорации? Оказывается, не так много. По крайней мере, на скамье подсудимых сидело всего лишь одиннадцать человек: директор и товаровед крупного универмага, работник торговой базы, сотрудница отдела распределения жилплощади, «реализатор товаров» великолепная Юлия Борисовна, ну и еще несколько человек из разных учреждений и организаций, ведающих услугами.