Ританна Армени - В бой идут «ночные ведьмы» [litres]

И в самом деле, моченые яблоки в сахаре оправдывают свое предназначение: по кухне разносится запах специй, и обстановка снова становится легкой и непринужденной. «Они очень просто готовятся», – заверяет Ирина и обещает дать рецепт. После чего продолжает свой рассказ с того места, на котором остановилась. Поглядывая на холодильник, откуда только что извлекла яблоки, она спрашивает: «А знаете, когда я впервые увидела холодильник? В 1944 году, когда мы пришли в Восточную Пруссию. Конечно, он выглядел не так, как этот, но довольно похоже».

«Ведьмы» вопросительно переглядываются и понять не могут, что это за большой белый ящик, который они встречают в кухнях, – этот предмет удивляет их больше всего в домах той страны, куда они прибыли. Для тех, кто четыре года прожил в полевых лагерях, прусские дома действительно кажутся другим миром: здесь царит порядок, все начищено до блеска. Девушки видят ухоженные садики, натертые мастикой полы, на столах – вышитые салфеточки, в буфете – баночки с вареньем, супницы всех форм и размеров, картины на стенах. Во дворе – аккуратный хлев для скота, садики с фруктовыми деревьями, расчерченные, как по линейке, грядки на огородах. После того, как «ведьмы» увидели разграбленные белорусские и польские деревни, где людям приходилось жить вместе с животными под одной крышей и где царили разруха и нищета, они были поражены солидным благосостоянием прусских жилищ. В домах пусто – ни мужчин, ни женщин, ни детей. Все в страхе бежали. «Ведьмы» ходят по комнатам и в доме своего врага вдруг начинают испытывать неожиданные чувства ностальгии, сожаления, огорчения: столько лет они уже лишены этой уютной домашней безмятежности… Ненависть к немецким захватчикам растворяется в грусти, охватывающей их и распространяющейся на предметы – картины, кресла, чашку, вымытую и оставленную в раковине, на шаль, брошенную в кресле. Ирина видит во дворе игрушечную коляску для кукол. Наверное, какая-то девочка недавно катала ее здесь, – и к грусти примешивается нежность.

Но наступают сумерки, и все меняется. Домашний уют прусских домов, изящество садиков и палисадников тают в темноте, и возвращается тревога. Война продолжается, война жестокая – и уже иные заботы требуют их внимания, их мысли меняют направление, возвращается решимость биться до конца, уничтожить врага в его логове. И вновь начинаются бесконечные бомбардировки. В длинные осенние и зимние ночи 1944 года каждый самолет полка совершает иной раз до шестнадцати вылетов.

Еще с лета 1944 года советская армия переходит в наступление по всем направлениям, демонстрируя свою волю сражаться до победного конца. Операция «Багратион» (название дано ей Сталиным в честь выдающегося русского полководца, участника войны 1812 года) – наступательная операция в Белоруссии и Польше – закончилась разгромом немецкой армии. По человеческим потерям это было самое серьезное поражение вермахта – страшнее того, которое они потерпели под Сталинградом.

Советские войска не дают немцам передышки – гонят их от Белоруссии до Польши, потом до Пруссии, но немецкая армия продолжает оказывать упорное сопротивление. Испытаниям, выпавшим на долю 46-го гвардейского авиаполка (до февраля 1943 года – 588-го ночного легкобомбардировочного авиационного полка), нет конца. Когда в феврале 1945 года стратеги Кремля решают за счет 2-го Белорусского фронта усилить 3-й Белорусский, который вместе с 1-м Белорусским должен продвигаться все дальше на территорию противника, полку «ночных ведьм» для выполнения заданий пришлось напрячь все силы.

В Пруссии на расположение полка обрушиваются дожди. Взлетать невозможно, потому что колеса самолетов вязнут в грязи. Ситуацию спасает находчивость Сони – той самой, несправедливо осужденной. Она придумала соорудить деревянный настил для взлета – полосу в двести метров длиной и тридцать шириной.

Девушки строят настил сами, собственными руками с помощью подручных инструментов. Закончив работу, они увидели, что взлетная полоса очень похожа на танцплощадку. Так они ее и стали называть. Рядом с полосой они соорудили дощатые помосты, на которые поставили самолеты, вытащив их из грязи. Самолеты маленькие, но отнюдь не легкие. Их толкают всем скопом: механики, пилоты, штурманы, вооруженцы. «Раз, два, три! Давай!» Руки напрягаются и сдвигают самолет с места. Потом снова, не разбирая чинов и званий, все вместе, бегут за канистрами и наполняют баки бензином. А потом вооруженцы закрепляют бомбы.

Самолет готов к вылету, но тут начинается самое трудное. По-2 [14] Как уже упоминалось, в 1944 г. после смерти конструктора самолета У-2 Н. Н. Поликарпова биплан в честь его создателя был переименован в По-2. должны взлетать со сравнительно короткой полосы. Прежде чем закончится настил, мотору нужно выйти на максимальную мощность. Операция рискованная: если один из самолетов не сможет взлететь до конца полосы, он не позволит взлететь следующим. Все зависит от мастерства пилота и от удачи.

Вот девушки снова собрались вокруг самолета, стоят на «танцплощадке». Ирина крестится, и многие следуют ее примеру. Пилот и штурман садятся в кабину, запускают мотор и ждут, когда тот прогреется и заработает на полную мощность. Остальные крепко держат самолет за крылья – он не должен двинуться с места, пока мотор не наберет обороты. Командир кричит: «Давай!» – и девушки отпускают крылья. По-2 бежит по полосе и поднимается в воздух. Все облегченно вздыхают, еще раз крестятся и выводят на настил следующую машину. И так всю ночь, много ночей.

Наталья смотрит на Ирину растерянным взглядом. Слова им не нужны. Недалеко от места, где расположилась их часть, они видят дома, дощатые заборы, огороды и сады. Двери в домах выбиты, мебель сожжена, все ценное, как можно догадаться, унесено. Внутри почти ничего не осталось из вещей.

«Ведьмам» уже приходилось бывать в прусских деревнях, через которые прошли советские солдаты. В таких же местах, где прежде они замирали от вида ухоженности и порядка, они находят лишь разруху и запах гари. Ирина не переносит этот запах. Она помнит его – когда немцы отступали из Тамани, они жгли села, поля и виноградники. Война повернула свой ход, но осталась войной.

Для солдат Красной армии вступление на землю Пруссии – это не просто акт отмщения, это возмездие. Аккуратные дома, которыми девушки восхищались и которые вызывали в них грусть и ностальгию, в советских солдатах вызывали совсем другие чувства.

Прежде чем дойти до Пруссии, они освобождали земли, оккупированные вермахтом. Они собственными глазами видели пепелища на месте деревень, повсеместное разорение и опустошение. Теперь они мстят. Многие советские солдаты, что были родом из тех мест, где хозяйничали немцы, лишились родного дома, их родные и близкие убиты, сестры изнасилованы. Они хотят вернуть немцам тот страх и ужас, которые пережил их народ, – поэтому они грабят и сжигают покинутые немецкие дома и готовы стрелять в первого встречного немца. Наконец-то можно ответить насилием на насилие.