Ританна Армени - В бой идут «ночные ведьмы» [litres]

С тревогой ожидает она наступления темноты: еще несколько месяцев назад ночь означала время боя, а дневные часы заполняли ожидание и подготовка к вылетам. «Ведьмы» полноценно жили ночью, когда садились в свои самолеты и поднимались в небо. Сколько раз на фронте Ирина думала: «Когда закончится эта проклятая война, я наконец-то буду спать по ночам. Первые недели проведу в постели, чтобы отоспаться за всю войну, и тогда ночи наконец станут ночами, а дни – днями».

Однако сейчас Ирина понимает, что продолжает жить в военном ритме: утром ни с того ни с сего она чувствует усталость, и стоит ей на минуту присесть, как она погружается в глубокий сон. Когда она приходит в университет и пытается слушать лекции по физике, чтобы понять, сможет ли она снова учиться, голова ее наливается свинцом и клонится к столу. Она понимает, что уже не в состоянии продолжать обучение, что ей надо начинать все сначала и по-другому.

Ночью Ирина не отдыхает, к ней возвращается война со всеми ее страхами, шумом боя и запахами казармы. Ирине снится один и тот же сон: необходимо быстро, очень быстро перебазироваться с одного полевого аэродрома на другой. От волнения она не может дышать: она знает, что враг уже близко, ей нужно поднять девочек по тревоге и организовать вылет самолетов. А еще отправить машины с боеприпасом и топливом, но голос отказывает – она не может отдавать приказы. Потом она обнаруживает, что для переброски не хватает машин, а около У-2, прямо на летном поле, вдруг видит двух маленьких мальчиков – это ее сыновья, она не знает, что с ними делать. Она просыпается с трясущимися руками, сердце выскакивает из груди. Ночная тишина Москвы кажется ей угрожающей, как небо Кавказа.

Она рассказала свой сон Наталье, которая тоже живет в Москве, – они по-прежнему дружат. Наталья улыбнулась и успокоила Ирину: не надо волноваться – не только она боится приближения ночи, с ней тоже такое случается. «Но к счастью, – с иронией добавляет Наталья, – мои сны цветные: лучи прожекторов шарят по лицу, а внизу – костры горящих самолетов».

Ирина снова пишет воображаемому другу: «Москва широким жестом опрокинула весь выстроенный мной за эти годы в армии уклад. Вернула к старому, попыталась сделать меня прежней. И это ей в некоторой степени удалось, поскольку совсем прежней мне стать уже не получится.

Я полагаюсь на верность, на верность прошлому, верю в свое возвращение в Москву.

Пять лет жизни моей прошло, о них осталось только теплое, светлое воспоминание, как о чем-то самом важном.

Теперь все начинается снова. Точнее, все продолжается от начала координат мирного времени. Они ждали меня, мои старые знакомые, они ждали меня, и вот я вернулась.

Прощайте, военные годы мои, мысли мои, боевые подруги мои, прощайте. Попробуем начать снова, по-хорошему, по-правильному, по-старому.

Прощай и ты, мой дорогой воображаемый, мой любимый друг, оставляю тебе все мои чувства, мои юные мечтания. Я стала другой и осталась той же. Мне так много лет сегодня. И это мое последнее признание тебе. Оставляю тебя другой молодой девочке, которая еще не знает, чего она хочет.

А я хочу мира, Москвы и любви».

Теперь она нашла Москву и мир. А скоро найдет и любовь, ждать недолго.

Однажды Ирина встречает Дмитрия.

Она говорит нам об этом неожиданно, под конец одной из наших встреч, перед тем как попрощаться. Когда мы с Элеонорой уже собираемся уходить, «ведьма» встает со своего кресла, берет трость и идет с нами до конца коридора, где в небольшой прихожей мы обычно оставляем одежду. Здесь стоит маленькая табуретка, на которую она садится, наблюдая, как одеваются гости. В московские холода мы закутываемся так, что выглядим неуклюжими толстухами. Ирина смотрит на нас с улыбкой: ее веселит наше отношение к русской зиме. «Завтра увидимся», – говорит она, ей кажется, она рассказала нам все, но если мы хотим… Конечно, хотим – кое-что еще осталось недосказанным: ведь после войны Ирина, закончив физфак, серьезно занялась наукой, у нее был муж и двое детей…

Тогда «ведьма» забывает, что мы находимся в тесной прихожей, что она сидит на неудобной табуретке, что мы стоим в пуховиках, обмотанные шарфами, что магнитофон выключен и вместе с тетрадью лежит в сумке, и снова начинает рассказывать.

Она повстречала своего старого друга в первые дни 1946 года в университете, там, где они расстались четыре года назад. Дмитрий, демобилизовавшись, тоже продолжил учебу на физфаке. Ирина знала, что рано или поздно встретит его, и очень этого ждала. После лекций они решили прогуляться в одном из московских парков. Дмитрий остался прежним, война не изменила и не опустошила его: у него все тот же спокойный взгляд, он так же мягок и предупредителен. Они говорят о Михаиле, старом друге, которого так давно не видели, – его осудили на три года заключения. Им очень его жаль, но его же предупреждали, за него боялись: его пораженческими настроениями обязательно должны были заинтересоваться на Лубянке. Они говорят о войне. Ни Дмитрий, ни Ирина не вспоминают о чувствах, которые они испытывали перед расставанием, не говорят о том, как часто думали друг о друге.

В парке Дмитрий ее целует, и Ирину это не удивляет. Она знала, что это случится. Она берет его за руку, и, когда они оказываются в ее квартире, Ирина знакомит его с мамой и объявляет: «Я выхожу замуж».

Перед Большим театром есть сквер. Зимой он засыпан снегом, а весной в нем много цветов. Именно здесь каждый год 2 мая, за семь дней до Дня Победы собираются «ночные ведьмы».

Это наша последняя встреча: завтра мы с Элеонорой улетаем в Рим.

«В первые месяцы войны, – рассказывает нам Ирина, – когда мы сражались на Кавказе, недалеко от Терека, Анна Еленина, оперативный работник штаба, с которой мы вместе прокладывали маршруты полетов, призналась мне: "Когда закончится война, когда настанет этот счастливый день, я буду скучать по нашему полку, по девушкам, по сделанной вместе работе, по песням, по дружбе…" Меня тогда поразили ее слова. Слова были правильные, но странно было слышать их от Ани, крупной и сильной девушки, которую издалека можно было принять за мужчину – она была неутомимой в работе и напрочь лишена сентиментальности. Аня была права: уже в первые дни войны в женском полку между бойцами сложились дружеские отношения, крепчавшие с каждым днем. Когда война закончилась, девушки вернулись к своей обычной жизни, к своим семьям, их разбросало по огромной стране, и большинство из них, может быть, никогда больше не встретятся – и это нам не нравилось. Но, как вам уже известно, я люблю решать проблемы, и мне пришла в голову идея, которую я тут же высказала Ане. Когда наступит мир, "ведьмы" будут встречаться в определенный день, один раз в год – весной, когда расцветает земля. Просто чтобы побыть вместе, как когда-то в нашем полку. Будем встречаться второго мая. Ане идея понравилась».