Виктор Литовкин - Удержать высоту

— Просить, конечно, можно, друзья мои, — задумчиво проговорил он, — и, наверное, к началу операции орудий большой мощности, в том числе и «катюш», нам подбросят, но куда ее распределить, будет видно из замысла Ивана Христофоровича Баграмяна. Хотя если становиться на позицию ГАУ, то ясно, что наш фронт не единственный, кому требуется помощь и поддержка, да и полков, как у Шутова, сегодня хватает. Думаю, вам не нужно напоминать, на какие жертвы идет наш народ, чтобы армия ни в чем не нуждалась… Требовать от него чего-то еще дополнительного?! У меня, например, язык не поворачивается.

Командир полка был уже и не рад, что завязался такой разговор, досадовал на себя, что не уговорил генерала Балтийского не начинать его. И хотя Хлебников не сделал им никакого явного упрека, понятно было, что их «дипломатия» провалилась с треском.

— А где же выход? — не отступал начарт армии.

— Выход? Я вижу его пока во внутренних резервах. В работе наших ремонтных служб, снабженцев. В мобилизации коммунистов и комсомольцев на ударный труд по ремонту и подготовке техники. Несколько месяцев относительного затишья я вам могу обещать. Эпизод вроде сегодняшнего будем считать случайностью. Вот и используйте предоставившуюся возможность, что называется, на полную катушку, с пользой для дела.

Генерал-полковник встал из-за стола, поблагодарил за хлеб-соль, начал прощаться.

У Петра легче стало на душе. Мысли Николая Михайловича Хлебникова натолкнули его на свои размышления, созвучные высказанному за столом. Действительно, разве только в бою коммунист должен быть образцом для всех, использовать каждый шанс для победы? А разве в часы и дни передышек его роль сходит на нет? Так не должно быть.

Начальник политотдела полка подполковник Александров, зампотех майор Удальцов, другие коммунисты управления — все они люди толковые. Они поймут его. А может, стоит вынести разговор на полковое партийное собрание? Вернется Александров, надо будет обсудить этот вопрос.

Они вышли на крыльцо. Хлебников повернулся к сопровождавшим его офицерам. Пожал им руки.

— Так держать, Петр Васильевич, — улыбнулся он Шутову и в темноте. — Тебе, командиру, особое доверие, но и спрос, конечно, особый. Повышенный.

Он уехал.

Следом стал прощаться генерал-майор Балтийский, слегка попенял Шутову за нерешительность, но тоже в конце концов согласился, что резервы свои они до конца еще не исчерпали. На том и расстались.

— Желаю удачи, — козырнул на приветствие подполковника генерал.

Петр Васильевич поднялся к себе на чердак. Сел за убранный после ужина стол. Впечатления прошедшего дня, мысли, рожденные им, не уходили из головы. Он долго сидел, глядя на колышущееся под стеклом керосинового фонаря пламя. Потом ярче подкрутил фитилек, обмакнул перо в чернильницу и, не доставая начатого еще утром письма, вывел на чистом листе бумаги ровным, четким «артиллерийским» почерком:

«Здравствуйте, дорогие мои мама и папа. С фронтовым сердечным приветом к вам ваш любящий сын Петр…»

Партийное собрание полка состоялось в начале января 1944 года в просторной землянке, вырытой солдатами в школьном саду. С докладом выступал начальник политического отдела.

Подполковник Александров бережно положил на сколоченный из снарядных ящиков стол свою кубанку, с которой, казалось, никогда не расставался, прошел к трибуне.

— Товарищи! — рубанул он ладонью воздух. — В повестке дня нашего собрания стоит один вопрос: «Пример коммуниста. Как мы его понимаем?..»

Человек простой, порывистый и неравнодушный, комиссар и говорил так же, без затей, но взволнованно и горячо, и каждое его слово доходило до ума и сердца слушателей, будило в них отзвук, звало к поступку.

— Молодец, Абайдулин, — вспоминал Александров, — я был у него на огневой и видел, как в критической ситуации он проявил смекалку и находчивость, помог уничтожить прорвавшиеся танки. Не подкачали и встретившись лицом к лицу с фашистской броней Кондрашов, Картушин, другие коммунисты 250-го дивизиона, офицер политотдела Илларионов. Но разве только отвагой в бою славятся наши товарищи?

Сегодня нам, как воздух, необходимо горючее. Килограмм бензина можно приравнять к снаряду. И солдаты парковой батареи во главе с членом КПСС Нестеровым стали соревноваться за экономию горюче-смазочных материалов. Сберегли уже несколько бочек топлива. Это начинание нужно поддержать и огневикам.

А наши автомобилисты?! Известно, на драной покрышке или чихающем двигателе далеко не уедешь. И мы должны выразить благодарность зампотеху полка коммунисту Удальцову и его подчиненным — машины наши всегда на ходу. Их ремонт, профилактика, обеспечение запчастями — на должном уровне.

Но сказать об артиллеристах-ремонтниках, что они исчерпали свои резервы, пока, к сожалению, нельзя. Много они делают полезного, доброго. Часто обходимся мы без фронтовых заводов, но, бывает, обстановка осложнилась, требуется поломать голову, помозговать, как поставить в строй установку, искореженную взрывом, и слышишь: «Здесь без отправки в тыл не обойтись. Капитальный ремонт нужен».

Почему автомобилистам удается из двух-трех машин собрать одну целую, а артмастера перед такой задачей пасуют? Сварщики у нас есть. Слесари тоже. Токари… Не хватает иногда понимания, что надеяться не на кого. Мы вправе и обязаны делать все сами.

Александров называл фамилии тех, кто, по его мнению, недорабатывает, невзирая на боевые заслуги, критиковал тех, кто где-то подкачал. И люди не обижались на него. Взыскательность, прямота и честность не бывают несправедливыми. Доклад никого не оставил равнодушным.

Коммунисты выходили к трибуне, а часто и с места дополняли комиссара, рассказывали о самоотверженности бойцов полка, не стеснялись и бросить упрек нерадивым.

— Разве можно мириться с тем, что наводчик боевой установки сержант Караулин потерял каллима-тор? — возмущался лейтенант Брыль. — Понятно, на нас пикировали штурмовики, рвались на огневой бомбы. Но вот рядовой Подопригора не растерялся, сел за руль и вывел машину из-под бомбежки, а Караулин «забыл» в этот момент про прибор… Как теперь стрелять? Где искать запасную точку наводки?

— Мы должны упрекнуть и рядового Тополева, — поднялся с места рядовой Шишегов. — Чем, кроме халатности, можно объяснить, что он не отсоединил электроразъем на одном из эрэсов, и тот сошел с направляющей во время марша. Говорим об экономии, а тут целый снаряд бухнули без толку…

— Хорошо хоть «бухнули», а не посеяли, а то бы особист замучил, послал искать секретный снаряд на всю ночь, как прошлый раз, — шумнул кто-то в задних рядах.

Ему ответили. Реплика потянула за собой новую. В землянке стало шумно. Заговорили все разом. Ничего нельзя было понять.