Александр Беленсон - Джиадэ. Роман ни о чем

Для внимательного читателя литературы 1920-х годов заключенное в скобки указание содержит прозрачный намек на подлинное авторство: в 1922 году вышел в свет «3-й и последний» выпуск альманаха «Стрелец», в состав которого вошло нескольких страниц изысканной прозы Беленсона, озаглавленных: Египетская предсказательница (Опыт гностического повествования) [Беленсон, 1922, с. 53–60].

Итак, автор «Джиадэ» – несомненно, еще вполне Александр Беленсон, литератор, эффект которого Николай Евреинов в панегирическом предисловии сравнивал с остро-специфическим вкусом маслин: «Об А. Э. Беленсоне можно сказать то же, что о маслинах: – его или очень любят или вовсе не любят. Беленсон в искусстве – это те же маслины в гастрономии. <���…> “Свое” у Беленсона в его писаниях, свое, Беленсоновское! Легкость, краткость, экивок, в соединении с значительностью подхода к теме, – все свое, Беленсоновское. Он обращается со словами, как опытный режиссер с ширмами: – они и украшают, и скрывают в то же время. <���… > Его сфера – намек, полупризнанье, ироническая улыбка, недосказ, вообще, область d'inachevee. Здесь он подчас прямо-таки неподражаем» [Беленсон, 1921, с. 9, 12-1з] [3] Здесь и далее в цитатах сохранены орфографические и пунктуационные особенности цитируемых текстов. В полемической заметке Шкловского Беленсон прозрачно назван «Игреком»: «Что нравится Евреинову в Игреке, понятно: Игрек – предел, к которому Евреинов стремится» [1921]. Публикация, содержавшая этот выпад, обыгрывала границу между текстом, заголовком и подписью – она была озаглавлена «Ры-бу ножом», а текст «подхватывал»: «есть нельзя. И не потому, что неприлично (где нам), а потому, что инструмент неподходящий. Мясо мягкое, резать нельзя. Про Евреинова поэтому не писал». Финал заметки таков: «Но мало ли какие фамилии попадаются вместе. Вот еще одна: Виктор Шкловский» [Там же]. . Вместе с тем (и выходные данные книги служат тому доказательством), – уже Александр Лугин.

Этот псевдоним, насколько нам известно, впервые был использован летом 1927 года для подписи к кинорецензии в центральной газете, где об агитфильме «Неоплаченное письмо» говорилось: «Со стороны содержания дело обстоит как будто благополучно: тут и красноармейская часть, и выигрывающая 8.000 руб. облигация, дающая счастье беднякам, а богачей посрамляющая, и советская деревня, и деревенский быт. Но быт этот взят олеографично, изображаемые моменты неприятно-слащавы, и вся старательность показа бессильна убедить зрителя в том, что население советских деревень только и занято тем, что ходит на ярмарки, развлекается и сватается, да еще чудит» [Лугин, 1927].

В феврале 1928 года этим же именем Беленсон подписывает очерк о санатории «Узкое» [Лугин, 1928а]. Об эпохе и культуре, к которым принадлежал автор, здесь напоминает лишь имя Владимира Соловьева, «некогда умершего в этой самой комнате» в имении Трубецких, которое стало ныне санаторием ЦЕКУБУ [Там же, с. 17]. На страницах «Джиадэ» Соловьев появляется в качестве литературного персонажа: «… в один знойный вечер я получила записку, подписанную “Wladimir Solowiew”, автор которой сообщал, что он узнал во мне свою вечную подругу…» [Лугин, 1928b, с. 2з]. Бодряческий тон финала предвосхищает оконча-[3] тельную метаморфозу: «Однако ж машина давно подана и уже мчится по Калужскому шоссе к рабочей Москве, где и помечтать-то об отдыхе – недосуг. Прекрасный дом отдыха в “Узком”!» [Лугин, 1928а, с. 17].

Происхождение псевдонима связано с биографией писателя: эта фамилия принадлежала его второй жене, брак с которой был узаконен в 1928 году. В отличие от первой жены Беленсона, актрисы Фаины (Фанни) Александровны Глинской (1892–1970; ей посвящена книга «Джиадэ») [4] Портрет Глинской работы Н. И. Кульбина украшал второй выпуск альманаха «Стрелец», а в обиходе, судя по дневниковым записям М. А. Кузмина, чета издателей альманаха (А. Э. Беленсон и Ф. А. Глинская) именовались «стрельцами» [Парнис, Тименчик, 1985, с. 241, 257]. , вторая не была связана с миром литературы и искусства. Однако биографическим фактом значение псевдонима не исчерпывается.

Эпиграф, предпосланный второй главе повести «Джиадэ», таков: «…Он старался осуществить на холсте свой идеал – женщину-ангела. Лермонтов. Отрывок из начатой повести» [Лугин, 1928b, с. 15]. Таким образом, автор отсылает к незавершенной повести Лермонтова, более известной под редакторским названием «Штосс» (1841). Согласно «Лермонтовской энциклопедии», «Штосс» – «отрывок, начинающийся фразой “У графа В… был музыкальный вечер”. Это неоконч. повесть о художнике Лугине, человеке со сложным внутр. миром; он тоскует по идеалу, “фантастическую любовь” к к-рому Л. называет “самой невинной и вместе самой вредной для человека с воображением”. Олицетворение этого идеала – таинственная красавица, к-рую Лугин стремится выиграть в карты у старика-призрака. На протяжении всей повести Л. подчеркивает болезненный характер своего героя» [Найдич, 1981; курсив мой. – И. Л .]. Автор «Джиадэ» обнаруживает свое родство с романтическим безумцем из повести, построенной на игре созвучных слов и имен: карточная игра штосс, фамилия действующего лица («в Столярном переулке, у Кокушкина моста, дом титюлярного сове<���тника> Штосса, квартира номер 27» [Лермонтов, 1981, с. 322]) и вопросительная конструкция с «словоерсом»: Что-с? Последний вариант поддержан пародийной советской аббревиатурой: в «Трагических похождениях индивидуалиста» упоминается «коммерческий директор-распорядитель Чтосиздата, товарищ Леон Леонтьевич Леонов, член партии коммунистов с 1904 г.» [Лугин, 1928b, с. 116].

В словарной статье о Беленсоне, преимущественно отражающей дореволюционный период, о книге «Джиадэ» говорится как о «стернианской» прозе, построенной «на цитатах, каламбурах, коллаже стилизаций и пародий» [Яборова, Пирогова, 1989]. А. В. Блюм писал о ней: «В книгу вошли 4 небольших сатирических и мистических романа (или повести), своего рода “гофманиады”, напоминающие произведения “Серапионовых братьев”, К. К. Вагинова, А. В. Чаянова <���…> В них часто упоминаются и цитируются Вл. Соловьев, Шопенгауер и другие “несозвучные эпохе” авторы. Пародийно “цитируется” Троцкий <���…>» [Блюм, 2003, с. 121].

В составе книги – четыре относительно самостоятельных сочинения: «Джиадэ (Роман ни о чем)», «Трагические похождения индивидуалиста», «Мимолетности» и «Сказание о птичке божьей (Два варианта)». Четыре небольшие повести объединены фигурой героя-индивидуалиста, вокруг которой организовано повествование в каждом из случаев. В «Джиадэ» этот герой носит имя Генрих, но не имеет фамилии; в «Трагических похождениях…» – это безымянный писатель Арский, в «Мимолетностях» (объем и характер которых приближаются к параметрам новеллы) – Дмитрий Неверов, в двух вариантах «Сказания…» именование также вариативно: Яков Невменяемов и Яков же Неменяемов.