Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ четвертый. Скитанія [Старая орфография]

Женская гимназія была обставлена лучше, чѣмъ мужская. Парты были сдѣланы въ видѣ мягкихъ креселъ, и на лѣстницѣ стояли пальмы и бронзовыя скульптуры. Полы были тщательно налощены. Въ рекреаціонной залѣ у одной стѣны стояло фортепіано, у другой органъ. У обоихъ инструментовъ группа дѣвочекъ съ увлеченіемъ занималась музыкой, т. е. двѣ пары играли каждая въ четыре руки, а остальныя стройно и искусно пѣли. Характеръ музыки былъ европейскій, ибо японская совсѣмъ не годится для фортепіано; впрочемъ, Тойогиса утверждалъ, что это все-таки сочиненіе японскихъ композиторовъ. При гимназіи имѣется прекрасно содержимый садъ. На большой центральной площадкѣ группа дѣвочекъ играла въ лаунъ-теннисъ. Въ своихъ яркихъ платьяхъ, съ широко развѣвающимися рукавами, онѣ походили на большихъ бабочекъ, граціозно перелетающихъ съ мѣста на мѣсто, и тонкая сѣтка, натянутая поперекъ площадки, какъ будто была назначена удерживать ихъ полетъ.

Кромѣ химіи и этикета, въ женской гимназіи преподаются тѣ же образовательные предметы, что и въ мужской; но рядомъ съ ними очень большое мѣсто отведено женскимъ работамъ, кройкѣ и шитью, вышиванію по полотну и шелку. Рисованіе преподается не менѣе тщательно, и въ художественномъ исполненіи японскія женщины не уступаютъ мужчинамъ. Не мѣшаетъ отмѣтить еще, что гимнастическій залъ прекрасно устроенъ, и дѣвочки регулярно занимаются упражненіями въ особыхъ гимнастическихъ костюмахъ.

При гимназіи есть пансіонъ на семьдесятъ ученицъ съ тою же платою въ восемь йенъ въ мѣсяцъ. Директоръ и два секретаря гимназіи мужчины; изъ общаго числа учителей семеро мужчинъ и шесть женщинъ. Мужскіе учителя, разумѣется, преподаютъ «серьезные» предметы, а женщины — вышиваніе, шитье, рисованіе, этикетъ.

Гимназія существуетъ сравнительно недавно и имѣетъ четыре класса при семи отдѣленіяхъ; но послѣдній, четвертый, классъ еще не открытъ.

Къ двумъ часамъ пополудни стало такъ жарко, что даже мой японскій спутникъ почувствовалъ изнеможеніе и, вмѣсто того, чтобы ѣхать съ нами, какъ было условлено, въ буддійскій храмъ, предложилъ зайти къ нему домой и переждать самые тяжелые часы дня. Онъ жилъ въ двухъ шагахъ, въ небольшомъ, но благоустроенномъ домикѣ, наемъ котораго стоилъ ему вмѣстѣ съ садомъ семь рублей въ мѣсяцъ. Онъ, впрочемъ, жаловался на дороговизну и сѣтовалъ на то, что квартирная плата растетъ въ Нійгата съ невѣроятной быстротой. Конечно, все его жалованье составляло только шестьдесятъ рублей въ мѣсяцъ, изъ которыхъ онъ еще умудрялся откладывать ежемѣсячно двадцать рублей. Тѣмъ не менѣе, домашняя обстановка не обнаруживала скудости. Комнаты были уставлены дорогими лакированными вещами, а въ ящикахъ скрывались цѣлыя сокровища гравюръ, вышивокъ, рукописныхъ книгъ. Положимъ, имѣя такъ мало расходовъ на пищу и одежду, можно украсить свое жилище даже при самыхъ ничтожныхъ доходахъ. Обѣдъ, которымъ онъ насъ угостилъ, былъ совершенно воздушенъ, почти призраченъ, какъ будто мы обѣдали во снѣ.

— Въ японскомъ обѣдѣ цѣнится стиль, — говорилъ намъ въ утѣшеніе любезный хозяинъ, — и стиль этотъ совсѣмъ иной, чѣмъ въ Европѣ.

Послѣ обѣда хозяйка попросила своего супруга объяснить мнѣ, что она православной вѣры, и въ подтвержденіе принесла карточку православнаго епископа Японіи Николая.

— У меня еще русское имя есть, — объяснила она, — но я его забыла. Вы прочтите и скажите мнѣ. А по-японски меня зовутъ Аното-Санъ (госпожа Аното).

На карточкѣ было написано: «Возлюбленной Евфросиніи отъ епископа Николая». Супруга г. Тойогиса происходила изъ Токіо, гдѣ сосредоточена большая часть дѣятельности православныхъ миссій, но въ Нійгата не было ни православной общины, ни церкви, и новокрещенная Евфросинія, къ сожалѣнію, ничѣмъ не могла проявить своего религіознаго усердія.

— А вы тоже христіанинъ? — спросилъ я г. Тойогису.

— Мнѣ это не нужно! — спокойно отвѣчалъ онъ. — А у нея есть собственный умъ… — и онъ указалъ глазами на жену, которая, сидя на корточкахъ въ самой японской позѣ, мыла для дессерта груши изъ собственнаго сада.

Въ головѣ моей мелькнула мысль, насколько, въ сущности, чуждо и непонятно мнѣ состояніе души этой молчаливой темнолицей женщины, которая, сохранивъ всѣ японскія привычки, почувствовала потребность покинуть домашнихъ боговъ, унаслѣдованныхъ отъ матери и бабки, для чужеземной религіи, послѣдній очагъ которой отстоитъ на всю ширину японской страны отъ этого уединеннаго западнаго города.

— А какъ вы думаете? — спросилъ я г. Тойогису. — Можетъ ли христіанство расчитывать на успѣхъ въ Японіи?..

— Конечно, нѣтъ! — отвѣтилъ онъ, не колеблясь. — Зачѣмъ намъ брать чужую вѣру?..

— Взяли же вы чужую науку! — возразилъ я.

— То наука! — сказалъ Тойогиса. — А вѣра у насъ и своя есть!.. Кромѣ того, я читалъ вамъ сегодня объ этомъ… Хорошая нравственность — вотъ настоящая японская вѣра!..

Меня интересовало состояніе японской переводной литературы сравнительно съ русскою.

— У насъ переведено все нужное! — сказалъ мнѣ г. Тойогиса. — Научныя книги, философія, исторія, Спенсеръ, Милль, Кантъ… Даже новинки по этой части не остаются безъ вниманія и по возможности переводятся тотчасъ же. Вотъ недавно стали переводить Рескина.

— А изящная литература какъ? — спросилъ я.

— Изящная литература — пустяки! — спокойно сказалъ Тойогиса. — На что намъ ваши романы?.. Да у насъ и свои есть…

— А Шекспиръ переведенъ?

— Нѣтъ! — сухо отвѣтилъ Тойогиса. — Только нѣсколько отрывковъ. Намъ это не нужно. Литература есть работа, а не самоуслажденіе…

Это напоминало состояніе русской литературы при Петрѣ, когда рядомъ съ навигацкой наукой переводился Пуффендорфъ, а для изящной литературы не было времени.

Впрочемъ, я не думаю, чтобы сообщенія г. Тойогиса были совершенно точны. По крайней мѣрѣ, въ Токіо существуетъ издательская фирма, которая находитъ выгоднымъ перепечатывать англійскіе романы и сочиненія по литературной критикѣ. Въ Японіи, стало быть, находится достаточно читателей, чтобы раскупать эти книги въ подлинникѣ.

Г. Тойогиса, разумѣется, былъ пламеннымъ патріотомъ своего отечества.

— Наша главная бѣда, — жаловался онъ, — тѣсно, мѣста мало!.. Народу много, а извлекать доходы не изъ чего. Поэтому мы до сихъ поръ — бѣдная страна… Однако, мало-по-малу мы все-таки богатѣемъ! — утверждалъ онъ. — Промышленныя предпріятія растутъ, и земледѣліе тоже улучшается, несмотря на послѣдній кризисъ. По статистическимъ даннымъ народная пища улучшается. По даннымъ о состояніи новобранцевъ, ростъ и вѣсъ молодого поколѣнія постоянно увеличивается… Только бы намъ найти хорошую территорію для колоній, — мы бы быстро достигли процвѣтанія! — прибавилъ онъ, напряженно глядя мнѣ въ глаза, какъ будто отъ меня зависѣло тотчасъ же отвести Японіи кусокъ азіатскаго материка для колонизаціи.