Владимир Богораз - Собраніе сочиненій В. Г. Тана. Томъ четвертый. Скитанія [Старая орфография]

Для того, чтобы имѣть право на пересылку товара, нужно получить нарядъ, по которому и дается вагонъ или платформа, — разумѣется, если есть свободные, — но, конечно, это обезпечиваетъ только до первой пересадки.

— Проѣдешь станціи двѣ или три, — разсказывалъ мнѣ одинъ торговецъ въ Харбинѣ, — остановка… Ну, это бы еще ничего… Мы ѣдемъ и знаемъ, что по Манчжуркѣ торопиться нельзя… Хорошо. Ждемъ часъ и два, и три, ночуемъ. На утро стукальщикъ идетъ. Самый это зловредный для нашего брата человѣкъ. Подлѣзетъ подъ вагонъ, давай стукать молоткомъ по рельсамъ да по колесамъ… Затѣмъ и поѣздъ къ отъѣзду готовится, а нашу платформу долой отцѣпили… Что такое? — «Ваша платформа больна! Ей нужно полѣчиться!..» — Ахъ, чтобъ тебѣ!.. Сейчасъ къ начальнику станціи. Нѣтъ ли другой платформы? Ну, конечно, никогда у него нѣтъ лишней платформы. Поневолѣ почешешь затылокъ, да и спросишь, кто у васъ «докторъ» тутъ. Первымъ дѣломъ этотъ самый стукальщикъ и заявится… Поговоришь съ нимъ, заплатишь за лѣченіе, ну, и ѣдешь дальше до новой остановки.

— А кто же докторъ? — полюбопытствовалъ я. — Стукальщикъ?..

— Ну, вотъ, стукальщикъ!.. — презрительно возразилъ собесѣдникъ. — Это развѣ помощникъ фельдшера; смазчикъ тамъ какой-нибудь или слесарь желѣзнодорожный… Не въ немъ сила!..

Для того, чтобы избѣгнуть этихъ самозванныхъ докторовъ, нѣкоторые торговцы записываютъ свои товары на имя желѣзнодорожныхъ служащихъ, даже никогда не существовавшихъ въ дѣйствительности; но и это не всегда помогаетъ. Мнѣ разсказывали забавный случай, какъ одинъ торговецъ записалъ свой товаръ на имя инженера К., проставивъ первую фамилію, пришедшую ему въ голову. Но на одной изъ станцій его платформу отцѣпили.

— Въ чемъ дѣло?

— Инженеръ К., — докладываютъ ему, — на этой станціи живетъ.

Торговецъ, очевидно, до такой степени наслушался манчжурскихъ именъ, что вмѣсто фиктивной фамиліи проставилъ настоящую…

— Видно, все-таки выгодно посылать товары по желѣзной дорогѣ? — спросилъ я своего собесѣдника.

— А у васъ есть съ собою провизія? — отвѣтилъ торговецъ вопросомъ.

Я признался, что провизіи у насъ мало.

— Ну вотъ сами испытаете, выгодно или нѣтъ торговать въ Манчжуріи, — насмѣшливо сказалъ торговецъ.

Дѣйствительно, за Цицикаромъ мы платили два рубля за фунтъ масла и полтора рубля за бутылку сквернаго пива и такимъ образомъ наглядно узнали, куда раскладываются убытки на незастрахованныхъ товарахъ, пропадающихъ по дорогѣ.

Дальнѣйшее наше путешествіе до Харбина обошлось безъ особенныхъ приключеній; днемъ мы неторопливо ѣхали впередъ со скоростью 8–10 верстъ въ часъ, на каждой станціи останавливались, иногда на полчаса, а иногда и на полдня, и съ наступленіемъ сумерекъ непремѣнно останавливались на ночлегъ, какъ будто ѣхали на долгихъ. Страна, окружавшая насыпь, имѣла горный характеръ и видимо отличалась плодородіемъ, но китайскія фанзы попадались не часто. Южная часть Манчжуріи, между Портъ-Артуромъ и Харбиномъ, населена довольно плотно, но въ Средней Манчжуріи населенія мало, и то, что было, разбѣжалось послѣ войны. Зато желѣзнодорожныя станціи представляютъ настоящіе поселки, мѣстами довольно людные, пестрѣющіе новыми стѣнами домовъ и ярко выкрашенными желѣзными крышами. Вездѣ мелькаютъ вывѣски страннаго спеціально-манчжурскаго характера:

«Одесская торговля колбасами и гармониками торговаго дома Салмана Салмановича и Кº».

«Гостиница „Ливанъ“ 1-го сорта и пріемъ посѣтителей».

Мѣстами попадались даже афиши, объявлявшія о какомъ-нибудь спектаклѣ любителей желѣзной дороги или о гастроляхъ Волосожара, перваго магика въ подсолнечномъ мірѣ и кудесодѣя , ибо по части пристрастія къ зрѣлищамъ Манчжурія, кажется, превосходитъ Испанію.

По части ѣды, впрочемъ, несмотря на всѣ эти гостиницы, было довольно плохо, и часто на станціи нельзя было купить даже хлѣба. Мы питались преимущественно фазанами, которыхъ въ этой части Манчжуріи такъ же много, какъ домашнихъ куръ. Китайцы приносили ихъ связками по десяти штукъ и продавали по рублю за связку. По дорогѣ фазаны двадцать разъ въ день перелетали черезъ полотно передъ самымъ поѣздомъ или садились на ближайшія деревья и во всѣ глаза смотрѣли на громыхавшее желѣзное чудовище. Иногда рядомъ съ живыми птицами висѣлъ какой-нибудь несчастливецъ на длинной петлѣ, спущенной внизъ и натянутой какъ струна. Кипяткомъ для чаю насъ снабжалъ проводникъ вагона, старый угрюмый хохолъ, при помощи столь же стараго и невообразимо грязнаго жестянаго чайника, очень похожаго на бродяжескій котелокъ. Хохолъ утверждалъ, между прочимъ, что ѣздитъ по Манчжурской дорогѣ уже «восемнадцатый рікъ» и, несмотря на всѣ возраженія, упорно стоялъ на своемъ. Съ нами онъ обращался не безъ суровости и воду для умыванія доставалъ не раньше полудня.

На станціи Мододзяны мы встрѣтили, впрочемъ, отличный поѣздъ, шедшій въ Гродеково, на которомъ ѣхали манчжурскіе боги. Въ поѣздѣ были не только спеціальные спальные вагоны, но даже прекрасная столовая и кухня. Мы провели въ Мододзянахъ ночь вмѣстѣ съ этимъ аристократическимъ поѣздомъ. Большіе боги устроили званый ужинъ съ виномъ и тостами, а меньшіе боги и публика ходили по платформѣ и заглядывали въ окна.

Три или четыре раза мы поднимались на такъ называемые тупики, которые служатъ для перевала черезъ горы по «времянкѣ». Тупики представляютъ рядъ крутыхъ зигзаговъ, поднимающихся одинъ надъ другимъ, по которымъ поѣздъ медленно и осторожно всползаетъ на перевалъ. Съ тупика на тупикъ приходится сворачивать подъ острымъ угломъ, и крутизна подъема нерѣдко такова, что удивляешься, какъ паровозъ можетъ втаскивать на высоту такую массу вагоновъ. Изъ всѣхъ тупиковъ самые длинные — хинганскіе, на высшей точкѣ дороги въ сѣверо-западныхъ горахъ; они будутъ черезъ три года замѣнены трехверстнымъ туннелемъ, работы по которому уже начаты. Другіе тупики тоже замѣнятся туннелями, но не такими длинными и трудными къ исполненію. Впрочемъ, два американскихъ инженера, съ которыми я встрѣтился въ Сѣверной Манчжуріи, качали головой передъ этими тупиками и утверждали, что въ Скалистыхъ горахъ такіе тупики и туннели съ успѣхомъ замѣняются круговыми восходящими обходами, но я оставляю это сравненіе на ихъ отвѣтственности. Зато съ вершины каждаго тупика открывается великолѣпный видъ на окружающія долины и въ частности на зигзаги полотна, бѣгущіе внизъ такими своенравными поворотами.

Вечеръ второго дня. Поѣздъ подходитъ къ станціи Хантахеза, но движется какъ-то вприпрыжку. Локомотивъ испортился и идетъ только лѣвымъ цилиндромъ, ибо съ праваго соскочила крышка. Наконецъ, остановка и послѣдній заключительный толчекъ, вещи слетаютъ съ мѣстъ, люди сталкиваются лбами. Публика торопливо выскакиваетъ на землю и бѣжитъ къ локомотиву; мы всѣ очень заинтересованы его судьбой, ибо лишнихъ локомотивовъ нѣтъ, и если нашъ желѣзный конь захвораетъ, мы рискуемъ застрять, Богъ знаетъ на сколько времени.