Петр Суворов - Рассказы из далекого прошлого

Партія пришла на полуэтапный ночлегъ поздно, когда уже смерклось и когда звѣзды, эти молчаливые свидѣтели человѣческихъ дѣяній, замигали въ безконечной вышинѣ синѣющихъ небесъ.

Въ эту же ночь было послано Адамомъ Казиміровичемъ экстренное донесеніе въ гор. Приволжскъ о совершившемся происшествіи. Когда онъ къ вечеру на другой день вернулся въ Чегулино, то его ждалъ уже военный слѣдователь, сослуживецъ по баталіону, старый капитанъ Кастальскій, полякъ, участвовавшій въ прапорщичьемъ чинѣ въ возстаніи 1831 года противъ Россіи. Онъ разжалованъ былъ въ рядовые и вновь дослужился до офицерства.

Допросивъ солдатъ и записавъ, ради формы, какъ произошелъ побѣгъ арестанта, Кастальскій отпустилъ людей съ квартиры начальника и остался съ нимъ наединѣ. Онъ заперъ на крючки всѣ двери, заглянулъ въ окна и подошелъ близко къ офицеру.

— Панъ ничего не знаетъ, проговорилъ таинственнымъ голосомъ по-польски капитанъ, что дѣлается въ Приволжскѣ?

Кочубовскій съ удивленіемъ смотрѣлъ на собесѣдника.

Кастальскій оглянулся, какъ бы не довѣряя своему осмотру, и продолжалъ:

— Мы, поляки, добрые патріоты. Мы обрекли на гибель Симбирскъ, открыли въ Приволжскѣ отдѣлъ «Народоваго жонда» и готовимъ возстаніе. Подъ казначейство подводимъ подкопъ. За наше дѣло стоятъ много офицеровъ и солдатъ. Панъ, конечно, съ нами будетъ?

Голосъ капитана сдѣлался сладкимъ и замирающимъ, но глаза его ѣли молодого подпоручика. Однако, послѣдній не смутился и горячо произнесъ:

— Вы только разрѣшили мое сомнѣніе. Если бы не вашъ разсказъ, я убѣжалъ бы на дняхъ къ повстанцамъ. Я такъ и рѣшилъ. Теперь я въ вашемъ распоряженіи. Приказывайте!

Кастальскій былъ полный мужчина. Его одутловатое лицо, маленькіе, сѣрые, ожирѣвшіе глаза, толстый, мясистый носъ, большая лысина на головѣ и сѣдые усы, опущенные къ низу, напоминали польскаго заговорщика XVI или XVII вѣка. Капитанъ благосклонно выслушалъ слова своего земляка и сказалъ:

— Славный полякъ вы, панъ! Завтра ѣдемъ въ Приволжскъ. У ксендза Бонифація соберутся всѣ наши. Обсудимъ подробно, какъ и когда мы поднимемъ наше знамя на Волгѣ. Въ Симбирскѣ мы здорово похозяйничали. Если намъ удастся тоже въ Приволжскѣ, то мы не на шутку обезсилимъ врага и облегчимъ повстанье. Ну, панъ, распорядись выпивкой.

Двери квартиры начальника этапа были раскрыты настежь, и солдаты могли видѣть и слышать, какъ старый капитанъ выпивалъ стаканъ за стаканомъ въ честь русскаго царя и его вѣрной арміи. Впрочемъ, могли ли солдаты и подозрѣвать о томъ, о чемъ говорилось по секрету въ кабинетѣ Кочубовскаго?

День возстанія въ Приволжскѣ близился, но рука Провидѣнія, хранившая съ самаго основанія Русь, спасла ее и теперь отъ внутреннихъ волненій, давъ ей возможность сосредоточить свои военныя силы на усмиреніи Сѣверо-Западнаго края и мятежныхъ губерній царства Польскаго.

Въ городѣ Приволжскѣ, въ одной изъ отдаленныхъ его частей, на углу такъ называемаго Боярскаго поля, въ описываемое время совершенно пустыннаго, стояло скромное, каменное зданіе польскаго костела. Оно было въ одинъ этажъ, со стрѣльчатыми окнами и съ небольшимъ мраморнымъ крестомъ на переднемъ фасадѣ. Невдалекѣ отъ костела, подъ кущей молодыхъ тополей, пріютился деревянный флигелекъ въ пять оконъ, въ которомъ обиталъ ксендзъ Бонифацій. Въ его квартирѣ царила простота. Бѣленькія сторы, съ вышитыми концами, блистали безукоризненною чистотой. Крашеные полы, покрытые цвѣтною дорожкой, глядѣли весело. Кожаные диваны и кресла, распятіе изъ свѣтлой бронзы, стоявшее въ углу зальцы, гравированные портреты папы Пія ІХ-го и генераловъ іезуитскаго ордена — все говорило о томъ, что вы находитесь у одного изъ мелкихъ, но вѣрныхъ столповъ католическаго міра, его необходимыхъ пружинъ для управленія человѣческою совѣстью. Ксендзъ Бонифацій не былъ изъ молодыхъ прелатовъ, но не называлъ себя и старикомъ. Его экономка, богобоязненная панна Гертруда, красивая женщина среднихъ лѣтъ, убѣдительно доказывала своимъ прихожанамъ, что панъ ксендзъ никогда не устаетъ, что онъ всегда въ помышленіяхъ о благоденствіи своей паствы и своей дорогой «ойчизны». И теперь — шуточное ли дѣло, которое принялъ на себя любвеобильный патеръ?

Въ шумномъ городѣ, расположенномъ въ центрѣ могущественной имперіи, подъ его руководствомъ устроился заговоръ, съ цѣлью подорвать Россійское государство и вывести на Божій свѣтъ изъ ничтожества царство Польское. Ксендзъ Бонифацій служилъ мессу съ особымъ усердіемъ въ тотъ день, когда должны были собраться въ послѣдній разъ въ его квартирѣ лица, рѣшившіяся поднять возстаніе въ мирномъ русскомъ городѣ.

Была темная августовская ночь. Подобно дантовскимъ тѣнямъ, съ разныхъ сторонъ сходились гости у привѣтнаго домика ксендза. Около него не виднѣлось фонаря. Окна были плотно прикрыты ставнями, а изнутри заставлены вкладными досками.

Приходящіе звонили условнымъ образомъ, и являлись не вмѣстѣ, а порознь. Ксендзъ лично встрѣчалъ каждаго въ передней и пристально въ него всматривался. Замѣчательно, что въ этой спеціально польской средѣ находились люди, принадлежавшіе къ кореннымъ русскимъ семьямъ. Эти господа утѣшали себя тѣмъ, что у поляковъ и русскихъ есть одинъ общій врагъ — правительство; что они борятся совмѣстно за освобожденіе народа. Поляки охотно поддерживали такіе взгляды русскихъ отщепенцевъ, братались съ ними, но не стѣснялись имъ ставить условіемъ, что Польша должна отдѣльно существовать отъ Россіи и быть ея старшею сестрой. Наши либералы и на это соглашались, лишь бы, сообща съ поляками, имъ удалось пошатнуть историческій строй ихъ отечества.

Читатель, быть можетъ, удивится, если въ числѣ гостей у ксендза Бонифація я назову Льва Львовича Драницына, находившагося въ секретной перепискѣ съ Бакунинымъ. Послѣдній писалъ Драницыну, что находится въ Стокгольмѣ и формируетъ легіонъ, во главѣ котораго лично явится на помощь къ храбрымъ потомкамъ Стефана Баторія и Яна Собѣсскаго. Тотъ же Бакунинъ указалъ Льву Львовичу на возстаніе, задуманное поляками въ Приволжскѣ. Драницынъ, явившись въ родной городъ изъ-за границы, прежде всего, увидѣлся со своимъ товарищемъ по гимназіи, профессоромъ Уральцевымъ, и открылся ему во всемъ. Уральцевъ согласился, что пора въ Россіи поднять революцію, что онъ готовъ, со своей стороны, сформировать изъ первокурсниковъ-студентовъ команду на помощь возстанію.

— Старокурсники, замѣтилъ онъ, не очень поддаются на революціонные подвиги. Въ нихъ начинаютъ шевелиться практическія соображенія.

Уральцевъ и Драницынъ вошли въ сношенія съ поляками города Приволжска.