Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 5

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 5 - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Русская классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Преступление и наказание, Часть 5
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Русская классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.25/5. Голосов: 81
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 5 краткое содержание

Преступление и наказание, Часть 5 - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

«Преступление и наказание» – гениальный роман, главные темы которого: преступление и наказание, жертвенность и любовь, свобода и гордость человека – обрамлены почти детективным сюжетом.

Многократно экранизированный и не раз поставленный на сцене, он и по сей день читается на одном дыхании.

Преступление и наказание, Часть 5 - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Преступление и наказание, Часть 5 - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

I shall tell mother nothing _of thi s_, but I shall talk about you continually and shall tell her from you that you will come very soon.	Матери я про это ничего не расскажу, но буду говорить о тебе беспрерывно и скажу от твоего имени, что ты придешь очень скоро.
Don't worry about her; _I_ will set her mind at rest; but don't you try her too much--come once at least; remember that she is your mother.	Не мучайся о ней; я ее успокою; но и ты ее не замучай, - приди хоть раз; вспомни, что она мать!
And now I have come simply to say" (Dounia began to get up) "that if you should need me or should need... all my life or anything... call me, and I'll come.	А теперь я пришла только сказать (Дуня стала подыматься с места), что если, на случай, я тебе в чем понадоблюсь или понадобится тебе... вся моя жизнь, или что... то кликни меня, я приду.
Good-bye!"	Прощай!
She turned abruptly and went towards the door.	Она круто повернула и пошла к двери.
"Dounia!" Raskolnikov stopped her and went towards her. "That Razumihin, Dmitri Prokofitch, is a very good fellow."	- Дуня! - остановил ее Раскольников, встал и подошел к ней, - этот Разумихин, Дмитрий Прокофьич, очень хороший человек.
Dounia flushed slightly.	Дуня чуть-чуть покраснела.
"Well?" she asked, waiting a moment.	- Ну, - спросила она, подождав с минуту.
"He is competent, hardworking, honest and capable of real love....	- Он человек деловой, трудолюбивый, честный и способный сильно любить...
Good-bye, Dounia."	Прощай, Дуня.
Dounia flushed crimson, then suddenly she took alarm.	Дуня вся вспыхнула, потом вдруг встревожилась:
"But what does it mean, brother? Are we really parting for ever that you... give me such a parting message?"	- Да что это, брат, разве мы в самом деле навеки расстаемся, что ты мне... такие завещания делаешь?
"Never mind.... Good-bye."	- Все равно... прощай...
He turned away, and walked to the window.	Он отворотился и пошел от нее к окну.
She stood a moment, looked at him uneasily, and went out troubled.	Она постояла посмотрела на него беспокойно и вышла в тревоге.
No, he was not cold to her.	Нет, он не был холоден к ней.
There was an instant (the very last one) when he had longed to take her in his arms and _say good-bye_ to her, and even _to tell_ her, but he had not dared even to touch her hand.	Было одно мгновение (самое последнее), когда ему ужасно захотелось крепко обнять ее и проститься с ней, и даже сказать, но он даже руки ей не решился подать:
"Afterwards she may shudder when she remembers that I embraced her, and will feel that I stole her kiss."	"Потом еще, пожалуй, содрогнется, когда вспомнит, что я теперь ее обнимал, скажет, что я украл ее поцелуй!"
"And would _she_ stand that test?" he went on a few minutes later to himself.	"А выдержит эта или не выдержит? - прибавил он через несколько минут про себя.
"No, she wouldn't; girls like that can't stand things!	- Нет, не выдержит; этаким не выдержать!
They never do."	Этакие никогда не выдерживают..."
And he thought of Sonia.	И он подумал о Соне.
There was a breath of fresh air from the window.	Из окна повеяло свежестью.

The daylight was fading.	На дворе уже не так ярко светил свет.
He took up his cap and went out.	Он вдруг взял фуражку и вышел.
He could not, of course, and would not consider how ill he was.	Он, конечно, не мог, да и не хотел заботиться о своем болезненном состоянии.
But all this continual anxiety and agony of mind could not but affect him.	Но вся эта беспрерывная тревога и весь этот ужас душевный не могли пройти без последствий.
And if he were not lying in high fever it was perhaps just because this continual inner strain helped to keep him on his legs and in possession of his faculties. But this artificial excitement could not last long.	И если он не лежал еще в настоящей горячке, то, может быть, именно потому, что эта внутренняя, беспрерывная тревога еще поддерживала его на ногах и в сознании, но как-то искусственно, до времени.
He wandered aimlessly.	Он бродил без цели.
The sun was setting.	Солнце заходило.
A special form of misery had begun to oppress him of late.	Какая-то особенная тоска начала сказываться ему в последнее время.
There was nothing poignant, nothing acute about it; but there was a feeling of permanence, of eternity about it; it brought a foretaste of hopeless years of this cold leaden misery, a foretaste of an eternity "on a square yard of space."	В ней не было чего-нибудь особенно едкого, жгучего; но от нее веяло чем-то постоянным, вечным, предчувствовались безысходные годы этой холодной, мертвящей тоски, предчувствовалась какая-то вечность на "аршине пространства".
Towards evening this sensation usually began to weigh on him more heavily.	В вечерний час это ощущение обыкновенно еще сильней начинало его мучить.
"With this idiotic, purely physical weakness, depending on the sunset or something, one can't help doing something stupid!	- Вот с этакими-то глупейшими, чисто физическими немощами, зависящими от какого-нибудь заката солнца, и удержись сделать глупость!
You'll go to Dounia, as well as to Sonia," he muttered bitterly.	Не то что к Соне, а к Дуне пойдешь! -пробормотал он ненавистно.
He heard his name called.	Его окликнули.
He looked round. Lebeziatnikov rushed up to him.	Он оглянулся; к нему бросился Лебезятников.
"Only fancy, I've been to your room looking for you.	- Вообразите, я был у вас, ищу вас.
Only fancy, she's carried out her plan, and taken away the children.	Вообразите, она исполнила свое намерение и детей увела!
Sofya Semyonovna and I have had a job to find them.	Мы с Софьей Семеновной насилу их отыскали.
She is rapping on a frying-pan and making the children dance.	Сама бьет в сковороду, детей заставляет петь и плясать.
The children are crying.	Дети плачут.
They keep stopping at the cross-roads and in front of shops; there's a crowd of fools running after them.	Останавливаются на перекрестках и у лавочек. За ними глупый народ бежит.
Come along!"	Пойдемте.

"And Sonia?" Raskolnikov asked anxiously, hurrying after Lebeziatnikov.	- А Соня?.. - тревожно спросил Раскольников, поспешая за Лебезятниковым.
"Simply frantic.	- Просто в исступлении.
That is, it's not Sofya Semyonovna's frantic, but Katerina Ivanovna, though Sofya Semyonova's frantic too.	То есть не Софья Семеновна в исступлении, а Катерина Ивановна; а впрочем, и Софья Семеновна в исступлении.
But Katerina Ivanovna is absolutely frantic.	А Катерина Ивановна совсем в исступлении.
I tell you she is quite mad.	Говорю вам, окончательно помешалась.
They'll be taken to the police.	Их в полицию возьмут.
You can fancy what an effect that will have....	Можете представить, как это подействует...
They are on the canal bank, near the bridge now, not far from Sofya Semyonovna's, quite close."	Они теперь на канаве у -ского моста, очень недалеко от Софьи Семеновны. Близко.
On the canal bank near the bridge and not two houses away from the one where Sonia lodged, there was a crowd of people, consisting principally of gutter children.	На канаве, не очень далеко от моста и не доходя двух домов от дома, где жила Соня, столпилась куча народу. Особенно сбегались мальчишки и девчонки.
The hoarse broken voice of Katerina Ivanovna could be heard from the bridge, and it certainly was a strange spectacle likely to attract a street crowd.	Хриплый, надорванный голос Катерины Ивановны слышался еще от моста. И действительно, это было странное зрелище, способное заинтересовать уличную публику.
Katerina Ivanovna in her old dress with the green shawl, wearing a torn straw hat, crushed in a hideous way on one side, was really frantic.	Катерина Ивановна в своем стареньком платье, в драдедамовой шали и в изломанной соломенной шляпке, сбившейся безобразным комком на сторону, была действительно в настоящем исступлении.
She was exhausted and breathless.	Она устала и задыхалась.
Her wasted consumptive face looked more suffering than ever, and indeed out of doors in the sunshine a consumptive always looks worse than at home. But her excitement did not flag, and every moment her irritation grew more intense.	Измучившееся чахоточное лицо ее смотрело страдальнее, чем когда-нибудь (к тому же на улице, на солнце, чахоточный всегда кажется больнее и обезображеннее, чем дома); но возбужденное состояние ее не прекращалось, и она с каждою минутой становилась еще раздраженнее.
She rushed at the children, shouted at them, coaxed them, told them before the crowd how to dance and what to sing, began explaining to them why it was necessary, and driven to desperation by their not understanding, beat them....	Она бросалась к детям, кричала на них, уговаривала, учила их тут же при народе, как плясать и петь, начинала им растолковывать, для чего это нужно, приходила в отчаяние от их непонятливости, била их...
Then she would make a rush at the crowd; if she noticed any decently dressed person stopping to look, she immediately appealed to him to see what these children "from a genteel, one may say aristocratic, house" had been brought to.	Потом, не докончив, бросалась к публике; если замечала чуть-чуть хорошо одетого человека, остановившегося поглядеть, то тотчас пускалась объяснять ему, что вот, дескать, до чего доведены дети "из благородного, можно даже сказать, аристократического дома".