Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 6, Эпилог

Тут можно читать онлайн Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 6, Эпилог - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Русская классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Преступление и наказание, Часть 6, Эпилог
Автор:

Федор Достоевский
Жанр:

Русская классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.22/5. Голосов: 91
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Федор Достоевский - Преступление и наказание, Часть 6, Эпилог краткое содержание

Преступление и наказание, Часть 6, Эпилог - описание и краткое содержание, автор Федор Достоевский, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

«Преступление и наказание» – гениальный роман, главные темы которого: преступление и наказание, жертвенность и любовь, свобода и гордость человека – обрамлены почти детективным сюжетом.

Многократно экранизированный и не раз поставленный на сцене, он и по сей день читается на одном дыхании.

Преступление и наказание, Часть 6, Эпилог - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Преступление и наказание, Часть 6, Эпилог - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Федор Достоевский

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

Don't be uneasy, my dear fellow, have it your own way.	Не беспокойтесь, голубчик; ваша воля да будет.
Walk about a bit, you won't be able to walk too far.	Погуляйте немножко; только слишком-то уж много нельзя гулять.
If anything happens, I have one request to make of you," he added, dropping his voice. "It's an awkward one, but important. If anything were to happen (though indeed I don't believe in it and think you quite incapable of it), yet in case you were taken during these forty or fifty hours with the notion of putting an end to the business in some other way, in some fantastic fashion--laying hands on yourself--(it's an absurd proposition, but you must forgive me for it) do leave a brief but precise note, only two lines, and mention the stone. It will be more generous.	На всякий случай есть у меня и еще к вам просьбица, - прибавил он, понизив голос, -щекотливенькая она, а важная; если, то есть на всякий случай ( чему я, впрочем, не верую и считаю вас вполне неспособным), если бы на случай, - ну так, на всякий случай, - пришла бы вам охота в эти сорок-пятьдесят часов как-нибудь дело покончить иначе, фантастическим каким образом - ручки этак на себя поднять ( предположение нелепое, ну да уж вы мне его простите), то оставьте краткую, но обстоятельную записочку. Так, две строчки, две только строчки, и об камне упомяните: благороднее будет-с.
Come, till we meet!	Ну-с, до свидания...
Good thoughts and sound decisions to you!"	Добрых мыслей, благих начинаний!
Porfiry went out, stooping and avoiding looking at Raskolnikov.	Порфирий вышел, как-то согнувшись и как бы избегая глядеть на Раскольникова.
The latter went to the window and waited with irritable impatience till he calculated that Porfiry had reached the street and moved away.	Раскольников подошел к окну и с раздражительным нетерпением выжидал время, когда, по расчету, тот выйдет на улицу и отойдет подальше.
Then he too went hurriedly out of the room.	Затем поспешно вышел и сам из комнаты.
CHAPTER III	III
He hurried to Svidrigailov's.	Он спешил к Свидригайлову.
What he had to hope from that man he did not know.	Чего он мог надеяться от этого человека - он и сам не знал.
But that man had some hidden power over him.	Но в этом человеке таилась какая-то власть над ним.
Having once recognised this, he could not rest, and now the time had come.	Сознав это раз он уже не мог успокоиться, а теперь к тому же и пришло время.
On the way, one question particularly worried him: had Svidrigailov been to Porfiry's?	Дорогой один вопрос особенно мучил его: был ли Свидригайлов у Порфирия?
As far as he could judge, he would swear to it, that he had not.	Сколько он мог судить и в чем бы он присягнул -нет, не был!
He pondered again and again, went over Porfiry's visit; no, he hadn't been, of course he hadn't.	Он подумал еще и еще, припомнил все посещение Порфирия, сообразил: нет, не был, конечно, не был!
But if he had not been yet, would he go?	Но если не был еще, то пойдет или не пойдет он к Порфирию?
Meanwhile, for the present he fancied he couldn't.	Теперь покамест ему казалось, что не пойдет.

Why?	Почему?
He could not have explained, but if he could, he would not have wasted much thought over it at the moment.	Он не мог бы объяснить и этого, но если б и мог объяснить, то теперь он бы не стал над этим особенно ломать голову.
It all worried him and at the same time he could not attend to it.	Все это его мучило, и в то же время ему было как-то не до того.
Strange to say, none would have believed it perhaps, but he only felt a faint vague anxiety about his immediate future.	Странное дело, никто бы, может быть, не поверил этому, но о своей теперешней, немедленной судьбе он как-то слабо, рассеянно заботился.
Another, much more important anxiety tormented him--it concerned himself, but in a different, more vital way.	Его мучило что-то другое, гораздо более важное, чрезвычайное, - о нем же самом и не о ком другом, но что-то другое, что-то главное.
Moreover, he was conscious of immense moral fatigue, though his mind was working better that morning than it had done of late.	К тому же он чувствовал беспредельную нравственную усталость, хотя рассудок его в это утро работал лучше, чем во все эти последние дни.
And was it worth while, after all that had happened, to contend with these new trivial difficulties?	Да и стоило ль теперь, после всего, что было, стараться побеждать все эти новые мизерные затруднения?
Was it worth while, for instance, to manoeuvre that Svidrigailov should not go to Porfiry's? Was it worth while to investigate, to ascertain the facts, to waste time over anyone like Svidrigailov?	Стоило ль, например, стараться интриговать, чтобы Свидригайлов не ходил к Порфирию; изучать, разузнавать, терять время на какого-нибудь Свидригайлова?
Oh, how sick he was of it all!	О, как ему все это надоело!
And yet he was hastening to Svidrigailov; could he be expecting something new from him, information, or means of escape?	А между тем он все-таки спешил к Свидригайлову; уж не ожидал ли он чего-нибудь от него нового, указаний, выхода?
Men will catch at straws!	И за соломинку ведь хватаются!
Was it destiny or some instinct bringing them together?	Не судьба ль, не инстинкт ли какой сводит их вместе?
Perhaps it was only fatigue, despair; perhaps it was not Svidrigailov but some other whom he needed, and Svidrigailov had simply presented himself by chance.	Может быть, эта была только усталость, отчаяние; может быть, надо было не Свидригайлова, а кого-то другого, а Свидригайлов только как тут подвернулся.
Sonia?	Соня?
But what should he go to Sonia for now?	Да и зачем бы он пошел теперь к Соне?
To beg her tears again?	Опять просить у ней ее слез?
He was afraid of Sonia, too.	Да и страшна была ему Соня.
Sonia stood before him as an irrevocable sentence.	Соня представляла собою неумолимый приговор, решение без перемены.
He must go his own way or hers.	Тут - или ее дорога, или его.
At that moment especially he did not feel equal to seeing her.	Особенно в эту минуту он не в состоянии был ее видеть.

No, would it not be better to try Svidrigailov?	Нет, не лучшее ли испытать Свидригайлова: что это такое?
And he could not help inwardly owning that he had long felt that he must see him for some reason.	И он не мог не сознаться внутри, что и действительно тот на что-то ему давно уже как бы нужен.
But what could they have in common?	Ну, однако ж, что' может быть между ними общего?
Their very evil-doing could not be of the same kind.	Даже и злодейство не могло бы быть у них одинаково.
The man, moreover, was very unpleasant, evidently depraved, undoubtedly cunning and deceitful, possibly malignant.	Этот человек очень к тому же был неприятен, очевидно чрезвычайно развратен, непременно хитер и обманчив, может быть, очень зол.
Such stories were told about him.	Про него ходят такие рассказы.
It is true he was befriending Katerina Ivanovna's children, but who could tell with what motive and what it meant?	Правда, он хлопотал за детей Катерины Ивановны; но кто знает, для чего и что это означает?
The man always had some design, some project.	У этого человека вечно какие-то намерения и проекты.
There was another thought which had been continually hovering of late about Raskolnikov's mind, and causing him great uneasiness. It was so painful that he made distinct efforts to get rid of it.	Мелькала постоянно во все эти дни у Раскольникова еще одна мысль и страшно его беспокоила, хотя он даже старался прогонять ее от себя, так она была тяжела для него!
He sometimes thought that Svidrigailov was dogging his footsteps. Svidrigailov had found out his secret and had had designs on Dounia.	Он думал иногда: Свидригайлов все вертелся около него, да и теперь вертится; Свидригайлов узнал его тайну; Свидригайлов имел замыслы против Дуни.
What if he had them still?	А если и теперь имеет?
Wasn't it practically certain that he had?	Почти наверное можно сказать, что да.
And what if, having learnt his secret and so having gained power over him, he were to use it as a weapon against Dounia?	А если теперь, узнав его тайну и таким образом получив над ним власть, он захочет употребить ее как оружие против Дуни?
This idea sometimes even tormented his dreams, but it had never presented itself so vividly to him as on his way to Svidrigailov.	Мысль эта иногда, даже во сне, мучила его, но в первый еще раз она явилась ему так сознательно ярко, как теперь, когда он шел к Свидригайлову.
The very thought moved him to gloomy rage.	Одна уже мысль эта приводила его в мрачную ярость.
To begin with, this would transform everything, even his own position; he would have at once to confess his secret to Dounia.	Во-первых, тогда уже все изменится, даже в его собственном положении: следует тотчас же открыть тайну Дунечке.
Would he have to give himself up perhaps to prevent Dounia from taking some rash step?	Следует, может быть, предать самого себя, чтоб отвлечь Дунечку от какого-нибудь неосторожного шага.
The letter?	Письмо?
This morning Dounia had received a letter.	Нынче утром Дуня получила какое-то письмо!