Григорий Боровиков - В хвойном море [Рассказы]

— Какая же ты непонятливая! — с мягким укором в голосе произнес Сергей.

— Да уж где мне до тебя! — глотая слезы обиды, сказала Рада. — Я понимаю, что зря ехала сюда. Сидим на одном месте, как старики. Сколько можно было бы повидать!

— Что ты предлагаешь? — дружелюбно спросил Сергей, глядя в ее печальные глаза.

— Каждую неделю переезжать. Я не бывала в Сухуми, в Новом Афоне, на озере Рица… Надо жить, а не киснуть на одном месте. Будем стариками, насидимся.

— И жить торопится и чувствовать спешит, — про-декламировал Сергей мимолетно, как бы самому себе.

— Жизнь-то коротка, можно и прозевать ее, — нравоучительно произнесла Рада и хлопнула за собой дверью.

Настроение Батырева совсем испортилось. Часа два он промучился за мольбертом и, жалея пропавший для работы день, пошел на пляж.

Рада дулась на него, и попытки его объясниться с нею не смягчили ее.

Примирила их ночь.

А утром они отправились на Рицу.

Живописная природа изумляла Батырева. Рада приросла к баранке, не отрывала глаз от асфальтовой дороги и лихо вписывала машину в крутые опасные повороты.

На Рице они провели весь день. Прокатились по озеру на катере, поели на веранде ресторана жареную форель, накупили сувениров, которые Батырев ругал за безвкусицу.

— И зачем нам это барахло?

— Дарить знакомым. Пусть знают, что я побывала на модном озере Рица.

Дня два Рада спокойно наслаждалась купанием, загорала, объедалась фруктами и не мешала Сергею заниматься живописью. Но вот ей опять стало скучно.

— Махнем в Сухуми, Батырев.

Со дня женитьбы не называла она Сергея по фамилии, поэтому он очень удивился такому обращению и осторожно спросил:

— Надолго?

— День туда, день там, день обратно.

— Нет, я не хочу мотаться. Чем тут плохо тебе? Отдыхай, набирайся сил.

— Рекламные слова, Сережа. А сил мне пока хватает.

— Я хочу писать море, горы… Надо закончить начатое. Если оторвусь на три дня, все пропадет. Нельзя прерываться.

— Чудно! Да порисуй час, потом два часа погуляй, потом опять немного порисуй. Я когда рукодельничаю, так по полчаса и меньше… как время позволяет.

Батырев молча развел руками.

— Значит, не едешь? — спросила Рада,

— Нет.

— Поеду одна.

— Нет, не поедешь!

— Почему это я не поеду?

— Я не пущу.

— По какому праву?

— По праву мужа.

— Ну, это не прошлый век. И спрашивать не стану,

— Ехать одной… Мало ли что может случиться.

— Я ничего не боюсь.

— Если ты любишь меня, то не поедешь.

— Люблю. Но покорной любви теперь нет. И зачем сдерживать свои желания?

Эта ночь их не примирила.

Рада встала рано. Солнце еще не показалось из-за гор. В ущельях дымился белый туман.

Сергей прислушивался к тому, как Рада умывалась, выходила во двор, открывала автомашину, и ждал, что шаги ее приблизятся к нему и прозвучит свежий голос: «Утоли моя печали». Это означало, что надо ответить: «Утолю, утолю», — затем вскочить с постели, бежать на кухню, ставить чайник на примус.

Рада не подошла к нему. Сергей услышал заработавший мотор, потом шум выезжавшей со двора машины. Высунувшись в окно, он крикнул:

— Рада, постой!

Но было уже поздно: машина умчалась.

Шли пятые сутки после отъезда Рады.

Батырев беспокоился о ней и тосковал. На ум приходило всякое: авария, болезнь, хулиганы. Отчаянная решительность Рады могла обойтись слишком дорого. Он решил ждать до утра, а уж потом заявить в милицию.

С нетерпением ожидая следующий день, он рано лег спать и скоро уснул, но тотчас же и пробудился — и спать ему расхотелось. Мысли о Раде, то беспокойные и обидные, то нежно-заботливые, томили ум и сердце. И опять выплывали из памяти те часы, минуты, мгновения, когда он был счастлив.

До женитьбы ему нравилась в ней отчаянность. Она увлекалась мотоциклом, знала толк в автомашинах. Вращаясь в среде автомотолюбителей, она им казалась полупарнем. И когда стали постоянно видеть ее с Батыревым, удивились: «Рада-то любовь закрутила». И ему было приятно сознавать, что юную любовь свою она отдала ему.

Весна была ранняя, дружная. Отцветали черемуха, рябина, сирень, в лесу стоял запах ландышей. Вечера тлели тихие, и мысли у влюбленного Сергея роились прозрачные и легкие. Все было еще не изжито, не отжито, все казалось нужным, дорогим и прекрасным… Быстро прошел июнь, солнечный, с теплыми дождями, наступили жаркие июльские дни.

Влюбленные сказали своим родителям, что хотят пожениться.

Отец Сергея покашлял в кулак:

— Рано. Ты хотел в Академию художеств поступать.

— И поступлю.

Мать запричитала:

— И какой из тебя муж в двадцать-то три года! Сам еще не оперился, а жену берешь.

— Молчи мать, — со вздохом сказал отец. — Нынешняя молодежь рано женится, а потом эти скороспелые браки…

Родители Рады тоже говорили, что жених незрел, а дочь их не переросток. Будущий тесть, дослужившийся в войну до звания старшины, держался с важностью по крайней мере полковника и с военной точностью ставил Сергею вопросы, часто мигай воспаленными глазами:

— На что вы будете жить?

— Будем работать.

— Это понятно. Я спрашиваю, на что будете жить? — и сварщик посучил указательным и большим пальцами.

— Я кроме школы стану работать в худфонде.

— Гм-гм, — будущий тесть задумчиво покрякал.

Паузой воспользовалась мать Рады, невысокая, с румяными щеками и большим животом:

— Мы люди простые… дочь у нас сбереженная, не какая-нибудь вертихвостка… Боязно отдавать-то не знай за кого.

Все выслушал Сергей и ушел с надеждой на самое лучшее. Не слышал он продолжения разговора в доме любимой.

— Откажи ему, дочка, — посоветовал отец. — Он и себя-то не прокормит, а туда же — жениться.

— Я люблю его.

— Ну, какой он глава семьи! Учитель рисования. Поди, восемьдесят целковых в месяц, а ты за двести перешагиваешь.

— Главой семьи буду я. Его я сделаю хорошим, сговорчивым мужем. Но самое главное — мы любим друг друга.

Спустя день отец Рады спросил у Сергея:

— А где вы жить будете?

— Мы еще не думали об этом,

— Вижу, что не думали.

Рада заявила:

— Наш завод строит дом. Я могу рассчитывать на квартиру.

— Это будет через год.

— А пока можно у нас, — сказал Сергей. — Две комнаты, одну родители согласны отдать нам.

— Нет! — решительно возразила Рада. — Хочу самостоятельности. И у своих родителей не буду жить. А то будут вмешиваться. Мы устроим нашу жизнь по-своему, по-новому.

Перед свадьбой родители молодых договорились снять «частную» квартиру за свой счет. Нашли женщину, готовую сдать комнату. Рада отказалась:

— Хозяйка хоть и одна, но будет нам мешать.

— Ну, чем же мешать? — удивился Сергей. — У нее своя комната, весь день она на работе, мы тоже только вечером дома будем.