Василий Ажаев - Предисловие к жизни

Крайне осторожно, отворачиваясь, Борис в резиновых рукавицах раскалывает фенол на куски, а Женя (тоже в резиновых рукавицах) подбирает куски и кидает в люк автоклава. Для удобства работы аппарат «утоплен» в нижний этаж, ребята ведут загрузку прямо с пола, без стремянки и подмостей.

Борис включает обогрев и оставляет аппарат в покое: фенол должен расплавиться. Тем временем оба парня заносят в цех объемистые ящики с белейшей и пушистой сублимированной салицилкой. Женя совком кидает ее в зев аппарата. Борис пристраивает на полочки над автоклавом две бутыли с бесцветным и прозрачным треххлористым фосфором: из пузатых бутылей жидкость стекает по тоненьким стеклянным трубочкам, снабженным стеклянными же краниками для регулирования хода жидкости. Треххлористый фосфор — катализатор — крайне энергичен и свиреп, поэтому подают его в аппарат помалу, тонюсенькими струечками, почти по капле.

Как он бурно, буйно включается в реакцию, можно понять, побыв у аппарата после загрузки. Все герметически закрыто, нет мельчайшего выхода, самой узенькой щели, но газы треххлористого фосфора и отходящей при реакции соляной кислоты пробиваются в сальниках мешалки, и стоять возле невозможно. Злой газ, злее ос и оводов, кусает лицо, руки и достает тело даже сквозь спецодежду из толстого шинельного сукна.

Работа напряженная и кажется очень опасной, ребята еще не совсем освоились. Несколько раз в день Выкин приходит в цех и озабоченно говорит: «Я за вас в ответе». Да ладно — в ответе. Мы и сами настороже. Вы лучше подумайте, какая здесь нужна вентиляция, чтобы легче было дышать. Сейчас она до того слаба, что и не чувствуешь.

— Выйди на улицу и отдышись на воздухе, — требует Борис от Жени Каплина. Напарник глотнул газа и никак не может откашляться.

Борис провожает взглядом товарища: он худой и кажется хрупким, хотя никогда не жалуется. Мысли Бориса возвращаются к Феде Пряхину, с которым он вчера познакомился. Окончилась смена, и он поджидал у вахты Колю Курдюмова: через день они вместе ходили в клуб завода «Каучук» заниматься тяжелой атлетикой, а проще — часами кидали гири и выжимали штангу. Это занятие вызывало всеобщие насмешки, но Борис не обращал внимания. Он и Колю соблазнил, тот неожиданно для себя увлекся тяжестями и отстал от классической борьбы, которой посвящал время до этого.

Коля что-то не появлялся. Борис с полчаса ежился и подпрыгивал, чтобы согреться. Все уже миновали проходную, даже Пряхин пробежал, — он квартировал рядом в неказистом двухэтажном доме, густо заселенном заводскими людьми. Неожиданно Пряхин вернулся, и Борис сконфузился: главный химик видел, очевидно, его дикие подскоки. Оказывается, Семен Федорович вернулся, чтобы позвать его к себе.

— Да я не замерз, спасибо, — пробормотал юноша.

— Я давно хочу познакомить вас с Федей, своим сыном.

Борис от смущения не сумел объяснить, что ждет товарища и спешит на занятие. Пряхин шагал очень быстро, Борис едва поспевал за ним. Прежде чем отпереть дверь ключом, Семен Федорович тихо и грустно сказал:

— Хочу вас предупредить. Он больной у нас. Костный туберкулез. Поражены оба бедра, правая нога и рука левая. Дикие страдания. Хороший мальчик — и такая судьба. Несколько лет пробыл в больнице. Вот взяли домой. Ему пятнадцать, поменьше, чем вам, но развитой, много читает. Постарайтесь подружиться, он так скучает без товарищей.

Какое виноватое лицо у Пряхина и какой просящий тон!

— Мы будем к нему приходить, Семен Федорович. Если хотите, каждый день.

Реакция в аппарате заканчивается. Теперь вместо смеси фенола, салицилки и треххлористого фосфора в аппарате кружится жидкая масса нового вещества. Через толстое стекло иллюминатора можно увидеть, подсвечивая переносной лампой, сначала бурление и вскипание исходных материалов, потом спокойное кружение вновь родившегося вещества; оно как бы утихомирилось после бури.

Борис и Женя заглянули по очереди в аппарат и принялись настраивать выгрузку с помощью сжатого воздуха. Этой операции ребята побаиваются. Надо остановить мешалку, навинтить длинную, до дна аппарата, выгрузочную трубу и включить давление. Расплавленный салол под нажимом упругого воздуха перебежит в промыватель. Сжатый воздух будет давить с силой двух-трех атмосфер и наряду с полезной работой нагонит в цех тучи хлористоводородного газа — только держись!

— Наденем противогазы! — командует Борис. Дышать в противогазе скверно, очки запотевают, лицо делается мокрое, и все-таки это легче, нежели травить себя газом.

Со вздохом облегчения срываете уродливые резиновые маски: аппарат пуст, зато полон промыватель. Здесь, в новом цехе, чан для промывки уже оборудован «по способу Ларичева». Возле него Борис позволяет себе несколько минут передышки, прежде чем заняться новой загрузкой аппарата. В водовороте горячей воды взвихриваются медвяные струи жидкого салола. Да, отличная вещь твой змеевик, Борис: никаких тебе хлопот и усилий, проверяй лишь изредка лакмусом, ушла или еще не ушла с водой соляная кислота.

Вчерашнее знакомство произвело на Бориса сильное впечатление, он не может не думать о новом друге. Здоровый детина, жонглирующий гирями, познакомился с хилым существом, прикованным к постели. Искривленные туберкулезом кости скрыты повязками и одеялом, видна только худая белая рука и бледное, очень бледное лицо (он ведь не бывает на воздухе). На груди нечто вроде пюпитра: отец устроил, чтобы Феде было удобнее читать и заниматься.

Пряхин в рыжем пальто, мать — рыхлая, бледная женщина с добрым лицом и впалыми глазами, и он, Ларичев, с раскрасневшимся лицом, стоят у постели. Больной с жадным любопытством смотрит на Бориса светлыми выпуклыми отцовскими глазами.

Пряхин кивает жене головой: уйдем, не будем мешать. Женщина с порога бросает вечно виноватый взгляд на сына и так непохожего на него юношу.

— Вы присаживайтесь, пожалуйста, — приглашает Федя детским, тонким и слабым голосом.

Через несколько минут они уже беседуют без всякого смущения, Федя забрасывает Бориса вопросами, все вопросы о самом Борисе.

— Тебе нравится на заводе? Отец говорит: тяжело. Расскажи подробно, что ты делаешь.

Федя слушает, не упуская ни слова.

— А после завода что ты делаешь?

Борис рассказывает: первый раз в этом году ходили с ребятами на каток, скоро начнутся тренировки в хоккей. Когда нет льда, тяжелой атлетикой занимаюсь, ребята смеются, а мне нравится. Мужское дело, настоящее. Поднимешь штангу, и все напряжено в тебе.

Сказал Борис — и смутился. Стыдно: Федя лишен такого удовольствия. Федя не обиделся, ему интересно: какие весом гири, какая штанга, куда он ходит заниматься?

— А в кино часто ходишь? В какое кино? А в театр? Что смотрел последний раз?