Василий Ажаев - Предисловие к жизни

— Я наблюдал, как грузчики целый день бьют поклоны, черпая песок лопатой. Это же тяжело, и потом болит поясница. Почему бы, думаю, не сделать такую лопату, которая будет за людей гнуться и бить поклоны? Вот и придумал — с ней за день вдвое больше сделаешь, и поясница не заболит.

— Молодец, интересное приспособление.

— А меня за нее ругали. «Лодырь, — говорят, — не хочет, мол, гнуться, и придумывает себе искусственный горб. Ты сам погнись, чтобы поясница заболела». А зачем это нужно? Верблюдом назвали мою лопату.

Жарков засмеялся.

— Чего же вы смеетесь? — обиделся Володя. — Они неправы.

— Ты не обижайся. Они не совсем неправы. Я тоже подумал, что ты сочинил свою лопату, чтобы тебе самому не нагибаться. Зато сейчас у тебя другой взгляд на нее, общественный. Так, что ли?

— Ну, так…

— Давай пригласим сюда ребят, что они в кустах прячутся, — усмехаясь, сказал прораб и крикнул: — Выходите, что вы там!

Бетонщики один за другим, цепочкой вышли из кустов. Они уже все слышали, — кривая лопата Тарасова переходила из рук в руки. Словно при первом знакомстве, они с удивлением разглядывали шестого члена бригады. Потом взгляды их сошлись на Жаркове, — бетонщики ждали его оценки. А прораб с удовольствием смотрел на них, у него было светло и просторно на душе.

— Что вам сказать? — сдвинул он фуражку на затылок. — Мысль дельная. Голова у него работает, — кивнул он на Володю. — Вообще-то, есть лопаты вроде этой. Но точно такой же мне не приходилось видеть. Проверим ее, если она оправдает себя, примем в наш стахановский арсенал.

Володя потускнел, по лицу его пробежала тень. Жарков с усмешкой похлопал его по спине:

— Ишь ты какой! Каждое новшество с превеликим трудом рождается, а тебе немедленно подавай патент. Потерпи. Правильно, товарищ Петя-бригадир?

— Очень правильно, — подтвердил Петя.

Он широко и ясно улыбался Володе, радушно улыбались и остальные. Маленький Михайлов дружески взял Тарасова под руку:

— Пойдем, Володя, в столовую — угощай нас обедом. Ты один работал сегодня, мы же только разговаривали.

На лесозаготовительном пункте Гиргин стало известно, что из леспромхоза «Кочки» должен вот-вот приехать стахановец Бармин. В общежитие, где размещались лесорубы, это известие принес инструментальщик Фантов — суетливый и насмешливый человек, с повадками приказчика.

— Покажут вам, как надо пилой махать, — прыгал он, отогреваясь после пробежки по холоду. — Не умеете работать, вот вас и поучат. Лесорубы сидели вокруг раскаленной печки. Перед ними, расставленные в ряд, сушились два десятка пар огромных серых валенок. От накинутых на плечи ватных курток и от всей одежды лесорубов пьяняще пахло свежими опилками и морозом.

— Мне нечего показывать. Я деревья валю десять лет и, слава богу, знаю, как это делается, — с усмешкой сказал Семенов, которого все звали «стариком» за то, что он носил бородку и, в отличие от остальных, давно работал в лесу.

— У них на «Кочках» постановка дела человеческая, — проворчал Павел Шубин — молодой, здоровый парень. Он грел большие руки над печкой. — Леспромхоз там старый, все налажено. Электропилами, говорят, работают — так любой станет стахановцем!

— Вот именно, — подхватил Фантов. — И сюда он, конечно, приедет вооруженный до зубов, потребует создать ему особые условия. Помахал бы обычной пилой в твоей бригаде, Шубин, и стал бы лесорубом на сто процентов, как все!

— А я и смотреть не пойду на него, и опыт перенимать не буду. Это все фокусы. В случае чего, у нас Семенов и без Бармина может кое-чему научить, — запальчиво сказал сидевший с книжкой Ваня Полозов, паренек с задорным лицом.

— Что-то я не замечал, чтобы ты у меня учился, — с иронией и некоторым удивлением заметил Семенов.

На другой день Бармин действительно появился на лесопункте. Приехал он не с бригадой, а всего с одним напарником и без инструмента. Среднего роста, худощавый, даже щупловатый, одетый, как и полагается лесорубу, во все ватное. Так же был одет и напарник Митька Перцев, которого на «Кочках» звали Перцем — за острый язык. У начальника лесопункта Бармин попросил отвести делянку и дать исправный инструмент.

— Делянку выбирай в лесу, а инструментов в кладовой сколько угодно. Будь хозяином, — на ходу сказал начальник.

Это был человек, постоянно куда-то спешащий, задыхающийся от множества забот. К приезду стахановцев он отнесся как к очередной причуде начальства.

Бармин с Перцевым немедля отправились в лес, нашли там десятника, и он отвел им делянку. Стахановцы ходили, присматривались, размечая завтрашнюю работу. День был солнечный, кругом все искрилось. Деревья стояли в снегу, как в зимних шубах. Потревоженные голосами Бармина и Перцева, они, словно спросонья, роняли на них рыхлые хлопья.

— Здесь на пункте, — сказал Бармин, возвращаясь с делянки, — на помощь сверху рассчитывать нечего. Начальник здешний — попрыгун какой-то. Мы с тобой будем действовать снизу.

Они пошли в кладовую выбирать инструмент. Фантов встретил их радушно, широко развел руками:

— На выбор! Электропилы у нас имеются, но электроэнергией не обеспечены. Остальное в вашем распоряжении.

Бармин перебирал ржавые, отслужившие свой срок пилы и морщился.

— Это же лом железный, утиль! — с возмущением сказал Митька Перцев. — Что это вы нам показываете? Разве такой инструмент нужен для работы?

— Видите ли, мы не готовились к вашему приезду. Так сказать, вы появились экспромтом, — скрывая усмешку, сыпал Фантов. — Но чем же это, скажите, не инструмент? Пилы как пилы, двуручные, с зубьями, есть ручки, за что держаться.

— В самой лучшей из них недостает зубьев, — укоризненно сказал Бармин.

— А разве у вас нет лучковых пил? — спросил Митька. — Они не чета этим вашим беззубым старухам!

— Ах, лучковые! — изумился Фантов. — Сколько хотите, пожалуйста. Но у нас никто ими не работает, они не в моде. Наш рекордист Семенов и тот работает двуручной.

Бармин посмотрел на ржавые пилы, на инструментальщика и, подумав, выхватил первую попавшуюся пилу:

— Этой будем работать! Запишите ее за нами, раз она у вас в моде!..

Митька недоуменно глянул на Бармина, но смолчал. Он привык к тому, что старший поступал обдуманно. Фантов с улыбочкой придвинулся ближе и щелкнул пальцем по полотну пилы:

— Как звенит! Музыкальный инструмент, а не пила!

— Прощай, музыкант, — уколол его Митька, выходя за Барминым из кладовой. — Приглашаем на нашу делянку — сыграем тебе вальс на твоей пиле, приходи!