Василий Журавлёв-Печорский - Федькины угодья

— Гроза? — встревожилась Родышевцева.

— Нет, рябиновые ночи. Так бывает, когда рябина зреет в лесу, — успокоил Симу Николай. — Семужья неделя близко. Она рыбаков год кормит.

Хозяин дома застал Игоря сидящим на койке: обхватил голову руками, смотрит в одну точку, молчит.

— Свет бы зажег, чего сумерничать.

— Ни к чему, Кузьмич, так лучше.

— О чем закручинился, аль скушно стало, неприятности какие, недругов кругом полно?

Замлилов вечером получил телеграмму: едет жена с дочкой. Надо квартиру где-то подыскивать попросторней. И хозяина не хочется покидать, привык к нему. Кузьмич тоже за своего Игоря считает. Ни ссоры, говорит, с тобой, ни ругани, приятного квартиранта теряю. На приглашение Замлилова заходить в гости старик расчувствовался, пальцем по глазам провел.

— Зайду как-нибудь побалякать. Интересно с тобой, Николаич, посидеть, не верхогляд ты, в корень смотришь. Что-то долго не появлялся.

— Внизу был, на тонях… Чтоб знали, где и как семгу ловить после запрета.

Кузьмич ушел на кухню ставить самовар, а Игорь задумался. Не клеится у него. В райисполком жалобу кто-то настрочил на пяти листах. Родышевцева вроде бы с Николашей загуляли, загостились, для знакомых семужку ловили. И еще одно: будто бы Шишелов и он сам, Замлилов, продают сети, изъятые у браконьеров. Знакомое что-то в жалобе: «Гражданин начальник». «Где же я слышал это?» — думал Игорь.

Был он сегодня у начальства. На исполком выносится вопрос; нужен отчет. А о чем докладывать? Может, о том, что когда ходят на браконьеров — чистую рубаху надевают каждый раз? И когда это все кончится… Скорей бы уж Фаня приехала. Игорь только сейчас понял, как соскучился по семье, как не хватало ему жены и дочки после долгих поездок по хмурой осенней реке.

— Хлопотливая ваша служба, — сказал Кузьмич, внося лампу и ставя ее на стол. — Все ищете, ловите, а кого и сами не знаете.

— Есть за кем пригляд держать!

— Знамо дело. Недавно слышал от знакомых — вас касаемо. На Поделочном, сказывают, рыбку толом оглушили. Летчики, бают. Даст бог, не всю извели.

— Закрутились, Кузьмич. И я слышал, но не соберемся.

— Подмога-то скоро будет? Измотался ты, парень.

Замлилов приподнял голову, погладил пальцами подбородок.

— Будет подмога. Скоростные катера ждем. Вот-вот поступят. На наших «Дорах» много не наездишь.

— Знамо дело!..

Не спалось Игорю в ту ночь. Мысли путались. То он думал о рыбаках, то планировал, что будет докладывать на заседании исполкома. Другой на его месте перечислил бы фамилии задержанных, сумму штрафов, и дело с концом. Совесть чиста. Но Замлилов из опыта знал — попадается мелочь. Браконьеры явно объединились, промышляют одновременно в разных местах, запутывая следы, знают, кому сбыть семгу. А инспекция? То неожиданно ударяло в сердце: жена едет. Как исконный северянин, Игорь не умел говорить о любви, относился к жене несколько сурово, но она знала, сердце Игоря щедро на ласку. А дочка вся в отца, как не любить ее.

Уснул Игорь перед рассветом. А утром сел за стол, покрытый клеенкой, взял карандаш и начал писать, крупно, коряво. Он и чернил не любил из-за того — одна строчка ползла вверх, другая в правый угол.

Посидит, посмотрит на реку, по которой спускались плоты, спешили куда-то пароходы, и снова пишет.

— Я сегодня в заречье собираюсь, могу подкинуть, Кузьмич, — сказал он, уходя в инспекцию.

— Спасибо, милай!

Ровно в десять, как всегда тщательно выбритый, в застегнутом на все пуговицы кителе, Замлилов стоял у крыльца инспекции.

— Игорь Николаевич! — послышалось из-за спины.

Это был Чуклин, любитель свежей ушки, как Замлилов окрестил его при первом знакомстве. Игорь обрадовался встрече.

— Чистили? — спросил он.

— Не говори. Рад был сквозь землю провалиться от стыда. Не будь вас, влепили бы на всю катушку.

— Чем отделались?

— Предупреждением.

— Легко. А жена? Наверно, отбивался как мог, когда узнала?

— Тут же разнюхала, у них чутье на неприятности.

Чуклин напомнил, что собирались вместе съездить на озеро. Через несколько дней начнутся занятия в школе, и тогда Кириллу будет не до рыбалки.

— На ночь?

— Конечно! Какие мы с ребятами места нашли… Я у мотора детали сменил. Т-р-р! — и понеслась.

— Тогда готовь удочки. Я спиннинг прихвачу. Поглядим на твое Подъелочное.

День выпал беспокойный, проскочил в хлопотах. Пришлось ругаться районному инспектору с соседями — дирекцией рыбозавода.

Одна из бригад нарушила правила лова.

— Зачем сор из избы выносить? Поймана рыба… Не частники! Продадим, а впредь учтем, — пробовал уговорить сосед. — Не первый день заодно. Хуже случалось.

— А вот как штраф рыбозавод внесет из вашего кармана — и будет «заодно». Сети считайте опечатанными. Хватит с вас!..

— План загубим, Игорь Николаевич, войдите и в наше положение. Людей без заработка оставим.

— А вы хотите вообще рыбу извести? — начальник инспекции разволновался. — Раньше думать надо. Читали это? — и Замлилов ткнул пальцем в правила рыболовства, лежавшие на директорском столе.

Таким его еще не видали. Даже Шишелов беспокойно оглядывался по сторонам, словно прикидывая, куда метнуться в случае чего. Тут всего можно ожидать. А казалось, что понял характер своего шефа.

— Нарушили правила! Подписывайте!

Багровый, взъерошенный директор исподлобья посматривал на Замлилова, подписывая акт.

«С таким не договоришься. Влипли». И так нажал на пресс-папье, что стол жалобно заскрипел. На акте рядом с подписью осталась жирная клякса.

Замлилов вспомнил: седьмой час, ждет Чуклин.

Кирилл поджидал Игоря у его квартиры. На голове учителя чудом держалась старенькая кепчонка, был он одет в комбинезон, вместо ботинок натянул залатанные резиновые сапоги.

— Вас и не узнаешь в такой форме, — засмеялся Замлилов.

— Привычная. Я же в школе недавно. Механизатором работал, трактористом. Институт заочно кончал.

Они прихватили с собой Кузьмича. Старик, довольный оказанным уважением, сидел на корме, покрякивая, сбросил малицу, которую не снимал и летом.

— На свои поженки за смородинкой еду. Больно хороша она там. Сладкая. Приходите зимой чай с вареньем пить, — говорил он Кириллу.

Длинная востроносая лодка с подвесным мотором легко неслась к заречному берегу.

Замлилов в спортивном костюме, в сапогах и рыбацкой куртке с капюшоном, делавшим его еще меньше, не отрываясь смотрел на плес.

— Хорошие у нас места, Игорь Николаевич?

— Богатые!

Подбросив старика до Великой, где стояла небольшая ветхая избушка, они вернулись в устье Сулы.

«То, что про Симу и Торопова написано, ложь, — думал начальник инспекции. — А Шишелов? Как он мог отдать сети работникам экспедиции? И не оформил! Сактированные, мол. Голова у него где была? Придется отвечать. А Быстров? Уехал куда-то… — И вспомнил: «гражданин начальник». — Значит, смотался, оставив свою Парасковью? Недавно еще на Суле пьянствовал. Как же это?»