Кузьма Чорный - Третье поколение

Он вошел в роль. Думал: «Хорошо, что я вовремя спохватился и не показал ей пачку трехрублевок. Черт меня за язык тянул сказать, чтоб никому ни слова! Чуть не проговорился. Теперь она будет раздумывать. Что я натворил!»

Опустив голову, он вышел из сеней. Его понурая фи­гура раскачивалась на дороге. Минут через десять он был уже в сельсовете и заявил, что видел возле речки труп. Две трехрублевки он отдал тут же.

Было уже совсем темно, когда явился милиционер, и к трупу набежало много народа. Милиционер распо­рядился труп не трогать до приезда следователя. На­значили двух караульных, но они побоялись оставаться на ночь. Пришлось назначить четырех. Разложили ко­стер, сунули за пояс топоры. Народ не расходился — хотелось потолковать о всяких страшных происшествиях. Сама обстановка требовала этого. Вдруг кто-то крикнул:

— Братцы, ведь это же Седас!

Все всполошились.

— Не может быть! Какой тебе Седас?

— Не знаешь, какой Седас? Прежний панский сы­ровар!

— Что ты дуришь? Седас уже лет десять как вместе с паном за границу удрал.

— Это я не хуже твоего знаю. А только погляди. Плешивый?

— Ну, мало ли плешивых на свете!

— А присмотрись к лицу, там, где вороны не рас­клевали.

— Смотрел. А усы? У того усы были стрелками под­кручены, а это совсем не Седасовы усы.

— Усы — не голова, их и отрезать можно.

— Но как же он сюда попал?

— Черт его знает! Может, шпионить пришел?

— Шпионить? Ха-ха! Голова с мозгами! Как же это он явится сюда шпионить, когда он здешний и его тут все как облупленного знают.

— Ты что на меня кричишь? Я, что ли, тащил его сюда? Да провались он сквозь землю!

— Этим ты его сейчас не испугаешь. Подумаешь, за­стращал! Он теперь смелее тебя!

Весть о том, что над речкой сидит убитый Седас, сразу же облетела окрестные села, и народу собралось еще больше. Было уже около полуночи, а народ не рас­ходился. Милиционер уговаривал идти спать, но уго­воры эти еще сильнее разжигали любопытство. Люди тщательно разглядывали искаженное лицо Седаса. Те­перь уже начали обсуждать подробности:

— Седас-то Седас, но почему же он такой обшар­панный? В старой сермяге... Хуже всякого...

— А может быть, это не Седас? Ты что, метрику его видел? Непременно это должен быть Седас? Мало ли что тебе показалось...

— Как — показалось? Посмотри сам, если глаза есть.

После полуночи стали расходиться. Караульные всю ночь жгли костер и разговаривали.

Молодой человек, который первым увидал убитого Стефана Седаса, был тут же. Он несколько раз расска­зывал собравшимся о том, как «сначала почуял смрад, потом гляжу — мертвец! Я даже онемел!» Здесь, среди народа, он чувствовал себя в некоторой степени героем. И в самом деле, ведь это он первый увидал страшную картину! Про найденные деньги он, однако же, не ска­зал никому ни слова.

На следующий день он с самого утра выехал в поле, и вид у него был такой, будто ни думать, ни говорить об этом событии он больше не желает, так как у него и без того дел много. В этот день он к трупу даже не хо­дил, тогда как некоторые из его соседей все время про­падали там. Молодой человек вовсе не думал о том, действительно ли убитый — Седас, или это только кое-кому показалось. Он этим не интересовался, у него были более серьезные заботы.

Были ли то догадки или правда, но из уст в уста на­чали передаваться подробности. Позднее, и очень скоро, Многое из этих разговоров подтвердилось.

Прежде всего кто-то, случайно проходя около быв­шего хутора Скуратовича (а это было рядом, за леском; там теперь стояло несколько поселковых хат), увидел, что на том месте, где когда-то росла ветвистая дикая груша, земля была в нескольких местах разрыта засту­пом. Заступ валялся тут же — сточенный за долгие годы, с отполированной от употребления рукоятью. Было по­хоже, что люди здесь чего-то искали, что-то выкапывали. Вначале на это не обратили внимания. И правда, мало ли зачем могла быть раскопана земля? Однако потом сам хозяин (тот, кому при разделе хутора достался этот участок) стал недоумевать: что, мол, за лихо, кто это на моем поле ковырялся? Пошли смотреть и нашли не­сколько втоптанных в землю новеньких трехрублевок. Хотя возле трупа таких кредиток и не было, но ведь мо­лодой человек, который заявил о происшествии, нашел неподалеку на тропинке две такие трехрублевки. Таким образом, намечалась какая-то связь между раскопанной землей и трупом. Приехал следователь и осмотрел это место. Здесь оказалось несколько неглубоких выкопан­ных ям. Кроме того, земля во многих местах была раз­рыта, причем все это — только с одной стороны дупли­стого пня, уже несколько лет торчавшего на месте дикой груши. Следователь заметил, что здесь орудовали двое: на свежей земле осталось два следа — один от большого сапога, другой от меньшего и более аккуратного. Когда следователь на другой день пришел снова на это место, он отметил еще одну подробность: на грушевом пне, за­цепившись за сучок, дрожал на ветру лоскуток серого домотканого сукна. Следователь взял его с собой и по­шел к трупу. Оказалось, что лоскуток этот оторван от брюк, которые были на убитом. Значит, человек сидел на этом пне, ибо иначе не мог бы зацепиться за сучок. И, видать, был чем-то встревожен, если так рванулся с пня.

Теперь все ломали себе головы над вопросами: зачем и для чего убитый копал землю? Кто еще был с ним? Был ли этот второй убийцей? Куда он скрылся, где его искать?..

Вдобавок стали распространяться всякого рода слухи и толки. И опять-таки надо сказать, что хоть и не все, но многие из них спустя некоторое время подтверди­лись. Начали поговаривать, будто дней десять тому на­зад кто-то из этой местности ездил по каким-то своим делам (кажется, за гонтом) за городок, то есть верст за шестьдесят отсюда, если не больше, и хотя место это далеко от границы, все же конный красноармеец в форме пограничника остановил якобы этого человека и спросил, не встречал ли он по дороге двух подозритель­ных людей: одного пожилого, а второго — молодого. «Нет, таких не видал», — ответил человек, так как и в самом деле никого не видал. Затем стали говорить, что он видел, но не двоих, а одного, и очень похожего на Стефана Седаса. Словом, говорили и пересказывали много чего. Однако человек этот, который якобы встре­чал кого-то похожего на Стефана Седаса, ниоткуда не появлялся и, стало быть, подтвердить ничего не мог. А кто он такой и откуда, никто толком не говорил. Все ссылались на каких-то людей, от которых они это слы­шали, но от каких людей и где — этого никак нельзя было дознаться. Так что все могло быть и просто выдум­кой. Так оно, вероятно, и было. Во всяком случае, эта история особого доверия не внушала.

Затем начали рассказывать, что уже не за шестьде­сят, а за восемьдесят верст видели и не одного, а мно­гих подозрительных людей, но никто из них не был по­хож на Седаса. Встречали таких подозрительных и по ту сторону городка. Все они выходили в городке из поезда и направлялись куда-то в одно место, шли с мешками, сумками и чемоданами (некоторые из них, видать, при­ехали издалека). Их видели во многих местах. Наконец приехал с той стороны обоз с гонтом. Передавали такой разговор: