Кузьма Чорный - Третье поколение

— А я что говорю? То же самое...

«Поговорю с ним по-дружески — может быть, отдаст материалы. Какой мне смысл выдумывать и врать ему?» — подумал Черпакевич и сказал:

— Из-за этого и вышла история с Седасом. Старик совсем было с ума спятил. Когда его посылали сюда со мной, я, по правде говоря, думал, что тут что-то не так: зачем такого старика тревожить? Дорога трудная, усло­вия неизвестно какие. Сидел бы на месте, терся бы воз­ле панов, вынюхивал бы большевистский дух у мужиков и докладывал бы об этом кому следует! Так нет, пу­стился в дорогу! Потом только я узнал, что он чуть ли не полгода упрашивал, чтоб его сюда послали. Таким порядком легче пройти, дорогу покажут. А ему тут нуж­но было побывать. Да и мне в эти места непременно требовалось наведаться. Скажу тебе прямо: когда я си­дел в лесу и приходил домой, отец показал мне место под нашим дичком в поле. В этом месте, сказал он, я завтра зарою золото. Полный горшок. Эта штука нико­гда в обиду не даст. Все можно потерять, а этого дер­жись, из рук не выпускай!

— Правильно! — подхватил Наумысник.

— Вот из-за этого я и задержался, когда отряд На­заревского гнал меня до самой границы. Я хотел улу­чить момент и вырыть горшок, а там иди куда хочешь! Может быть, я бы сюда и не приходил больше. Я ду­мал — открою большую торговлю или имение сниму в аренду. Да только забрать горшок так и не удалось, ты сам сообщал мне, что там сторожат красноармейцы. Пришлось уйти. И что же вышло? Я там брожу без дела, чьи только пороги не обиваю, даже самого послед­него арендатора упрашиваю, а тут золото — кровь от­цовская — зарыто! Я и к Хурсу на службу пошел ради того, чтобы побывать здесь и забрать свое. Когда вме­сте со мной отправили Седаса, он мне сказал: «Под ва­шей грушей зарыто мое золото, полный горшок. Когда крестьяне меня погнали, когда наступали большевики, я не успел ни забрать золото с собой, ни спрятать его. Мне, говорит, удалось проскочить к твоему отцу и ска­зать ему об этом. А он мне ответил, что зарыл мое зо­лото, и указал точное место». Так сказал мне Седас. Сделав свое дело в банке, мы оба должны были пройти через наш хутор и откопать каждый свой горшок золо­та. А для Седаса это тоже было спасением. Он уже ста­рик, а пан, с которым он отсюда бежал, ничего не имеет; таких, как Седас, там много, и делать им нечего. А такие деньги под старость Седасу, а может быть, и са­мому пану... Кто знает? Пан этот, хоть и состоит в од­ной организации с Хурсом, но одно дело пронырливый миллионер Хурс, а другое дело — такой вот пан. Короче говоря, пришли мы с Седасом на наш хутор. Было это до полуночи. Смотрим: самой груши нет, старой хутор­ской дороги нет, широкой межи, на которой росло дере­во, тоже нет. Только по пеньку и узнали место. Начали копать. Я прекрасно помнил, где отец зарыл горшок.

— И опять я тебе скажу, что ты собака! — перебил Наумысник. — Мне ни слова не сказал, когда сидел у меня в хате; думал — заберу твое золото?

— Ты что, обижаешься?

— Нет, мне чужого не надо. Ну, и что же дальше?

— Начал я копать в том самом месте — пусто, ника­кого горшка! Ошибся, думаю, отец, спутал что-нибудь. А Седас берет у меня лопату и говорит: «Отдохни, те­перь я в своем месте покопаю». Копнул разок-другой и сразу же зашептал: «О! Есть! Тот самый горшок, про­волокой обвязанный!» И даже запел: «Ох, денежки, до­лежались, дождались меня!» Я начал копать со всех сторон возле пня, но ничего нигде не нашел. Два с лиш­ним часа ковырялся в земле, уже петухи пропели, вижу — напрасный труд, денег нет! Я подумал: «Отец ошибся, зарыл там, а Седас теперь откопал». И, навер­ное, так это и было...

— А если нет?

— А как же иначе?

— Куда же девались деньги Седаса?

— Во-первых, и наш горшок был обвязан проволо­кой. Во-вторых, отец никогда даже не упоминал про Седасовы деньги. А старик, подлюга, поставил горшочек на пенек, трясется всем телом, губами чмокает и не перестает напевать: «Денежки мои, долежались, дождались!..» — «Вот что, — сказал я, — поищите-ка еще ваши деньги, вот вам заступ». — «Как это так?» — удивился он. А я взял горшок под мышку, банковские деньги на плечи взвалил и говорю ему: «Я вас подожду, а вы ищи­те, потому что это деньги не ваши, а мои». Тут он и начал беситься. Я пошел, а он побежал за мной. Выбе­жали мы на дорогу по опушке леса, над ручьем... В об­щем, нам с тобой надо отсюда обоим убираться поско­рее. Кого бы тут на твоем месте оставить?

— Никак я не могу тут дожидаться того человека.

— Ладно, знаю. Так и сделаем, пойдем вместе. Ма­териалов у тебя много?

— Меньше, чем тех банковских денег. Нести будет легче.

— Одним словом, надо в мой пиджак зашить. Где мы это сделаем? Давай сегодня ночью. Не позднее, чем завтра в ночь, мы должны отсюда уйти.

— Они давно уже зашиты в моем пиджаке.

— Ну что ж, я его надену. Надо, чтоб все это было при мне.

— Почему? Это может быть и при мне.

— Тебя тут знают, а меня нет. А там меня знают, а тебя — нет.

— Ничего, я буду с тобой и тут и там.

— Глупый ты человек! Я так и говорю. Только ма­териалы должны быть у меня.

— Когда будем вместе, так и материалы будут все равно что у'тебя.

— Думаешь, я тебя тут брошу? Не веришь мне?

— Почему не верю? Мы с тобою, кажется, сейчас хорошо поговорили.

— И я рассказал тебе то, чего никому не говорил. Вот видишь, как я на тебя смотрю? Ты старше меня. А помнишь, как мы по-соседски жили, когда еще был хутор? Я и там тебе помогу, когда мы на той стороне будем. Думаешь, там тебе сразу же легко станет жить? Когда Хурс даст тебе хутор? Большого хутора Хурс тебе не даст. Таким, как был до войны мой отец, не станешь. Батрака, и того не всегда сможешь держать.

— Да уж как бы там ни было... Хоть бы похоже было на давнишнее.

— На давнишнее! Давнишнее — это то, что прошло. А что прошло, то миновало! И нечего об этом думать. Придется тебя в компанию брать, торговать вместе бу­дем. Я ресторан открою, а на другой улице — колбасную лавку. Мне такой человек, как ты, нужен будет.

— Нет, я лучше на хуторе.

— Как хочешь. Но только его еще заработать надо.

— Я заработал.

— Но я еще должен буду тебя отрекомендовать.

Наумысник не выдержал и решил называть вещи своими именами:

— Меня мои шпионские сведения отрекомендуют!

— Опять кричишь, а я говорю с тобой спокойно. Ты всегда жил здесь и тамошних порядков не знаешь.

— Я не мальчик и не дурак.

— А в таком случае ты должен знать, что там везде люди друг у друга зубами кусок рвут — от зависти и злости. Я сейчас служу, а когда брошу службу? У меня есть старый отцовский капитал. Вот я и спокоен. А у тебя что есть? Как ни верти, а придется тебе возле меня тереться. Я, брат, бывал уже и на коне и под конем, я много чего знаю. Из горла вырвут у тебя, если не придержишь или сам кому-нибудь в горло не вце­пишься.