Владимир Федосеенко - После смерча

Постучал в дверь.

— Войдите,— послышался басовитый голос.

Роман вошел.

— А, Зимин! Наконец-то! Проходи, садись.— Пол­ковник поправил накинутую на плечи шинель. Роман, прежде чем сесть, положил на стол пистолет. У пол­ковника лицо стало белее бумаги, рука машинально потянулась к кобуре.

— Что, что это значит?! — почти выкрикнул он.

— Возьмите, он мне больше не понадобятся.

— А зачем ты его принес сюда?

— Чтобы сдать вам.

Полковник быстро взял пистолет, вытащил запол­ненную обойму, повертел в руках и положил в стол.

— Где ты его взял? —насупился он,

— Вот как интересно получается, все у меня толь­ко и спрашивают: где я тол взял, где иностранной мар­ки пистолет раадобыл. Вам выдали, а я сам у немца отобрал. Летом, когда домой на побывку ездил, взял с собой, чтобы не ржавел в сарае.

— И год носил при себе?

— Если б носил. Между прочим, товарищ полков­ник, из-за вас я вчера чуть глупость великую не со­творил.

— Почему из-за меня, какую глупость?

— Пока вы меня гоняли туда-сюда, моя девушка замуж вышла.

— Ну и что? — не удивился полковник.

— Как что? А если б я вас куда-нибудь направил, а ваша жена раз — и замуж?

— Тоже мне, нашел, чем испугать. Если б выско­чила, туда ей и дорога. Разве настоящая жена так бы поступила? А женщин, брат, теперь хоть пруд пруди. Так какую же ты глупость хотел сотворить?

— Чуть не пристрелил ее мужа. Ночь не спал. Все же пришел к выводу, что он передо мной не виноват.

— Правильно, она виновата,— твердо сказал пол­ковник.

— Она тоже не виновата.

— А кто же в таком случае? — сжав тонкие губы, полковник откинулся на спинку стула, пристально глядя в глаза Роману.

— Виновата война, смерч, который пронесся над нами. Он разрушил ее дом, приковал к постели отца, и страдания победили любовь. Теперь вы дадите мне бу­магу, что отпускаете меня на все четыре стороны. У ме­ня выписано требование на обратный билет, и я поеду в свое мореходное.

Роман говорил, а полковник, поигрывая желвака­ми, думал о чем-то своем. Он еще по-хорошему говорил с этим бывшим партизаном, да и то только потому, что тот поступил по совести — сам сдал пистолет. А теперь, когда дело коснулось другого вопроса, пятидесяти лет­него полковника словно подменили.

— Никуда ты не поедешь. Мы накажем тебя за уклонение от выполнения нашего задания.

— Что касается моего уклонения, то я считаю, что поступил честно и добросовестно. Там я принесу роди­не больше пользы. Человек должен мыслить широко, товарищ полковник. Я, когда воевал, не щадил своей жизни, потому что знал, был уверен, что после нашей победы все будут жить хорошо, в том числе и вы.

— Давай сюда документы!

— Какие у меня документы,— Роман достал из кармана проездной билет, удостоверение курсанта.— А кандидатскую карточку я показывал в училище май­ору, но потом вспомнил, что делать этого не следовало. Предъявлять ее можно только работникам партийных органов и секретарю своей парторганизации.

— Ха-ха-ха,— рассмеялся полковник,— а ты, брат, образованный.— Полковник сунул под настольное стекло билет и удостоверение Романа.

"Да, теперь уеду,— вздохнув, подумал Роман.— Нет, надо сейчас же идти к бывшему командиру наше­го соединения, он меня знает. Вот только работает ли он теперь секретарем обкома партии?"

— Нет, товарищ полковник, все-таки я должен, про­сто обязан ехать в мореходку.

— Тебя сразу же оттуда направят под арестом об­ратно. Могу тебе дать несколько дней на размышле­ние, а потом придешь сюда и мы направим тебя по на­значению. Запомни, иначе тебе придется возместить те средства, которые государство затратило на твою уче­бу в техникуме.

— Хорошо, закончу мореходное училище и тогда выплачу.

— Теперь будешь платить.

— У меня ведь, кроме одежды, ничего нет.

— В принудительном порядке будешь работать и выплачивать.

— Хорошо, я подумаю.

— Ну вот и договорились.

Роман шел по улице с таким ощущением, будто у него на шее цепь, конец которой тянется за ним на подвешенной проволоке. По спине пробежал противный холодок.

"Хорошо еще, что вырвался, больше сюда я уж не вернусь". И он, ускоряя шаг, направился в обком пар­тии. Обком размещался недалеко, и спустя несколько минут Роман был уже там. Дежурный милиционер навал номер комнаты, где помещалась приемная сек­ретаря обкома. В приемной секретарша спросила, с каким вопросом Роман идет на прием к Павлу Ива­новичу.

— Я бывший партизан, и мне необходимо видеть Павла Ивановича, поймите это.

— Хорошо, ваша фамилия?

— Зимин, Роман Зимин,— ответил он.

Секретарша скрылась за дверью, но почти тут же вернулась в приемную.

— Заходите.

— Благодарю вас.

Едва Роман вошел в кабинет, как глаза его загоре­лись радостью и гордостью за своего командира. Роман не сомневался, что Павел Иванович самый высокий начальник из всех, к кому Роману доводилось обра­щаться в своей жизни. На груди — Золотая Звезда, на плечах — генеральские погоны. Он поднялся, вышел из-за стола и подал руку.

— О, мой бравый диверсант, как же ты вырос, ка­ким красавцем стал,— по-отечески улыбнулся Павел Иванович.— Садись, садись.

И вы изменились, выглядите просто молодцом.

— Неправда, каким стариком был, таким и остался.

— В сорок третьем, когда я был в вашей землянке, вы носили простой ватник, а теперь...

— Да и ты, смотрю, в морской форме. Форму мож­но менять, главное, самим собой оставаться.— После продолжительной паузы Павел Иванович закончил свою мысль: — Человеком.

— Все это так, Павел Иванович, но бывает, обстоя­тельства меняют человека. Вот пришел к вам просить, чтобы заступились за меня. Хотят в тюрьму посадить.

— Кто и за что? — спокойно, но не без удивления спросил секретарь обкома.

Роман подробно обо всем рассказал. Иногда, чтобы уточнить отдельные детали, секретарь обкома задавал вопросы.

— Они, конечно, сорвут тебе учебу в мореходном училище. А сажать тебя никто не будет, и выплачивать тебе ничего не придется,— рассмеялся Павел Иванович.

— А почему бы вам не сказать полковнику, чтобы он оставил меня в покое? Ведь вы и по званию и по занимаемой должности выше его. Начальник.

— У него свое начальство, которому он обязан под­чиняться.

— Меня же не из тюрьмы освобождать,— сказал Роман.

— Я понимаю, но это могут расценить, будто я со­действую утечке кадров из республики. К нам многих направляют, а своих мы не удерживаем... Я вот думаю другое тебе предложить. Возьми листки по учету кад­ров, заполни их, и направим тебя в партшколу при ЦК КП(б)Б, там хорошая стипендия, общежитие.

— А где это и сколько там нужно учиться?

— В столице нашей, в Минске. Проучишься год, а потом поработаешь в комсомоле. Ведь был же секретарем комсомольской организации техникума и, кста­ти, хорошо себя зарекомендовал.