Владимир Федосеенко - Вихри на перекрёстках

Пинчук едва сдержался. Очень хотелось сказать, кто убежал, но посмотрел на Зину и промолчал.

— Я доволен, что вы живы. Повернуть огонь и про­должать бой было бы преступлением. Не меньше сотни гитлеровцев двигалось в обход засады. Они были в ле­су, а мы, считай, на открытой поляне. С какого же ты­ла вы смогли бы нам помочь? Вы хорошо знаете воен­ную тактику и стратегию, однако партизанская тактика приобретается только опытом и приходит со време­нем.

Саблину понравилось, что взводный признает его ис­кусство в военном деле. А партизанский опыт — дело наживное.

— Разведчики еще не вернулись? — спросил он.

— Нет, ищут вас.

— Зачем нужна была эта паника?

— Кто же знал, где вы.

— Слушай,— обратился Саблин к взводному,— у старшины сапоги есть?

— Пары две немецких должны быть.

— Все равно, хоть турецкие. А то видишь,— и Саб­лин выставил ногу в оплетенном лыком сапоге.

— Хорошо, пойду скажу, чтобы принес.

Пинчук ушел, а командир роты пододвинул коте­лок и принялся жадно есть суп.

Зина, молчавшая все это время, сказала:

— Командир отряда у тебя спросит, при каких обсто­ятельствах погибли люди. Да еще трое ранены. Дейст­вительно, какие потери может понести рота, когда сама нарвется на засаду.

— Тоже мне стратег-диверсантка нашлась. Не лезь куда не надо!

Зина вовсе не собиралась упрекать мужа. Хотела предупредить, чтобы он подготовился к ответу. Она зна­ла, как разбирали каждую боевую операцию группы, если во время нее кто-нибудь был убит или ранен. И слова Саблина больно задели ее. Но пришлось за­молчать...

Держа перед собой две пары сапог, в землянку во­шел старшина.

— Примерьте, пожалуйста.

— Оставь, я выберу. Разведчики не вернулись?

— Пришли, товарищ командир. Говорят, похоронили еще двух партизан.

— Позови ко мне Воробейчика и взводных.

— Есть! — и старшина вышел.

Саблин задумался. Зря он пошел с ротой в засаду. Не будь его там, мог бы умные замечания сделать кому следует. Теперь же что докажешь, что скажешь? Впро­чем, нужно почувствительнее уколоть командира раз­ведки: если бы не доложили с секретного поста, никто и не знал бы, что рядом — гитлеровцы.

Пригласив явившихся по его зову взводных садиться, Саблин сразу упрекнул Воробейника:

— Теперь понятно, товарищи, что мы стали слепыми из-за бездействия разведчиков.

— Почему же это разведчики завязали вам гла­за? — спросил Воробейчик.

— Неужели вы думаете, что сегодняшняя неудача лежит не на их совести?

— Мне кажется, вместе с вами ездил на разведку как раз разведчик.

— Считаете это своей заслугой?

— Нет, чужая слава мне не нужна. Тем более сего­дняшняя.

Пинчук незаметно толкнул Воробейчика, давая по­нять, что так разговаривать с командиром нельзя. Но Воробейчик не умел кривить душой, привык всегда го­ворить правду в глаза. Молодой, горячий, один из пер­вых партизан, он не любил людей, становившихся без­думными пешками перед начальством. Если ты воин, говорил Воробейчик, ты всегда должен им быть и ду­мать, как победить врага.

Командир разведки начал опять:

— Нужно прямо сказать, что сегодняшняя засада была устроена бездарно.

— По чьей вине?

— Вы были там, вам и виднее. Хорошо, если это бу­дет единственная ваша ошибка. А если и дальше будем так же подставлять себя под удары фашистов...

— Хотите сказать, что мы умышленно подставили роту под удар? Но ведь мы вместе обсуждали план за­сады!

Маленькие глазки Саблина сверлили то Бизунка, то Пинчука. Бизунок опустил голову, и по его лицу нельзя было определить, согласен он или не согласен. А Пин­чук смотрел в глаза командиру роты, и было ясно, что поддерживает его.

— Почему же, товарищ Воробейчик, разведка не предлагает нам объекты, где можно было бы провести более удачные операции? — не успокаивался Саблин.

— Это уже другая тема. А вот сегодня можно было уничтожить много гитлеровцев, захватить трофеи и не понести потерь.

— Каким же образом?

— Я уже говорил и готов повторить, что роту размес­тили бездарно. Сам сотни раз бывал на той поляне. Не­ужели не ясно, что любая засада должна предусматри­вать вариант удачного отхода? А сегодня этого не было. И не только этого. Главное — мы не смогли заметить врага, а если бы и заметили, ничего не смогли бы сде­лать. Достаточно было одному немецкому пулеметчику вскочить на насыпь железной дороги, и неизвестно, кто из партизан остался бы в живых. Нет, это не засада, и виноваты все, кто ее организовывал!

— Вся наша беда в том,— воскликнул Пинчук,— что мы ничего не знали о немцах, которые пошли в обход. Считали, что едут около двадцати подвод и на каждой из них по одному-два солдата. В таком случае делай за­саду хоть посередине поляны, все равно победа за нами. Но все предвидеть невозможно, отсюда и потери.

— Товарищ командир! — вбежал в землянку дежур­ный по лагерю.— Приехали комбриг и комиссар!

Саблин вскочил, одернул гимнастерку и чуть ли не от самого стола пошел строевым шагом. За ним поспе­шили все.

— Что-то я у тебя дисциплины не вижу,— встретил командира роты комбриг Ядловец.— Лежат вон распла­станные и, наверное, без оружия.

— Товарищ командир бригады, я командиров взво­дов долго задержал, только поэтому. Сразу после не­удачной засады сидим и разбираем промахи.

— Во-первых, с командирами нужно долго сидеть до боя, а не после, тогда и неудач будет меньше. А во-вто­рых, вы не могли долго задерживать взводных, потому что совсем недавно наши разведчики видели вас на бе­регу озера.

Саблина будто кипятком обожгло. Он нахмурил бро­ви, облизнул губы и едва произнес:

— Да, я там был...

— Мы услышали выстрелы,— заговорил Сергеев.— Позднее приехали разведчики и доложили, что видели, правда, в бинокль, Саблина. Прихрамывая, он шел к озеру. Вы что, ранены?

— Нет, подошва оторвалась. Вот и все...

Вокруг собрались партизаны. Саблин злился на них, но прогнать не решался. Это заметил комиссар, попро­сил бойцов отойти и вместе с комбригом и командиром роты уселся за столик под сосной. Взводные стояли в стороне, думая, что их могут подозвать.

— Самым большим недостатком наших командиров я считаю то,— сказал Воробейчик,— что когда они при­езжают к нижестоящему, так и разговаривают только с ним. Сумеет гладко доложить — все в порядке. А на самом деле доклад этот далек от истины.

— Пинчук, ты знал, что Саблин был на озере? — спросил Бизунок.

— Нет. Он чуть ли не ругал меня за то, что мы проры­вались через железную дорогу. Если б вступили в бой с обходчиками, он, мол, бил бы их с тыла.

— Выходит, за десять километров сумел бы до­стать? — рассмеялся Воробейчик.— Ну и ну! Носить орден Красного Знамени и с перепугу так далеко удрать — позор. Лучше бы в кармане носил, чтобы лес не смешить.