Владимир Федосеенко - Вихри на перекрёстках

8

Ночью над лагерем промчался ураганный ветер: кру­тил, раскачивал, гнул вершины деревьев, укрывавших партизанскую стоянку. Грохотал гром, молнии рассекали небо, заливая серебром мокрые листья дуба и приникших к гнезду аистов на его вершине. Сильный косой дождь за­ливал некоторые шалаши, и партизаны, схватив оружие, просились к тем, у кого был над головой более надежный навес. Много хлопот принес ураган и подрывникам, для которых шалаш служил лишь укрытием от комаров и солнца. Они не раз подтрунивали над партизанами, на­крывавшими свои шалаши еловыми лапками в несколько слоев. А теперь хлопцы сидели, как под решетом, но ста­рались держаться: стыдно проситься под чужую крышу. Правда, ливень впервые застал их в лагере. Во время вы­полнения боевых заданий чем хуже погода, тем лучше диверсантам: в ненастье можно пробраться куда захо­чешь.

Постепенно ветер начал утихать, откатывались к запа­ду и удары грома. Небо прояснилось, в лесу стало светлее.

Володя вышел из шалаша, осмотрелся. Что это за чер­ная груда, будто огромный воз, высится около командир­ской землянки? Подошел ближе: нет, не воз, а выверну­тая ветром сосна своей вершиной подперла дверь. «Не выберется Саблин из землянки,— подумал Бойкач, — решит, что кто-то нарочно запер. Посмотрим, что будет дальше».

И, усмехнувшись, вернулся в шалаш, где хлопцы с хо­хотом расспрашивали Пылилу о том, как он умудрился расквасить себе губы.

Громкие раскаты смеха услышал Саблин. Он попы­тался выйти из землянки, но не мог. Подождал, пока от­кроют, но за дверью никого не было слышно. Саблина охватила ярость, и он принялся колотить в дверь, прика­зывая, чтобы сейчас же прекратили глупые шутки.

— Пойдем, хлопцы, выручим командира,— сказал Володя.

Партизаны с трудом оттащили в сторону вершину сосны, подпиравшую дверь. Саблин выскочил из землянки и, не разобравшись, в чем дело, погрозил Володе кулаком:

— Я тебе этого не прощу, сморкач!

Не ответив, парень плюнул под ноги и молча ушел. Хлопцы попытались объяснить ротному, что виноват не их командир, а буря, но тот лишь злобно прикрикнул на них:

— Марш отсюда!

Настроение у подрывников было испорчено. Володя хотел подбодрить друзей, но ничего не получилось. После завтрака он отправился к старшине роты, распоряжавше­муся вооружением, взял побольше тола, гранат, капсю­лей-детонаторов и хотел быстрее уйти из лагеря. Но пре­жде подробно рассказал Воробейчику о задуманной опе­рации. Тот с любопытством выслушал парня, одобрил его план, пожелал успеха. Подрывники уложили тол в вещевые мешки, взяли оружие и направились седлать ло­шадей. Валя подбежала к Володе:

— А я?

— Останься, Валюша, в отряде. Операция опасная, да и необходимой формы для тебя нет. В следующий раз!

Придерживая запасные диски к автомату, Володя по­бежал догонять хлопцев.

За оградой, в ложбинке, паслись лошади. Еще издали Володя увидел, что его кобылы среди них нет. Он знал, что конь Саблина убит. А вчера, как бы между прочим, ротный высказал желание поездить на его кобыле. Бой­кач не придал этому значения.

— Слушай,— обратился он к партизану из хозяйствен­ного отделения, несшему охапку дров,— ты не видел, ку­да моя кобыла сбежала?

— Какая, желтая?

— Светло-желтая.

— Недавно разведчик повел ее к землянке. Наверное, командиру.

— Хлопцы, берите своих лошадей и пойдем.

У Володи от обиды дрожали руки. Отломав лозовый прутик, он начал грызть горькую кору. «Черт с ним, пешком пойду, а мост подорву. И оттуда прямо в штаб бригады»,— решил Бойкач, шагая к хлопцам, которые уже вели лошадей.

Возле землянки бородатый партизан седлал кобылу, а в стороне, над окопчиком, стояли Саблин, Бизунок и Пинчук. Ротный увидел подрывников и взмахом руки по­дозвал к себе Володю.

— Ты куда?

— Как куда? Завтра мы должны обязательно взор­вать железнодорожный мост и вернуть связным полицей­скую форму, в которой будем действовать.

— Разве ты не знаешь, что завтра или послезавтра наша рота переходит на новую базу?

— Ну и что? В штабе бригады скажут, где она. Най­дем.

— Знаю, что найдете. Но у вас хорошее оружие, и группа должна будет охранять роту.

— Глупее ничего не могли придумать? Я вас еще и охранять должен? Сами себя охраняйте!

— Молчать! Зазнался?

— Пошел ты... — побледнел Володя.

— Сдай оружие! — потянулся Саблин к автомату.

— Возьми! — Бойкач выхватил из-за пояса гранату, она щелкнула и погрузилась в мокрую землю под нога­ми. Пинчук успел схватить гранату за ручку и отшвыр­нуть в залитый водою окоп.

Взрыв — и вверх поднялся желтый фонтан. Саблин вытащил из кобуры пистолет, но подрывники уже напра­вили на него оружие.

— Рота, к бою! — ошалело закричал Саблин.— Обе­зоружить Бойкача!

Несколько партизан бросились к Володе, тот поднял автомат:

— Не подходить!

Старые партизаны, давно знавшие отважного хлопца, опустили оружие. Вдруг из-за землянки выбежал Воро­бейчик и решительно, с голыми руками, пошел к Бойкачу.

— Что ты делаешь, опомнись!

Он лишь дотронулся до парня, и тот сразу бросил ав­томат под ноги, снял ремень и сложил все оружие перед собой.

Партизаны разошлись кто куда. Почему-то выругав Воробейчика, Саблин скрылся в землянке. Немного спу­стя он появился опять, с какой-то бумажкой в руке, и приказал Пинчуку выделить трех партизан, которые раньше не знали командира подрывников, чтобы они от­конвоировали Бойкача в штаб бригады.

Услышав это, Анатолий многозначительно произнес:

— Ничего, командир, мы тебя проводим.

— Без вас найдутся провожатые. Группа после слу­чившегося не существует. Я вас всех разгоню по взво­дам! — грозно сказал Саблин.

— Разгоняй,— насупился Пылила.

Пинчук привел трех партизан. Саблин поспешил к ним, что-то шепнул командиру взвода, и тот сразу ушел. А рот­ный еще долго разговаривал с тремя парнями. Наконец те закивали головами и направились к Володе.

— Пошли,— сказал смуглый, невысокого роста па­рень с французским карабином за спиной.

Володя простился с друзьями. Он не представлял се­бе, какое решение примут командир бригады и комис­сар, но надеялся, что они детально разберутся в случив­шемся и сурового наказания не будет. Пускай пошлют на самое трудное и ответственное задание. Он его выпол­нит, а что потом? Больше всего Володя брялся, как бы его не послали пасти лошадей или коров. Это — мораль­ный расстрел!

Партизан с французским карабином шагал впереди. Он был в отличном настроении и то насвистывал, то на­певал, оборачиваясь на ходу и оценивающе разглядывая сапоги, брюки, гимнастерку арестованного. Человек этот сразу не понравился Володе: хитрые рыжеватые глазки под морщинистым лбом, насмешливая ухмылка на круг­лом лице.