Сергей Чупринин - Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

Как вспоминает Владимир Баскаков, работавший тогда заведующим сектором кино в Отделе культуры ЦК КПСС, «выпуск „Баллады о солдате“ на экран проходил довольно сложно. Министр культуры Михайлов <���…> посмотрев картину, сказал: „Чудная какая-то история. Мальчишка-солдат струсил, от страха подбил танк и уехал в отпуск. А где же здесь подвиг? Просто дегероизация какая-то“. И еще кому-то пришлось по душе это словечко – „дегероизация“. Начались обсуждения на редколлегиях и худсоветах. Но Ромм, Пырьев, Райзман, Герасимов заняли бескомпромиссную позицию в поддержку картины. Не вызвал фильм возражений и в „самих верхах“. Михайлову пришлось отступить – фильм не только вышел на экран, но и был послан на кинофестиваль в Канн и получил там престижный приз, а позже и Ленинскую премию» (Кинематограф оттепели. С. 182).

И – редчайший случай! – «Новый мир» на публикацию враждебного ему «Октября» откликнулся рецензией В. Сурвилло «Вместе с народом» (1961, № 10).

Из письма И. Эренбурга М. А. Суслову от 4 июня: «Недавно издательство сообщило мне, что оно предполагает уничтожить свыше двух третей тиража. Я сейчас не касаюсь вопроса, удачен ли текст или подбор иллюстраций. Я пишу Вам не как человек, любящий искусство Пикассо, а как один из участников Движения сторонников мира. <���…> Было бы очень неприятно, если бы сообщения об уничтожении большей части тиража отпечатанной у нас книги просочились бы на Запад, а теперь такие вещи обычно туда проникают» ( И. Эренбург . На цоколе историй… С. 502–503).

Правильно: Кропивницкий.

Рудольф Нуриев (фамилия по паспорту Нуреев) входил в состав труппы Ленинградского академического театра оперы и балета им. Кирова, которая с 7 мая 1961 года находилась в Париже на гастролях.

Как замечает Ю. Буртин в комментариях к дневникам А. Твардовского, «написанная в 1959 г., она явилась первым в советской литературе произведением о человеке, вернувшемся из лагеря, о его разрушенной жизни. <���…> А. Т. считал ее недооцененной» ( А. Твардовский . Новомирский дневник. 1961–1966. С. 555). Варлам Шаламов в письме А. Солженицыну, датированном ноябрем 1962 года, назвал эту повесть «фальшивой и недостойной Некрасова» (Знамя. 2000. № 7. С. 67).

«Отличная, мне кажется, вещь», – 26 октября написала Лидия Чуковская Л. Пантелееву ( Л. Пантелеев – Л. Чуковская . С. 187).

Интересно, что одновременно на роль сценариста пробовался Эммануил Казакевич. «Шейнин, начальник кино, предложил ему создать вместе с кубинским писателем фильм о Кубе – через неделю поехать на Кубу и построить кинокартину. Между тем он начал роман, и если он поедет на Кубу, ему придется скомкать роман.

– Ни за что! – закричал я. – Да сгинут все кинокартины, и да здравствует роман» ( К. Чуковский . Т. 13. С. 312–313; запись от 30 июля 1961 года).

Комментируя удивительную для нас сговорчивость великого композитора, Рудольф Баршай говорит: «Шостакович, например, решил подписывать все без разбора, в надежде обессмыслить этот поступок, сделать так, чтобы его подпись абсолютно ничего не стоила, не значила. Он подписывал сотни писем, сотни всяких характеристик, отзывов. Однажды, говорит, пришел к нему пианист и попросил написать записку, что Шостакович считает его лучшим исполнителем своих произведений. «Я, Рудольф Борисович, даже обрадовался – и подписал. Потому что кто же сочтет серьезной такую подпись?» (Нота. С. 208–209).

«Посмеемся, посмеемся (над историей забавной)…»: Джерард Макберни о Шостаковиче, времени и о себе / Беседовал С. Элькин // operanews.ru. 20.02.2011. https://www.operanews.ru/history60.html.

Повесть «Будь здоров, школяр!». Как рассказывает Дмитрий Быков, «на пикнике у Паустовского, когда все радостно ощупывали первые экземпляры сборника и не верили своим глазам, – Надежда Мандельштам (ее мемуарный очерк был опубликован в „Страницах“ под псевдонимом „Н. Яковлева“) подошла к Окуджаве и строго сказала:

– Мне очень понравилась ваша повесть. Боюсь, ничего лучше вы не напишете.

Окуджава вспоминал, что этот отзыв пугал его еще долго» ( Д. Быков . Булат Окуджава. С. 390–391).

«Не забывайте, что это было первое стихотворение против антисемитизма, напечатанное в советской прессе после стольких антисемитских кампаний сталинского времени», – уже на склоне дней напоминал поэт ( Е. Евтушенко . Волчий паспорт. С. 541). Поэтому неудивительно, что именно «этому стихотворению Евтушенко обязан своей мировой славой. „Бабий Яр“ был моментально переведен на все языки мира. Крупнейшие газеты мира дали сообщение о „Бабьем Яре“ на первых страницах – „Нью-Йорк таймс“, „Монд“, „Таймс“… Западный мир, в котором отношение к евреям стало пробным камнем цивилизации, пришел в восторг. Буквально в один день Евтушенко стал всемирной знаменитостью. Хотя за год до этого поэт объездил множество стран, читал стихи в США, Франции, Англии, Африке, только скромная публикация в „Литературной газете“ 19 сентября 1961 года сделала Евтушенко суперзвездой» ( П. Вайль, А. Генис . С. 33).

В оригинале: «насилует лабазник мать мою».

«Есть, правда, люди, которые считают „Бабий Яр“ неудачей Евтушенко, – уже 19 июня 1962 года пишет Шостакович певцу Борису Гмыре. – С ними я не могу согласиться. Никак не могу. Его высокий патриотизм, его горячая любовь к русскому народу, его подлинный интернационализм захватили меня целиком, и я „воплотил“ или, как говорят сейчас, „пытался воплотить“ все эти чувства в музыкальном сочинении. Поэтому мне очень хочется, чтобы „Бабий Яр“ прозвучал и чтобы прозвучал в самом лучшем исполнении» (цит. по: С. Хентова . Шостакович. Т. 2. С. 426).

Здесь и далее в официальных документах указывается паспортное имя Гроссмана – Иосиф Соломонович. «Я однажды написал в какой-то своей статье, что „Василий Гроссман“ – это псевдоним и что псевдонимом этим писатель хотел особо подчеркнуть, что он – русский писатель. На самом же деле, как рассказал мне потом ближайший друг Василия Семеновича Семен Израилевич Липкин, дело обстояло несколько иначе. Родители окликали мальчика подлинным, еврейским его именем: Йося. А няньке послышалось – Вася. Так и стала она его звать. И так – с ее легкой руки – он и для родителей, и для всех домашних стал Васей» ( Б. Сарнов . Скуки не было. Т. 1. С. 368).

В авторском оригинале эта строка звучит иначе: «Хотя б один такой пиит».

15 октября Константин Поздняев, работавший тогда заместителем главного редактора «Литературы и жизни», пишет Александру Дымшицу: «Поток ругательных писем не прекращается (уже есть около трехсот). Многие из них начинаются обращением: „Господин Полторацкий и господин Стариков“. Дм. Викт. <���Старикова> кроют и в хвост и в гриву, а Ал. М<���аркова> тем более. Вопрос был предметом обсуждения в очень высоких кругах. Сказано, что В. Ал. <���Косолапов> проявил политическую незрелость, что выступление Е. Е. <���Евтушенко> носило явно провокационный характер. В. Ал. схлопотал выговор. Но и нам брошен упрек за Ал. М. и вообще сказано: „Надо в таких случаях советоваться“» (цит. по: В. Огрызко. Охранители и либералы. С. 246).