Сергей Чупринин - Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

В соответствии с нравами тех лет, этот документ в тот же день был отправлен и секретарю ЦК КПСС П. Н. Демичеву с сопроводительным письмом, где сказано: «Попытка товарища Павлова столкнуть лбами комсомольский актив и писателей, объявить наш писательский журнал „Юность“ некомсомольским журналом, сделать писателей козлами отпущения за все недостатки нашей общей работы по воспитанию молодежи кажется мне очень вредной и носящей на себе дурную печать ведомственной запальчивости» (Там же. С. 279).

Просьба Симонова помочь в публикации «Открытого письма» в «Комсомольской правде» или в «Литературной газете», еще раз повторенная им в письме Демичеву от 23 февраля 1966 года, тем не менее, не была поддержана. Не сработал даже аргумент, приведенный Симоновым явно от отчаяния: «Я не понимаю, почему товарищ Павлов может говорить и писать о литературе и писателях вещи, мягко говоря, весьма спорные, а я, писатель, оказываюсь лишенным права выступить в печати с ответом, – со своим мнением по поводу мнения товарища Павлова» (Там же. С. 282).

Как говорит Владимир Орлов, письмо, судя по всему, было перехвачено КГБ и по адресу не дошло (или дошло, но было спущено из приемной Косыгина в КГБ для разбирательства). Об этом свидетельствует ответ Гинзбурга на следствии в 1967 году: «Поскольку мое письмо о деле Синявского и Даниэля, направленное мною на имя Председателя Совета Министров СССР, по адресу не поступало, то откуда об этом письме знал сотрудник КГБ, беседовавший со мной в феврале-марте 1966 года? Этого сотрудника звали Владимир Павлович» ( В. Орлов . Александр Гинзбург. С. 180–184).

О. Н. Ефремов.

Е. А. Евстигнеев стал членом КПСС еще в 1960 году.

Именно в этом предисловии В. Каверин впервые упоминает «Мастера и Маргариту», роман, «который, несмотря на всю его сложность, давно пора издать, потому что по своеобычности едва ли найдется ему равный во всей мировой литературе» (с. 7).

«Конечно, – 10 октября заносит в дневник Павел Антокольский, – „Процесс“ – это вещь грандиозной силы и грандиозного значения.

Кто посмел взять на себя право не давать мне в руки этой книги в течение стольких лет?

Кто решал судьбу моего развития?

Духовного, нравственного, художественного, общекультурного… какого угодно?..

Чем я хуже француза, англичанина, поляка, чеха, румына?

Почему я должен быть беднее их всех, прочитав только сегодня писателя, прогремевшего во всем мире и на всех языках двадцать или больше лет назад? <���…>

Когда всерьез задумываешься об этом, сердце разрывается от негодования, тоски, горя» ( П. Антокольский . Дневник. С. 42–43).

Вступительная статья, подготовленная Аркадием Белинковым, была отклонена издательством (см. А. Белинков, Н. Белинкова . С. 187).

В 1967 году этот фильм отметят Государственной премией РСФСР им. братьев Васильевых.

В 1966 году этот фильм будет отмечен призом за лучшую режиссуру на XIX Каннском кинофестивале, а в 1967‐м получит Государственную премию СССР.

Награжденный в 1966 году премией Ленинского комсомола, этот фильм в 1967 году будет отмечен еще и Государственной премией СССР.

Полную стенограмму передачи см. в книге Б. И. Фирсова «Разномыслие в СССР. 1940–1960‐е годы» (СПб., 2008). С. 462–490.

Отдел культуры ЦК КПСС, и. о. заведующего которым после смерти Д. А. Поликарпова стал его заместитель Ю. С. Мелентьев.

См. 1 февраля 1966 года.

«Ходит слух, – 31 января заносит в дневник Павел Антокольский, – что открытый суд над Синявским уже назначен на 9 февраля и что общественным обвинителем должен выступить А. Г. Дементьев <���…>

Так ли это?

Вечером я встретил Твардовского и не решился спросить у него, ибо если это правда, то для него она невыносимый удар: оскорбительный, подлый, да и задуман такой „обвинитель“, как удар по Твардовскому, по „Новому миру“.

Это – грязная провокация.

Конечно, заставить Дементьева выполнить эту функцию могло быть и очень нелегко.

Но, видимо, у тех, кто это сделал, была в руках какая-то карта, и бедный критик, литературовед, заместитель Твардовского по журналу, человек, кажется, честный, прогрессивный (когда-то он же давал блестящую рекомендацию для принятия Синявского в Союз Писателей), бедный Дементьев вынужден был взять на себя такое „партийное поручение“.

Но пока что – все это только слух!

Может быть, он окажется и ложным. Дай бог! Потому что все вокруг с каждым днем становится гаже и мерзее» ( П. Антокольский . Дневник. С. 51).

11 января Евгений Евтушенко вернулся в Москву из Тбилиси.

Как 5 января 2018 года сообщил в Фейсбуке Александр Даниэль, «Юрий Анатольевич Титков (1947 г. р.) и Андрей Васильевич Шорников (тоже 1947 г. р.) были арестованы 13 января 1966, приговорены Мосгорсудом 27 июня того же года по ст. 70 УК РСФСР к году лагеря каждый, каковой год отбыли в Дубравлаге и благополучно освободились в начале 1967. <���…> О дальнейшей их судьбе мне ничего неизвестно; но даже год по 70‐й ст., как Вы понимаете, может изрядно испортить биографию».

«Почему-то люди, даже из числа моих добрых знакомых, любят Андрея Синявского и не любят Абрама Терца, – спустя десятилетия отозвался Синявский. – И я к этому привык, пускай держу Синявского в подсобниках, в подмалевках у Терца, в виде афиши. Нам всем нужна в жизни скромная и благородная внешность. И если бы нас тогда не повязали вместе – в одном лице, на горячем деле, о чем я до сей поры глубоко сожалею, – мы бы и сожительствовали мирно, никого не тревожа, работая каждый по профессии в своей отрасли, не вылезая на поверхность, укрытые в норе советского безвременья, в глухом полуподвале на Хлебном. И Абрам Терц, наглый, сказочный Абрам Терц, будьте уверены, действовал бы по-тихому, не зарываясь, до скончания дней Синявского, ничем не пороча и не омрачая его заурядную биографию. Он втайне бы наслаждался остротой фабулы, нахал, черпая удовлетворение в одном том уже, что вот он, заправский вор и оторвыш, соседствует по-семейному с честным интеллигентом, склонным к компромиссам, к уединенной и созерцательной жизни, и лишь в виде погашения Бог знает когда и какого комплекса собственной неполноценности взогревшим в душе – этого терпкого злодея по кличке Абрам Терц, кривляку, шута, проходимца по писательскому базару, сказав ему однажды: «Давай-давай! не то я за себя не ручаюсь!..» ( А. Синявский . Спокойной ночи. С. 24–25).

По сведениям В. Полухиной, это произошло еще в октябре-ноябре 1965 года ( В. Полухина . Эвтерпа и Клио Иосифа Бродского. С. 119).