Сергей Чупринин - Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

«Сейчас, – говорит А. Д. Сахаров, – я предполагаю, что инициатива нашего письма принадлежала не только Э. Генри, но и его влиятельным друзьям (где – в партийном аппарате, или в КГБ, или еще где – я не знаю» ( А. Сахаров . Воспоминания. Т. 1. С. 584).

«Его, – сообщает Игорь Шайтанов, – называли „самый правый из самых левых“, то есть, будучи сторонником левого искусства, он держался в советских рамках. Организовал сбор подписей под коллективным письмом, осуждающим Синявского. Из хитрости собственную подпись не поставил, но в „Литературной газете“ ее, конечно, добавили» (Как было и как вспомнилось. С. 114).

В 1991 году В. Н. Турбин в «Литературной газете» опубликовал «Письмо в редакцию», обращаясь к А. Синявскому с просьбой простить его.

«В отличие от филологического факультета МГУ, – уточняет Людмила Сергеева, – Институт мировой литературы так публично не опозорился. И там в свой черед прошло сначала заседание партбюро, где беспартийного Синявского поносили как двурушника, к этим голосам присоединилась и влюбленная в Синявского Светлана Аллилуева. А затем было общее собрание в переполненном актовом зале, где Синявского называли предателем и открещивались от него бывшие добрые знакомые, боясь за собственную карьеру. Но не все».

Отметив Георгия Гачева, Андрея Меньшутина и Юрия Буртина, пострадавших за свое мужественное поведение на этих собраниях, Л. Сергеева далее указывает, что «постыдного письма в прессе от ИМЛИ все-таки не появилось. И главная заслуга в этом Галины Андреевны Белой», которая «пришла в комнату, где собирали подписи против Синявского, и сказала уверенно, убедительно и страстно, как она это умела: „Вам всем потом будет стыдно за то, что вы сейчас делаете!“ И люди как-то задумались и тихо разошлись» ( Л. Сергеева . С. 331–332).

«Пришел Воронков, – цитируем дневниковую запись А. Кондратовича от 18 февраля. – Мы оставили их вдвоем. Был крик. Воронков уговаривал А. Т. поставить подпись под письмом секретариата ССП, разумеется, приветствующую приговор Синявскому и Даниэлю. А. Т. категорически отказался. „Пусть знают, что есть хоть кто-то, кто отказался“. Воронков умолял, уговаривал, даже сказал, что наверху, может быть, еще и не примут текст. Он говорил это в 6 вечера, когда „Литературка“ уже печаталась. Комедия!» ( А. Кондратович . Новомирский дневник. С. 23).

«А о том, что автором „Письма старому другу“ был Варлам Тихонович Шаламов, окончательно я узнал, когда уже вышел из лагеря.

Мне сказал об этом Леонид Ефимович Пинский, известный профессор-литературовед, в доме которого и собирался кружок старых зэков – тех людей, благодаря которым появилась „Белая книга по делу Синявского и Даниэля“» (цит. по: В. Орлов . Александр Гинзбург. С. 198).

Неужели член Президиума ЦК КПСС Д. С. Полянский?

Джон Голлан – секретарь компартии Великобритании, Луи Арагон – член ЦК компартии Франции высказали протест против приговора писателям, призвав власти к его пересмотру.

«Записку, – прибавляет еще одну подробность Войнович в автобиографической книге „Автопортрет“, – прочел Михалков. Всплеснул руками:

– Какие поруки? – И прибавил: – Слава богу, у нас есть КГБ, охраняющее нас от таких писателей» ( Войнович . С. 463).

К. М. Симонов.

В газетной публикации подписи К. Симонова и А. Суркова под открытым письмом секретариата правления СП СССР в поддержку приговора А. Синявскому и Ю. Даниэлю, однако же, стоят. См. 19 февраля.

Екатерина Лившиц добавляет к этому списку академика М. Алексеева и поэта Н. Рыленкова (Е. Лившиц. С. 138).

Зинаида Николаевна умерла 21 июня того же года.

См. 14 февраля 1966 года.

Из лиц, названных в этом документе, свои подписи под «Письмом 13-ти» (см. 25 марта) поставили С. Смирнов и И. Эренбург. Подписей Д. Шостаковича, Е. Евтушенко, С. Коненкова, С. Образцова и, разумеется, М. Шолохова и К. Федина там нет.

Александр Гинзбург в «Белой книге» условно датирует этот документ 29 марта – 8 апреля, то есть днями проведения XXIII съезда КПСС, Президиум которого был одним из адресатов письма. Крайней границей, впрочем, можно смело поставить 2 апреля – день, когда Шолохов, выступая на съезде, на это письмо откликнулся, заявив, что ему «вдвойне стыдно» за тех, кто вступился за осужденных писателей.

Известно также под названием «Письмо 63‐х», поскольку будто бы один из литераторов, поставивших свою подпись, позднее отозвал ее. Первая публикация письма – в мюнхенском журнале «Грани» (1966, № 62).

«Письмо, – рассказывает Раиса Орлова, – составила Виктория Швейцер. Она и Сара Бабенышева собрали большую часть подписей. Я к ним присоединилась» ( Р. Орлова, Л. Копелев . Мы жили в Москве. С. 202). Как сообщил составителю Александр Гинзбург, «одним из основных моторов в сборе подписей (если не одним из авторов текста) была Нея Марковна Зоркая».

А. Д. Сахаров в «Воспоминаниях» указывает, что несколькими неделями ранее Колмогоров отказался от его предложения подписать «Письмо 25-ти», сославшись «на то, что ему часто приходится иметь дело с участниками войны, с военными, с генералами, а они все боготворят Сталина за его роль в войне» ( А. Сахаров . Воспоминания. Т. 1. С. 584).

Комментарий А. Твардовского: «Неизбранием и Кочетова была проявлена политика срезывания наиболее острых углов, да и приравнения меня не более как к противоположной крайности, – всего и цены-то!» ( А. Твардовский . Новомирский дневник. 1961–1966. С. 441).

«После выступления Шолохова на съезде писателей, – 10 марта 1968 года записал в дневник Александр Гладков, – почтовое отделение в Вешенской было завалено посылками в его адрес с томами его сочинений, которые отсылали ему. Дали указание подобные посылки задерживать в Ростове, но и там образовались залежи. По особому секретному циркуляру, эти посылки стали вскрывать и книги передавать в библиотеки» (Звезда. 2015. № 1. С. 168).

Ведя постоянный мониторинг писательских настроений, КГБ СССР 4 апреля подготовил докладную записку, где, в частности, сказано, что «некоторые творческие работники отрицательно восприняли критику в адрес очернителей советской действительности и, в частности, выступление тов. Шолохова. Пытаются толковать его речь как якобы намечающуюся линию партии, направленную на ограничение свободы творчества.

Писатель Дар (Ленинград): „После XXIII съезда наступит период закручивания винтов и могут начаться репрессии“.