Сергей Чупринин - Оттепель. События. Март 1953–август 1968 года

Характерно, что Г. Адамович, прочтя «Колымские рассказы» в «Новом журнале» Р. Гуля, счел необходимым обмолвиться о том, что они помещены там «без ведома автора», и при этом многозначительно заметил: «На мой взгляд, они страшнее и ужаснее, чем прогремевший на весь мир „Один день Ивана Денисовича“, и появись эти короткие наброски не в эмигрантском, а в советском издании, они вызвали бы, вероятно, не меньше шума и толков» (цит. по: В. Есипов . Варлам Шаламов. С. 291).

Выпущен в прокат в ноябре 1988 года.

В 1968 году фильм был снят с экрана, в 1988 году восстановлен и вновь выпущен в прокат.

По делу 1946 года. См. 1963.

Как указано в 1-м выпуске «Хроники текущих событий», «процесс формально был открытым, но вход на него был по пропускам. В ноябре 1967 г. в Мосгорсуд было направлено письмо со 116 подписями, авторы которого, ссылаясь на существующую практику закрытого доступа на открытые процессы, заранее просили обеспечить им возможность присутствовать на этом процессе. Ни одному из подписавших письмо такой возможности не было предоставлено – практика распределения пропусков на процесс до сих пор остается не совсем ясной. Известно только, что кроме большого числа работников КГБ и членов комсомольских оперотрядов, немногих представителей юридической общественности (так, на Московскую коллегию адвокатов было выдано всего два пропуска), остальная часть публики в основном получила пропуска в райкомах КПСС. <���…>

Большое число людей, несмотря на жестокие морозы, собиралось около здания суда, особенно к концу судебных заседаний. Наибольшее количество – человек 100 (не считая иностранных корреспондентов и огромного количества стукачей) – собралось в последний день, к объявлению приговора» (Хроника текущих событий – http://old.memo.ru/history/diss/chr/index.htm).

Как сообщено в Википедии, «под десятком индивидуальных и коллективных писем в защиту Гинзбурга и Галанскова было собрано в общей сложности свыше 700 подписей». Среди тех, кто поставил свою подпись, – Юрий Казаков, Давид Самойлов, Василий Аксенов, Юрий Левитанский, Юрий Домбровский, Михаил Рощин. И вот выразительный рассказ Владимира Войновича:

«…мне позвонил Феликс Светов и сказал, что надо встретиться по важному делу. Дела он не назвал, но я понял, что речь идет о подписи под письмом в защиту четверки, ожидавшей суда. Подписывать письмо мне не хотелось. Не потому, что я чего-нибудь опасался, а потому как раз, что никакие предыдущие письма последствий не имели. Власти кого-то сажали, по этому поводу сочинялись открытые письма, письма передавались „голосами“, власти никак не реагировали, сажали следующих и игнорировали очередные протесты. Подписание писем стало казаться мне какой-то глупой, безопасной и бессмысленной игрой. Я сказал Светову, что подписывать письмо, пожалуй, не буду.

– Ну, смотри, старичок, – сказал Свет осуждающе. – Дело, конечно, хозяйское, к таким делам никто никого приневоливать не станет.

Я, признаться, был в те времена чувствителен (и даже слишком) к чужому мнению, к тому, что кто-то посчитает меня трусом и не совсем гражданином.

– Хорошо, – сказал я, – тогда ты сделай за меня то, что нужно, а я потом не откажусь.

Я почувствовал, как он там напыжился.

– Извини, старичок, но есть такие вещи, которые за другого не делаются.

Опять проклиная себя самого, я поехал куда-то (кажется, в журнал „Вопросы литературы“) и там подписал письмо, которое мне дал Валентин Непомнящий» ( В. Войнович . С. 478–479).

Советская пресса откликается на процесс статьями «Из зала суда» (Вечерняя Москва, 14 января); Т. Александрова и В. Константинова «Затянутые одном поясом» (Известия, 16 января), Ф. Овчаренко «В лакеях» (Комсомольская правда, 18 января), «Без снисхождения! Обзор писем читателей» (Комсомольская правда, 28 февраля), А. Чаковского «Ответ читателю» (Литературная газета, 10 марта).

Работа над этой книгой была завершена еще в 1965 году, о чем свидетельствуют записи в дневнике К. Чуковского. Вот 12 февраля: «Только что кончил о Библии. Оказывается, нельзя писать Библия с большой буквы и лучше бы не говорить, что это еврейская книга». А вот и 4 апреля: «Я жалею, что согласился составить эту книгу. Нападут на меня за нее и верующие и неверующие. Верующие – за то, что Священное писание представлено здесь как ряд занимательных мифов. Неверующие – за то, что я пропагандирую Библию» ( К. Чуковский . Т. 13. С. 405, 407).

Цит. по изданиям «Вавилонской башни» в 1990 и 1992 годах.

Это письмо под названием «Промолчать я не могу» появилось в журнале «Посев» (1968, № 6).

«Прекрасное письмо, сжатое, сильное, умное, – 13 марта пишет своему отцу Лидия Чуковская. – Конечно, можно было бы перечислить еще кое-что: дело Бродского, дело Оксмана, книгу Ахматовой, зарезанную Книпович, при его нежелании вступиться… Но того, что написал Вен<���иамин> Ал<���ександрович>, вполне достаточно…» ( К. Чуковский – Л. Чуковская . С. 494–495).

Откликаясь еще на рукопись, А. Твардовский 29 августа 1967 года поблагодарил Ф. Абрамова: «…вы написали книгу, какой еще не было в нашей литературе, обращавшейся к материалу колхозной деревни военных и послевоенных лет. Впрочем, содержание ее шире этих рамок, – эти годы лишь обнажили и довели до крайности все те, скажем так, несовершенства колхозного хозяйствования, которые были в нем и до войны, и по сей день не полностью изжиты» ( А. Твардовский . Письма о литературе. С. 321).

Ошибка памяти: А. А. Бальбуров перестал быть главным редактором журнала «Байкал» только в 1974 году.

В то время заместитель главного редактора журнала «Байкал».

7 февраля эта публикация вызвала резкий отклик «Литературной газеты» – редакционная статья «Вопреки исторической правде». Как указывает Инна Булкина, настоящим автором этой статьи, «положившей начало травле Чухонцева, был Ю. С. Мелентьев, бывший директор издательства „Молодая гвардия“ и будущий министр культуры РСФСР, а на тот момент сотрудник отдела культуры ЦК КПСС» (Знамя. 2018. № 8. С. 139).

20 февраля в записке, направленной в ЦК КПСС, эту подборку прокомментировал начальник Главлита П. Романов, отметивший, что «большую часть этих стихов пронизывает дух неприятия той жизни, которую видит поэт, путешествуя в наши дни по Сибири. Социальные конфликты, с которыми автор связывает судьбы советских людей, окрашены в стихах в трагические тона, показаны как неразрешимые. Люди, описываемые поэтом, скованы духовной несвободой, бездумной бюрократической регламентацией жизни, они бессильны преодолеть или изменить действительность» (Вопросы литературы. 1998. № 5. С. 309).