Шабданбай Абдыраманов - Белый свет

Что и говорить, не все поняли и поддержали Халиду, когда она сделала Бабюшай своей сменщицей. Были и такие, кто осуждал ее за то, что будто хочет еще больше выделиться на фоне неопытной ткачихи, ни за что ни про что получить Героя Социалистического Труда… Только эти злые языки быстро примолкли, когда все увидели, какой ловкой и умелой ткачихой стала Бабюшай под руководством Халиды.

Теперь они обе знатные ткачихи комбината, подруги, готовые в любую минуту прийти друг другу на помощь, заменить у станка, поддержать словом и делом.

Конечно, жаль Маматаю расставаться с Жапаром-ака как парторгом цеха, любит он его, уважает, да и привычка тут играет не последнюю роль… Но не может он не признать, что замена у Жапара достойная: перебери весь цех по именам, лучше не сыщешь…

Жапар-ака остался по-прежнему старшим мастером, увлеченно возится с оборудованием цеха, приводит в порядок, холит, журит нерадивых учеников за небрежное отношение к механизмам… Обязанностей у него много, все и не перечислишь: чинить станки, обеспечивать их бесперебойную работу, обеспечивать запчасти, воевать с электриками и работниками вентиляции… А Жапар ой как не любит командовать и приказывать!.. От него не услышишь: «Давай это! Сделай то! Сбегай туда!..» Жапар всегда, как трудолюбивый крот, копошится среди станков, устраняя недоделки молодых неумех. Да Жапар и сам признается, если не подержит в руках железа, настроение портится на неделю вперед. Не забывает аксакал, копаясь в сложном нутре станка, между делом поговорить о жизни с Колдошем, незаметно натолкнуть на правильные мысли о жизни и работе. А как же иначе? Разве только партийный пост обязывал его? Конечно, нет! Не мог Жапар никогда равнодушно наблюдать за тем, как человек сбивался с правильного пути…

Маматай с гордостью подумал, что с такими, как Жапар-ака, Халида Пулатова, комсорг Чинара и профорг Насипа Каримовна, горы можно сдвинуть…

В последние дни на комбинате ни у кого не сходило с уст имя главного инженера Алтынбека Саякова. Повторяли его, как говорится, и стар и млад. То и дело слышалось:

— Алтынбек-то!.. Неужели не знаете? Вот удивили!.. Да-да, награжден медалью Всесоюзного Совета изобретателей и рационализаторов!..

— Головастый, ничего не скажешь!..

— Далеко пойдет этот Саяков! Вон как взял!..

Награду присудили Алтынбеку за рационализаторское предложение, давшее большой экономический эффект. На заседании, связанном с этим событием, собрался весь Совет, руководители комбината, партком, комитет комсомола и профсоюзные представители.

Собравшиеся жали руку главному инженеру, говорили слова восхищения и одобрения. И Алтынбек раскланивался направо и налево, улыбался, отвечал на рукопожатия, краем глаза высматривая поздравителей посолиднее и поответственнее…

В своем черном, с иголочки костюме Саяков выглядел настоящим именинником, не смешивался с толпой, и Маматай еще от дверей заметил его худощавую, подтянутую фигуру и гордую, отливающую холеным блеском голову с четким пробором.

Алтынбек сам, извиняясь и прося пропустить его, устремился навстречу Маматаю, давая понять улыбкой, что не стоит помнить все обидные недоразумения, возникавшие между ними. Маматай растерялся от такого напора главного инженера и молча принял в свою ладонь протянутую ему Алтынбеком тонкую, с холеными длинными пальцами руку. Взгляды их встретились, и Маматай почувствовал, что Алтынбек сильно опасается его и считает, наверно, что с Маматаем теперь выгоднее дружить, а не ссориться…

Не дождавшись поздравлений Маматая, Алтынбек сказал:

— Спасибо, земляк! От чистого сердца спасибо…

Сказал эти слова главный инженер нарочито громко, чтобы все не только видели, но и слышали, какие они добрые и искренние друзья и соратники, и быстро отошел в сторону, чтобы Маматай своим неуместным замечанием не испортил ему задуманной игры и настроения. И только когда внимание присутствующих было переключено на появившегося в зале первого секретаря Култаева, Алтынбек снова подошел к Маматаю и предложил сигарету.

Они закурили, отделившись от общей массы собравшихся, так что можно было говорить не остерегаясь. Саяков, глубоко затянувшись табачным дымом, начал первый:

— Маматай, думаю, нам есть о чем с тобой поговорить. Я много думал о наших, так сказать, несложившихся отношениях… Кто в этом виноват?.. Вряд ли это сейчас представляет интерес. Оставим прошлому прошлое… Зачем его ворошить? Погорячились! Сам знаешь, любовь, то да се… А зря горячились, ведь выбирать-то не нам, а самой Бабюшай…

— Я за прямоту, Алтынбек, и рад, что все выяснилось…

— Здесь ты не прав, земляк… Зачем было выносить сор из избы?.. Ну да что теперь! Надеюсь, в дальнейшем будем осмотрительнее, — и Алтынбек привычно, деланно улыбнулся и похлопал Маматая по плечу.

Маматая передернуло и от улыбки Алтынбека и от его фамильярничания. За лощеной внешностью и напускным обаянием Саякова он угадывал хищную мертвую хватку соседа своего Мурзакарима…

Разговор их прервал звонок, призывающий собравшихся занять свои места, и Алтынбек, аккуратно загасив сигарету, легкой походкой, откинув назад гордую голову, направился в президиум.

Заседание шло своим размеренным, организованным ходом. Было сказано много добрых, благодарных слов в адрес виновника торжества — Алтынбека Саякова.

Дошла очередь выступить и до Саипова. Он начал важно и издалека, разъяснил технические принципы, экономический эффект рацпредложений Саякова.

О первых двух предложениях Маматай слышал давно, мельком и теперь внимал каждому слову Саипова, радуясь красивой изобретательской мысли и точности инженерного решения. Когда же Саипов перешел к третьему изобретению, Маматай чуть не вскочил с места от неожиданности и чуть не закричал на весь зал: «Что это? О чем это он?» Маматай не верил своим ушам: Саипов рассказывал о его рацпредложении, которое взялся когда-то рассчитать Хакимбай Пулатов…

Мысли Маматая работали лихорадочно, сбивчиво. Почему-то он вдруг совершенно отчетливо, как наяву, увидел худощавое, вдохновенное лицо Хакимбая, когда тот сообщил ему о результатах расчета… «Не может того быть… не надо торопиться с выводами, — уговаривал себя Маматай. — Разве не бывает так, что изобретения совершаются одновременно?.. Идеи носятся в воздухе, когда назревает необходимость!.. Но ведь на одном комбинате!.. Да и Саяков всегда числился в соавторах у Хакимбая… Значит, не ведая того… Значит, решил, что обокрал мертвого — и концы в воду!.. Откуда Саякову было знать, что оно мое!..»

После собрания Маматай вернулся в цех расстроенным и сбитым с толку. Все валилось у него из рук, и на него даже начали посматривать с недоумением. «Да что это я раскис! Еще подумают, что завидую Саякову! — пробовал Маматай урезонить себя. — Да и какая разница, кто автор, главное, его изобретение доведено до дела…»